Ты проснешься, на рассвете (СИ) - Алекс Войтенко

Я обернулся.

— Куда, мам?

— Как куда? А про практику ты уже забыл? Сам же вчера суету наводил.

Задумчиво почесав голову, пытаясь вспомнить вчерашний день, который прожил больше сотни лет назад, считая обе прожитые жизни, я удивленно посмотрел на маму, даже не пытаясь скрыть свое замешательство.

— Что с тобой, Алекс? — спросила она, подходя поближе и щупая мой лоб. — Ты не заболел? Не падал вчера? Головой ни обо что не стукался?

С каждым вопросом, все больше чувствовалось ее волнение. Даже не зная, что ответить ей, я просто пожал плечами.

— А, ну ка пойдем, я осмотрю тебя. — Решительно произнесла мать и приобняв за плечи привела меня обратно в мою комнату.

— У тебя ничего, не болит? Голова не кружится? — сыпались на меня, все новые вопросы. Тут же проявился фонендоскоп, которым она прослушала всего меня, после тонометр, которым измерила давление и решила, что оно несколько повышено. После этого, был вынесен безапелляционный вердикт:

— Все! Никакой практики. Я сейчас же звоню в школу, а после мы едем к врачу. Такое нельзя запускать. — Уже выходя из комнаты, добавила. — Лежи и не вставай. Я сейчас вызову скорую, и нас отвезут.

Чуть позже подъехала скорая помощь и нас с мамой отвезли в ГКБСМП. Там какой-то пожилой горбоносый врач, долго щупал меня, что-то разглядывал, задавал какие-то вопросы, но похоже ничего нового, так и не определил. В итоге, был поставлен диагноз легкое сотрясение мозга и ретроградная избирательная амнезия. После многочисленных вопросов, оказалось, что я помню всех людей, с которыми когда-либо встречался, некоторые события из прошлой жизни, места, где я когда-то бывал. Знания, полученные в школе, тоже сохранились в достаточной мере. Зато я абсолютно не помнил, что происходило со мною, в последние пару недель. Все события, встречи, разговоры, все это куда-то исчезло.

Впрочем, как обнадежил врач, явление это, скорее всего временное, и возможно скорое возвращение памяти. Пока же посоветовал несколько дней, не сильно напрягаться и больше отдыхать.

Обратно домой, мы возвращались уже на такси. Оказывается скорая помощь, только доставляет в лечебное учреждение, но если больной оказывается здоров, или ему назначают амбулаторное лечение, то обратно он возвращается уже самостоятельно, в меру своих возможностей.

Можно было конечно вернуться на автобусе, с несколькими пересадками, но мама решила «не рисковать» и взяла такси. Так что домой мы доехали с ветерком, правда, заплатив при этом три рубля, довольно внушительная сумма в то время.

На этом моя практика закончилась, так и не начавшись. Ближе к вечеру, Когда мы сидели за столом, правда отца еще не было, сестренка проболталась, что вчера отец ударил меня по голове, из-за не положенного на место молотка, которым я, что-то забивал.

Мама, тут же ухватилась за эту новость и выпытала у сестры, все подробности происшедшего. А после прихода отца, устроила ему форменный скандал. Я, правда, не прислушивался к тому, о чем они говорили, вернее, говорила или точнее сказать кричала, только мама, отца практически не было слышно. Но после он выглядел несколько пришибленно, и как-то странно поглядывал на меня.

Я же, оставшуюся часть дня, или валялся на кровати или читал. Гулять меня тоже не отпустили, да я не особенно и рвался туда. Наоборот, всеми силами, я пытался вспомнить, причем не то, что происходило в этом году. Сейчас, для меня это было не так важно, в данном случае, моя адаптация в этом времени, должна была пройти гораздо легче. У меня даже справка есть, где синим, по белому написано: — «Ретроградная амнезия». На которую можно списать очень многое.

Сейчас меня больше интересовало, что же я помню из прошлых жизней? Как оказалось, очень немногое. Я помню песни, слова для них, но совершенно не помню, когда они появились. То есть присвоить их при всем моем желании не выйдет, да и не хочу я повторения того что было. Не помню практически никаких знаменательных дат, которые должны будут произойти в скором, и не очень скором времени. Значит Кассандры из меня тоже не выйдет. Из всех сведений, доступных мне, остались только общие, касающиеся развития техники, востребованности и перспективности некоторых профессий, ну и конечно общие исторические сведения, касающиеся страны. Но здесь я и сам не желаю влезать в политику и что-то менять. Да и вряд ли меня кто-то будет слушать, ну не верю я в это!

Правда, были еще кое-какие бонусы, но очень небольшие, а самое главное, необходимо было очень хорошо подумать, прежде чем браться за их исполнение.

Дело в том, что, как оказалось, я довольно отчетливо помню о нескольких кладах, которыми вполне могу воспользоваться. Осталось только решить, как легализовать их?! А это была самая большая проблема, на сегодняшний день. Скажете не так?

Представьте себе, что ваш двенадцатилетний сын приносит домой чемодан денег. А за окном не 2016, а 1970 год. То есть любые ваши сверх нормативные траты, тут же привлекут внимания, вначале соседей, а через некоторое время и милиции. И попробуйте тогда доказать, что все это принадлежит вам. Если же вы попробуете сдать находку, то не получите ничего! И не надо говорить мне о законе, где советский гражданин получал 25 % от найденного. Получал, но и в этом законе были оговорки. Первой была о том, что это не касается кладов с советскими денежными знаками. В этом случае, гражданин получал не премию, а головную боль на очень долгое время.

Увы, те клады, о которых я знал, содержали именно их. И один из них, находился примерно в паре сотен шагов, от нашего дома. И что мне с этим делать, я пока так и не решил. Ну да ладно, время пока терпит, тем более, что тот клад, найдут только в 92 году. Хотя я уверен, что он уже на месте. Хотя, как говорят нужно: «Бороться, искать, найти — и перепрятать». Думаю, в ближайшее время, я так и сделаю, тем более, я примерно знаю более надежное место, где этот чемоданчик, будет в скором времени обитать.

С этими мыслями, я незаметно для себя заснул.

2 июня 1970 года. Ташкент

День начался с того, что мама, уходя на работу, запретила мне выходить из дома. На все мои, просьбы, был дан категоричный ответ:

— Нет! Ты болеешь, а я очень беспокоюсь за тебя. Пообещай мне, что в ближайшие два-три дня, ты за ворота не выйдешь. Алекс, я вполне серьезно. В противном случае, мне придется отпрашиваться с работы, и контролировать тебя, находясь дома.

Вздохнув, мне пришлось согласиться с ней. Попрощавшись с нами, мама ушла на работу. Отец ушел еще раньше, он обычно исчезает, пока мы еще спим.

Что ж, раз выход на улицу запрещен, буду хозяйничать во дворе. Вспомнив, с чего я начинал свое первое вселение, взялся за наведение порядка. Так, как я его понимал. Провозившись во дворе пару часов, зашел в дом. Подойдя к пианино, открыл крышку.

Некоторое время, я сидел, тупо уставившись на клавиши и, вспоминал. Перед глазами пролетела вся прошлая жизнь. Музыка, известность, стремительный взлет, и не менее стремительное падение. Нет. Я больше не допущу такого. Прислушавшись к тишине дома, и поняв, что сестра уже смылась к подружкам, я положил руки на клавиши и начал играть.

Мои пальцы и моя память не подвели меня и в этот раз. Я помнил все, что когда-либо играл, в своей прошлой жизни. Сейчас, я повторял все это, не из боязни забыть, а скорее из боязни потерять себя. Все-таки несмотря ни на что, музыка всегда занимала в моих жизнях, если не первое, то одно из важных мест.

Закончив с музыкальными композициями, я перешел к песням. Начав с той, самой первой, что я исполнил тогда.

Одна мелодия сменяла другую, и я так увлекся исполнением, что забыл обо всем на свете. Я жил. Купался в музыке. Наслаждался ее звучанием и ее переливами, плывя и порхая в ней. Отдавая всего себя.

Прошло не меньше двух часов когда я, наконец, остановился. Чуть сожалея, что все закончилось, осторожно закрыл клавиши крышкой и, поднявшись со стула, вышел из комнаты.

— Мама?! Почему ты здесь? — Изумленно увидев ее сидящую на стуле, воскликнул я.

Мама, подняла ко мне свое лицо:

— Что это было, Алекс? — Спросила она. — Я никогда не слышала, такой красивой музыки, тем более от тебя.

Я, несколько стушевался.

— Не знаю, что и сказать, мам. Просто музыка. Та, которая мне нравится.

— Но, я же видела твое отношение к музыке последний год. Уже начала было подумывать, может не стоит дальше продолжать учебу в школе, и тут такое.

— Эта другая музыка. А, о том, чтобы оставить занятия в музыкалке, я и сам хотел тебя просить. Там дают то, чего я органически не перевариваю. Я люблю классику, но то что там дают, нельзя назвать этим словом. Мне вообще казалось, что там делают все, чтобы привить в первую очередь отвращение, чем любовь. Все-таки будет гораздо лучше, да и выгоднее для семьи, если я не буду посещать этих занятий. А если ты захочешь, я всегда сыграю тебе.