Большая книга приключений. Мое лучшее лето (сборник) - Елена Нестерина

– Раз за паном Теодором прибыла такая официальная делегация, то есть вы, – заявил он ребятам из шестого отряда, – значит, финская сторона не имеет к нему никаких претензий. Пан Теодор будет выдан вам немедленно. Единственное, я, как министр страны, хочу переговорить с вашим паном пять минут наедине. А потом он к вам выйдет. И забирайте.

Пышные паны согласились, и Костя открыл дверь в комнату отдыха.

Федя Горобец, вот уже несколько часов ни за что ни про что сидящий в тюрьме, готов был на стены кидаться. Эти придурки финны, вместо того чтобы пустить искать украденную Арину, держат его тут, а сами ничего не делают. Стены в корпусе были совсем тонкими, а потому Федя сразу услышал, что завхоз тоже таинственно исчез. И если на завхоза Феде было совершенно наплевать, то на поиски Арины он готов был положить все свои молодые силы. Но никак с этим не получалось. И сколько бы раз Федя ни высовывался в разбитое окно, часовые тут же давали ему по голове. Федя уже совсем извёлся. И в это время к нему в камеру вошёл Костя Шибай. Пан Теодор только приготовился не сдаваться без боя, но Костя сказал:

– Федь, ты, короче, прости нас, дураков.

– Да ладно тебе, – немного удивлённо произнёс Федя, – это ж не ты меня хватал.

– Не я… Да не в этом дело. В общем, мы тебя отпускаем. Только у меня просьба.

– Ну…

– Ты там, у своих, не говори никому, что у нас Арина пропала. Мы её найдём.

– Где найдёте?

– Да найдём, не бойся. Вот зуб даю, что найдём. Только ты не выдавай, что у нас тут творится. А то нашим воспитателям попадёт от начальства. Ладно? Обещаешь?

– Обещаю. А что с Ариной? Где её искать?

– Да не волнуйся. Я же сказал – найдём. А если что – тебя позовём помочь.

– Замётано.

– Ну, пан Теодор, бывай.

Федюня со своим почётным караулом удалился. За это время примчались финские посланцы и рассказали, что, кроме Китая, тюрем нигде нет. А в китайской, то есть шаолиньской, тюряге сидит только один монах. Сидит и с жиру бесится – на голове стоит.

Наступило время ужина. Но ужина всё не было. Руководство лагеря попросило воспитателей поддерживать спокойствие и увлечь детей каким-нибудь развивающим или общественно полезным занятием. Боря и Галя прошлись вдоль корпуса, потряхивая коробками шахмат, но никто на это не среагировал. Все ждали – и не столько ужина, сколько возвращения Арины и завхоза. То есть разгадки тайны.

На радостях завхоз Петрович средь бела дня решил сам с собой обмыть свою очередную удачную сделку. Надёжно припрятав полученные от Андрюхи деньги, он быстро сбегал к коммерческой палатке у шоссе, купил бутылку водки, вернулся к своему вагончику и расположился рядышком с ним в тенистой беседке. Нарезал колбасы, открыл банку солёных огурцов и в несколько приёмов «уговорил» бутылочку. Жаркий день и благостное душевное состояние сморили довольного собой и мироустройством завхоза, он задремал. Так что явившийся разбираться с кинувшим его подельщиком Андрюха бил Петровича уже пьяного и сонного.

Разъярённый Андрюха бил долго и прицельно, но завхоз сначала ничего не чувствовал, потом на какое-то время впал в прострацию. А когда от мощного удара в нос очнулся, сразу же, как мог, пополз прочь от своего мучителя, забился под вагончик и на слова Андрюхи: «Где коробки? Ты мне за них все деньги вернёшь, паскуда, иначе крантец тебе!» – вяло покрикивал: «Да, да!» Обманутый Андрюха долго ещё бушевал, пытался выволочь Петровича из-под вагончика, но тот растопырился там, как морская звезда, и не давался в руки. Андрюха так и уехал ни с чем, перевернул только всё вверх дном в вагончике Петровича. Денег и коробок, понятно, не нашёл и потому расправу пообещал суровую. Ничего не понимающий Петрович снова отрубился в своём укрытии. Его долго искали все работники лагеря, громко звали. Но завхоз ничего не слышал.

Кое-как, с запозданием на полтора часа, на кухне всё-таки слепили ужин. Все отряды воротили нос и капризничали, не желая есть подогретый суп – тот же, который подавали сегодня на обед, а ещё хлеб и солёные помидоры. Больше ни до какой еды повара добраться не могли, так как ключи от всех складов и холодильников были у пропавшего завхоза. И только пятый отряд молча ел суп. Никто не выражал своего неудовольствия. Начальник лагеря даже похвалил их громко, на всю столовую. На самом-то деле пятому отряду было не до капризов – часть отряда волновалась за то, где же украденная Арина и не начнут ли вскоре и их по одному похищать, а часть переживала, удастся ли Аринино возвращение изобразить правдоподобно.

Задолго до десяти часов вечера весь пятый отряд начал крутиться возле правой трибуны стадиона. Братья Белой Руки старались ненавязчиво отвлекать внимание своих финских соотечественников от этого занятия.

– О, вон кто-то подозрительный побежал! – очень правдоподобно то и дело пугалась Зоя Редькина, указывая рукой куда-нибудь в другую от трибуны сторону.

Все оборачивались туда, на короткое время отводя пристальные взоры от правой трибуны. И хоть каждый человек из пятого отряда минимум один раз уже под трибуну заглянул, но ровно в десять часов все во главе с воспитателями снова бросились под эту трибуну. Никого там не было. Все разочарованно вздохнули, а Галя чуть не потеряла сознание. И тут Костя Шибай присел на корточки, пошарил рукой по земле. Незаметно из его рукава выскользнула бумажка, Костя, как будто только что увидел её, удивлённо крикнул:

– Ой, смотрите, какая-то бумажка камнем прижата. Что это тут написано?

Боря близоруко сощурился и тоже увидел придавленную небольшим камнем бумажку:

«Оставьте деньги здесь. За вами следят. После того как все удалятся от этого места на 50 шагов, можете искать своего министра под левой трибуной».

– Галя, ну что ты, ещё не всё потеряно! – обрадованный Боря потряс свою напарницу за плечо. – Давай клади мешок с деньгами. Ну, ребята, побежали!

Галя дрожащей рукой положила мешок с «зорьками» на землю и бросилась вслед за своими воспитанниками.

Конечно же, под левой трибуной оказалась связанная Арина с кляпом во рту. Зоя Редькина и Антон предусмотрительно первыми бросились её развязывать, потому что знали, что верёвки стягивала на себе Арина сама, а значит, очень плохо, только для видимости.

– Арина, что с тобой было? Кто тебя похитил? Расскажи! – тут же бросились приставать к ней.

Но Арина лишь обессиленно падала всем на руки и бормотала что-то вроде «Попить!».

– Ой, может, под той трибуной деньги ещё лежат? – вспомнила тут президент Анжела и направила Вовочку под правую трибуну эти деньги подобрать.

Но ничего там, конечно, уже не было. Костя Шибай под шумок успел утащить мешочек и спрятать на чердаке. Возвращаясь к своим, он услышал весть – завхоз нашёлся. Костя поспешил донести эту весть под левую трибуну, где всё ещё толпился пятый отряд. И все, даже Арина, бросились к вагончику завхоза.

А Петрович нашёлся сам. Он просто проспался и выбрался из-под вагончика. Выбрался, посидел немного на лавке, захотел пить и неверными шагами направился к колонке. Тут его и увидела посудомойка тётя Валя.

– Петрович, милый, да где ж ты был! – сразу запричитала она. – Да кто ж тебя бил? Да кто ж валял?

Завхоз шлёпал что-то разбитыми губами, хрипел и отворачивался.

Поскольку пятый отряд сидел под левой трибуной стадиона, а значит, ближе всех к вагончикам, в которых проживал обслуживающий персонал лагеря, он и оказался возле обнаруженного завхоза раньше всех.

– Николай Петрович! – приставал к нему Боря. – Скажите, вас вместе держали?

– С кем? – выдавил Петрович.

– С Ариной с нашей! – кричал Боря.

– Кто они такие? – заходила с другой стороны Галя.

– Как выглядели? – перебивал её Боря.

– Что они от вас хотели? – пищала Анжела.

– Что от вас требовали? Что требовали? – Вовочка тормошил Петровича, а тот только ахал и кряхтел, но молчал.

– Вас ведь пытали? – Галя методично старалась ткнуть пальцем в здоровенный синяк под заплывшим глазом завхоза, Петрович еле-еле успевал увернуться.

– Денег хотели? – спросил кто-то из ребят.

– Денег? – Память Петровича начала просыпаться. – Нет! Не-е-ет!!!

Кулак Андрюхи перед самым своим носом – вот что отчётливо вспомнил сейчас Петрович. А ещё Андрюхины крики: «Отдай деньги! Отдай мои деньги!» Петрович помнил, что нужно вернуть деньги за проданные коробки шоколада. Но зачем вернуть, почему – догадаться не мог.

– А им что от вас надо было? Тоже «зорьки»? – не переставали допытываться дети.

Но Петрович больше ничего не говорил. Потому что уже сбежалось всё лагерное руководство, в том числе и начальник Анатолий Евгеньевич. Как мог Петрович сообщить, что его не злоумышленники пытали, а просто избил подельщик! За воровство детского питания мягкий, но суровый ко всяким гадостям Анатолий Евгеньевич немедленно попёр бы Петровича с работы. Сейчас же начальник лагеря почувствовал лишь запах перегара, исходивший от отлупленного Петровича. Скомандовав всем детям идти готовиться к отбою, начальник лагеря завёл кряхтящего завхоза в его разгромленный вагончик и в строгой форме рекомендовал впредь никогда не пить на рабочем месте. Не пить и с собутыльниками не драться.