Наивные старцы. Анализ современных мифов - Адольф Гуггенбюль-Крейг

Анализируя современные мифы, я пытаюсь обнаружить символы той энергии, которая переполняет индивидов и человеческие сообщества в настоящее время. Вместе с тем в мои задачи входит исследование мифов на предмет их потенциальной опасности. Сотворенные человеком образы и иносказания могут подвергаться значительному искажению, которое не позволяет им становиться подспорьем в деле осознания. Возьмем в качестве примера тенденциозность, свойственную мифологемам. Архетип никогда не страдает тенденциозностью, однако его символическое изображение по тем или иным причинам зачастую лишается некоторых аспектов данного архетипа. Так, символическое изображение материнского архетипа оказывается далеко не полным в том случае, если оно исчерпывается образом милосердной Девы Марии, поскольку к данному архетипу относится также представление о коварной ведьме.

Многие психологи юнгианского направления полагают, что занимаются архетипической психологией, исходя из того, что архетипы являются сердцевиной учения К. Г. Юнга. Однако если бы мне пришлось кратко определить свое отношение к психологии К.Г. Юнга, то я бы назвал ее психологией мифологической, поскольку она занимается не архетипами, а скорее символами, в которых находят свое отражение архетипы. Что касается юнгианской психопатологии, то она описывает не сами архетипические патологии, а расстройства, проявляющиеся на примере архетипических символов.

Архетипы не изобретаются. Они либо существуют в том виде, в каком мы их себе представляем, либо не существуют вовсе. С символами, мифами и ритуалами дело обстоит иначе, поскольку они создаются людьми, подобно языку. Наивно полагать, что язык возникает сознательно, и воображать, что однажды в незапамятные времена люди подумали, а не изобрести-ка нам язык. Язык не является продуктом только интеллектуальной деятельности говорящих; он живет своей собственной жизнью, развивается по своим законам, однако не перестает быть творением человека. То же самое происходит с мифами, отражающими нашу душевную деятельность. Символы переживают такие же метаморфозы, как и язык. Время от времени появляются великие языкотворцы, оказывающие огромное влияние на развитие словесности; подобно этому в рамках психологии существуют великие творцы символов, одним из которых был З.Фрейд. Создатель психоанализа ввел в психологию ряд символов, оригинальность которых определяется не буквальной новизной, а способностью по-новому отразить психическую реальность.

Стареть значит болеть, увядать, умирать

Уважение к старости и к пожилым людям — миф традиционный. Предлагаемая глава посвящена психологическим аспектам старости.

После достижения шестидесятилетнего возраста античные римляне облачались в toga sinilis* (Старческая тога (лат.). В день своего шестидесятилетия японцы отмечают традиционный праздник, в разгар которого юбиляра переодевают в красный детский жилет. Возрастные критерии, в соответствии с которыми определяется, стар человек или нет, в данном случае для нас значения не имеют. Скажем так, приблизительно начиная с шестидесятилетнего возраста человек смиряется с тем, что его считают стариком. Доля пожилых людей в общем составе населения Европы и Америки за последнее столетие сильно увеличилась и продолжает непрерывно расти. В 1890 году в Германии на семь пятнадцатилетних граждан приходился один старик, через девяносто лет соотношение оказалось — 1:1. В предшествовавшие столетия один из супругов —если не оба супруга— умирал, не достигнув шестидесятилетнего возраста, сейчас многие пары продолжают жить вместе, миновав этот роковой рубеж.

Некоторый люди считают старость проклятием, иные — благословением. Существует притча Симоны де Бовуар, в которой повествуется о том, что человек возжелал жить дольше тридцати лет, и отзывчивые животные, осел, собака и обезьяна, поделились с ним возрастными «излишками». Вышло из этого вот что: после тридцати лет жизни человек на восемнадцатилетний срок уподобляется ослу, следующие двенадцать лет нервирует окружающих собачьим характером, а остаток жизни проводит в облике обезьяны. Однако Сомерсет Моэм придерживался противоположной точки зрения; он говорил: «Old age has its pleasures which, though different, are not less than the plesures of youth»*(Старость обладает своими радостями, не меньшими, чем радости юности, просто другими (англ.). Многие оплакивают старость, и лишь некоторые ее воспевают. Прежде, чем перейти к мифологии старости, иными словами, к психологии пожилого возраста, необходимо поговорить о ситуации, в которую попадают старики.

Старость характеризует прежде всего одна особенность — ее близость к смерти. Так было не всегда, и даже сейчас не везде старость ассоциируется со смертью. В XVIII столетии в Европе из десяти здоровых новорожденных только пятеро доживали до двадцатилетнего возраста. Таким образом, человек с самого начала своей жизни сталкивался с угрозой смерти. Сейчас человек может дожить чуть ли не до шестидесятилетнего возраста, не ведая, что такое смерть сверстника. Нам кажется, что коса смерти приближается к нам, когда умирает ровесник. Смерть пожилых людей мы переносим спокойнее. Когда умирают бабушка или дедушка, мы испытываем грусть. Да, их смерть пугает внуков, но они знают, что им еще жить и жить. Мысль о смерти может вытесняться не только в детстве и юности, но и в пожилом возрасте. В том случае, если в возрасте семидесяти лет нас мучают мысли о предстоящей смерти, за дело берутся врачи. Они обращают наше внимание на существующие факторы риска, учитывая которые человек способен оттянуть смерть. Например, в Англии девиз акции, направленной против курения, гласил: «Give up smoking and live» **(Бросай курить и живи (англ.).

Разумеется, это абсурд. Если мы не умрем от рака легких, то умрем от инфаркта. Даже в том случае, если мы будем тщательно избегать всего, что грозит смертельной болезнью, то у нас все равно может случится апоплексический удар; не это, так что-нибудь другое — смерти не избежишь. Сомневаться тут не приходится — старость непременно увенчается смертью. Угроза ядерной войны, в результате которой будут уничтожены все без исключения, и старые, и молодые, не имеет ничего общего со старческой близостью к смерти. Пожилой человек видит, как один за другим умирают его ровесники; он знает, что рано или поздно придет и его черед. Ядерная война, в отличие от этой уверенности, представляется всего лишь гипотезой, в реальность которой поверить трудно. За последнее десятилетие появилось множество книг, посвященных смерти, точнее, ее реабилитации, поскольку в течение длительного времени на упоминание о смерти было наложено «табу». Бросается в глаза то обстоятельство, что большая часть подобных работ преследует вполне определенную цель: лишить смерть ее жала. Смерть пугает нас по двум причинам: во-первых, мы боимся физической боли, которую она может причинить, во-вторых, мы не ведаем, что ожидает нас после нее.

Мы можем верить в бессмертие души, в ад, в рай, во что угодно, однако ни для кого не секрет, что веру неотступно сопровождает сомнение. Даже Христос взмолился в последний час: «Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?»

Одна известная писательница, посвятившая немало страниц размышлениям о смерти, в действительности не смотрит прямо в ее глаза, а пытается подавить страх перед ней, предаваясь вымыслу и иллюзиям. Ссылаясь на свою «ученость», она говорит, в частности, о том, что после смерти нас ожидают озарение, любовь, нежность и умершие друзья и родственники. Она не просто «верит» в это, а утверждает, что «знает» все наверняка и основывает свои убеждения на результатах «научных исследований». «Божественная комедия» Данте — чистая и проницательная книга о смерти. В ней описывается все то, что мы проецируем на загробную жизнь, включая страхи, упования и неспособность осознать абсолютное «ничто». Если возникает желание поразмыслить о смерти, то лучше обратиться к бессмертной поэме Данте, чем потреблять сладенькие пилюли современной инфернальной литературы. За смертью лежит неизведанная земля. Люди, которые пережили клиническую смерть и теперь делятся со всеми желающими своими впечатлениями о загробной жизни, в действительности не умирали. Когда некоторые авторы пишут о том, что они общаются с душами давно умерших людей, они, быть может, и говорят правду, но факт остается фактом: большинство людей никогда не общалось с умершими и поэтому просто не знает, что ждет нас после смерти.

Пожилой человек соприкасается с двумя пугающими аспектами реальности: медленным угасанием и неминуемой смертью. Мы не ведаем, как умрем. Это может произойти мгновенно, а может растянуться на годы, сопровождаться адской болью или пройти совершенно безболезненно, застигнуть нас в одиночестве на госпитальной койке или подкрасться, пока мы отдыхаем, откинувшись в кресле. Смерть может сопровождаться страхом или безмятежностью, религиозным смирением или агностицизмом и сомнением.