Девы ночи - Юрий Винничук

– Нет.

– Ну и дурак!

– Ну что ж, тогда я пошел.

– Ну и вали, жлоб! А я все ему расскажу!.. И как ты ко мне приставал! А он знаешь, какой ревнивый? Он тебя убьет! Лучше меня выпусти! Или бежим вместе!.. Ты же видел его – он на все способен.

– Спасибо, что предупредила, но я все-таки тебя запру. А ты примерно через час открой окно и начни верещать, как недорезанная. Я подговорю своих девочек, чтобы они устроили панику. Мол, куда они попали, что за крики, и т. д. Мыкола будет тебя успокаивать. А ты ему скажи, что будешь орать и тогда, когда гости приедут, если он не уговорит Додика выпустить тебя.

– Тогда меня Додик затащит в такую комнату, откуда уже никто не услышит.

– Не затащит. Девушки забастуют и не сядут за столы, пока не убедятся, что тебя отпустили… Все вполне правдоподобно. Ведь они будут волноваться, чтобы и с ними кто-нибудь подобного не выкинул.

– Это для тебя правдоподобно, но не для Додика… Ну что ж, хорошо. Твой план, может, не так и плох. Если он удастся, стольник твой.

Я опять запер ее, положил ключи на место и спустился в холл.

Кухня была в левом крыле в огромном зале, выложенном бледно-розовой плиткой. Работала, очевидно, прекрасная вентиляция, потому что меня не встретили ни густой влажный пар, ни горячий удушливый воздух. Посередине стояла широкая плита, на которой скворчало и шипело, убегало и клокотало. У стен белели столы. Четверо поваров при моем появлении, как по команде, замерли, словно ожидая распоряжения.

– Продолжайте! – крикнул я небрежно, но когда не заметил никакой реакции с их стороны, сообразил, что брякнул глупость. Ведь я обратился к ним по-украински. – Продолжайте, продолжайте, – исправился я сразу по-русски, и тут же воочию убедился, как «велик и могуч русский язык», потому что повара снова засуетились, забегали, а кастрюли отозвались дружным звоном крышек.

Мой взгляд упал на кусок ватмана, на котором красовалась надпись: «Меню торжественного обеда 11 июля 1978 года»:

Соусы:

с ветчиной, каперсами и шампиньонами

соус из белого вина

грибной

Бутерброды:

с красной икрой

с черной икрой

с ветчиной

горячие с грибами

Салаты:

из сельдерея, яблок и орехов

из крабов

из дичи и спаржи

зелень

Закуски:

помидоры, фаршированные печенью трески

огурцы с крабовой начинкой

севрюга копченая

балык осетровый

судак под маринадом

форель заливная

устрицы в тесте, жареные

раки вареные

поросенок с хреном

ассорти мясное

семга

форель

осетр заливной

лосось

Первые блюда:

солянка из дичи

борщ с копченым гусем

бульон из перепелок

уха рыбная

Вторые блюда:

щука фаршированная

заяц в сметане с яблоками

мозги в соусе

перепелки фаршированные

жаркое из оленя

утки дикие копченые

антрекот

ростбиф

зразы

Коктейли:

«Охотничий», «Ереван», «Игристый», «Абрау-каберне»

Вина:

«Кахетинское белое», «Цоликаури», «Черный доктор», «Нежность», «Киндзмараули»

«Хванчкара», «Чхавери», «Токай», «Шампанское», «Малага», «Мартини», «Чинзано»

«Бадель-вермут».

Крепкие напитки:

коньяки, водка, ром, джин, виски, текила, пиво чешское

Десерт:

торт апельсиновый, торт ореховый, торт-безе, сырник лимонный

пирог яблочный, пирог вишневый, пирог абрикосовый

Кофе, чай

Забегая наперед, скажу, что позже я это меню стащил себе на память. А сейчас молча пускал слюнки и думал, не буду ли я скоро похож на буриданового осла, который растерялся перед двумя стогами сена, не зная, с которого начать, да так и остался голодным. Меня же будут ждать десятки стогов с господского стола.

– Фиу-фить! – послышалось за спиной.

Я оглянулся – это одна из барышень изумилась, как и я, «торжественному обеду». Это была высокая стройная панна с длинными пепельными волосами. Сказать, что она была красива, это не сказать ничего. Она была настолько красива, что я проглотил вместе со слюной весь свой словарный запас. Таких на улице не увидишь. Ее большие карие глаза улыбались мне, а в их глубине плясали искорки. Как я не заметил ее раньше?

– Как ты сюда попала? – наконец выдавил из себя я.

– А ты? – ответила она, смеясь.

– Я должен следить за ними. Чтобы все было в порядке.

– А-а… А я просто гуляю. Смотрю – дверь, вот и вошла.

– И много вас тут таких гуляющих?

– Я одна. Все остальные во дворе.

– Сюда нельзя посторонним. Идем.

Я вывел ее в холл, подвел к глобусу и предложил выпить.

– А там есть кампари? – поинтересовалась она.

– Возможно, и нет.

Но там было и кампари. Я наполнил ее бокал, а себе налил токая, мы сели в кресла за густейшим вазоном так, чтобы нас не было видно.

– Жаль, что я не прихватил какой-нибудь сумки, – вздохнул я. – Можно было бы одну-две бутылочки спионерить.

– Зато я прихватила, – сказала она таким тоном, будто занималась этим невинным делом всю сознательную жизнь. – Ты сейчас подумаешь: вот какая она запасливая, она, наверное, уже руку набила. Правда?

– Я сразу догадался, что ты у нас с опытом.

– А сюда без опыта не попадают. Как вот только ты умудрился, не знаю.

– А почему ты думаешь, что у меня нет опыта?

– Потому что я тебя знаю. Ты же бывал у пани Алины раньше. Забыл, как меня раздевал?

Я немедленно вспыхнул румянцем, узнав ту самую блонд-особу. С виду ей было лет двадцать, не больше. Лицо чистое и невинное. Ничего не выдавало ее профессии.

– Ну что ж, тогда выпьем за встречу… Из твоих подруг меня больше никто не знает?

– Нет. Можешь не волноваться. Так какая бутылка тебя интересует?

– Свистнешь для меня?

– Почему сразу свистнешь? Мне подарят. Еще и не одну.

– Тогда чинзано и шерри.

– Будет сделано, мой повелитель! – прощебетала она, сложив ладони на груди, как в индийском фильме. – Кстати, меня зовут Дзвинка. Как зовут тебя, я знаю. Даже читала твою поэму, которую ты подарил пани Алине… Сейчас-сейчас, как там… Э-э… «Вічне мигтіння світів попри тебе і намагання пізнати свій… Довкола кружляють дикі вертепи гермафродитів, сексотів, повій…»[59]

– Я тронут до слез, что моя поэма входит в вашу учебную программу.

– М-м… Нет, это скорее внеклассное чтение. Я много читаю, если хочешь знать.

– Может, ты еще и студентка?

– Представь себе. Окончила третий курс медицинского университета.

– Неплохо. Пани Алина устроила?

– Да уж не родители. Они у меня скромные учителя. Но деньги я заплатила свои.

– Сколько?

– Тебя и это интересует?

– Просто я подумал, что ты могла расплатиться и натурой.

– С ума сошел! Мединститут – это рассадник сплетен. Лучше заплатить законные пять тысяч и успокоиться.

– А что родители? Догадываются, чем ты занимаешься?

– Умгу… Но я с ними не живу. Достали. Думают, что я уже скатилась в самую пропасть.

– А ты еще не скатилась?

– Что-о? И это ты мне говоришь? Он, видите ли, изучает жизнь! А может, и я изучаю жизнь? Не подумал? Может, у меня тоже талант?

– Неужели литературный?

– Чтоб ты знал! Я стихи пишу!

– Ого! Проститутка-поэтесса – это уже что-то новенькое… Хотя поэт-сутенер тоже не хрен собачий.

– Яке їхало, таке здибало[60], – рассмеялась Дзвинка.

– Но у меня все-таки опыт мизерный. Скажем, я на таком мероприятии впервые. А ты?

– Я не впервые. Но здесь еще не была, и никогда меня не везли в такой секретности, словно атомную бомбу… Наверное, придется развлекать каких-то старых пеньков. Не в курсе, кого именно?

– Партийных боссов. Несколько клиентов будет из Киева, один даже заместитель самого Щербицкого.

– Ого-го! Ну, уж так высоко я не взлетала. Хочу заместителя Щербицкого!

– Почему именно его? Разве тебе не все равно, с кем?

– Конечно, мне не все равно, кого оставлять в дураках.

– Оставлять в дураках? В смысле?

– Неужели ты думаешь, что я лягу спать со старым хрычом?

– А куда ты денешься? Мероприятие оплачено.

– Сразу видно, что ты зеленый… Если хочешь знать, то я за всю жизнь спала с пятью мужчинами. И только потому, что они мне нравились. Все они были молодыми парнями.

– Свисти своему будущему мужу, а не мне. Хотя, я думаю, ты этого делать не станешь, а просто воспользуешься традиционным рецептом пани Алины и отдашься на свадебном ложе с громким плачем и морем крови: «Ах, как мне было больно! Никогда не думала, что это такие эмоции!»