Газета "Своими Именами" №31 от 31.07.2012 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Согласно выводам этой комиссии все ликвидированные там поляки считаются уничтоженными немецкими оккупантами. Материалы расследования в тот период широко освещались в Советской и зарубежной печати. Выводы комиссии прочно укрепились в международном общественном мнении.

Исходя из изложенного, представляется целесообразным уничтожить все учетные дела на лиц, расстрелянных в 1940 году по названной выше операции.

Для исполнения могущих быть запросов по линии ЦК КПСС или Советского правительства можно оставить протоколы заседаний тройки НКВД СССР, которая осудила указанных лиц к расстрелу, и акты о приведении в исполнение решений троек. По объему эти документы незначительны и хранить их можно в особой папке.

Проект Постановления ЦК КПСС прилагается.

Председатель Комитета Государственной Безопасности при Совета Министров СССР А. Шелепин

3 марта 1959 года».

И до 1990 года советское руководство придерживалась этой версии. 13 апреля 1990 года вышло заявление ТАСС: «Выявленные архивные материалы в своей совокупности позволяют сделать вывод о непосредственной ответственности за злодеяния в Катынском лесу Берии, Меркулова и их подручных. Советская сторона, выражая глубокое сожаление в связи с Катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма».

Однако на том дискуссии в обществе не закончились. Уже и общий мемориал в Катыни построили, а страсти не утихали и не утихают.

21 сентября 2004 года Главная военная прокуратура РФ приняла постановление о закрытии уголовного дела по Катынскому расстрелу и засекречивании самого постановления. Расстрелянные в 1940 году НКВД польские офицеры так и не признаны жертвами политических репрессий.

Чемоданы пистолетов «для исполнения». Когда говорят: «Расстрел польских офицеров в Катыни, под Калинином и под Харьковом», - это неправда.

Польских офицеров в Катыни и в Белоруссии, под Харьковом и Калинином (ныне Тверь) не расстреливали, а убивали - каждого отдельно, из пистолета, выстрелом в затылок.

Массовым убийством руководил знаменитый в узких кругах майор госбезопасности(по армейской табели - генерал), бессменный в течение 33 лет комендант ОГПУ-НКВД-МГБ, самолично застреливший в подвалах на Лубянке и в иных местах 20 тысяч человек. Не будем называть его фамилию и фамилии других палачей. Не только для того, чтобы пощадить их ни в чем не виноватых родственников, но и потому, что они всего лишь исполнители. Они и называли себя (в узком смысле) «исполнителями», а то, что делали, - «исполнение», «исполнить», «исполнил». Многие из них похоронены с почестями и покоятся на Новодевичьем кладбище.

В польских офицеров стреляли из немецких пистолетов системы «Вальтер», как показал один из высокопоставленных сотрудников НКВД на допросе в Генеральной военной прокуратуре:«Это я хорошо знаю, так как привезли их целый чемодан. Этим руководил сам Б. (называет фамилию коменданта. - С.Б.).Давал пистолеты, а когда заканчивалась работа - пистолеты отбирались. Забирал сам Б.»

Вот как происходило масссовое убийство в Калинине (Твери). Из лагеря в Осташкове пленных привозили во внутреннюю тюрьму областного управления народного комиссариата внутренних дел.

«Из камер поляков поодиночке вели в «красный уголок», то есть ленинскую комнату, - рассказывал начальник Калининского УНКВД. - Там сверяли данные... Надевали наручники, вели в приготовленную камеру и били из пистолетов в затылок. Вот и все... В расстрелах участвовали около тридцати человек... Б. надел спецодежду: кожаную коричневую кепку, длинный, того же цвета кожаный фартук, такие же перчатки с крагами выше локтей... Через вторую заднюю дверь трупы выносили из камер и бросали в крытые грузовики. Затем 5-6 машин увозили тела к месту захоронения в окрестностях села Медное. Это рядом с дачами НКВД, с одной из моих двух дач. Место выбирал Б. Он же привез из Москвы двух экскаваторщиков».

Б. самолично убил 700 польских офицеров. Наверное, генерал мог и не браться за пистолет. Но он сделал карьеру как «исполнитель» и не упускал случая показать это на личном примере. В 1937 году он за сутки убил 200 человек.

«Водку, само собой, пили до потери сознательности, вспоминал Е., один из той команды «исполнителей». - Что ни говорите, а работа была не из легких. Уставали так сильно, что на ногах порой едва держались. А одеколоном мылись. До пояса. Иначе не избавиться от запаха крови и пороха. Даже собаки от нас шарахались, и если лаяли, то издалека».

Многие из тех «исполнителей» умерли рано или ушли на пенсию по болезни. В одном из документов говорится: «Тов. Е. (в приказе фамилия приводится полностью. - С.Б.)переводится на пенсию по случаю болезни (шизофрения), связанной исключительно с долголетней оперативной работой в органах».

Даже генерал-майор Б., отличавшийся хладнокровным профессионализмом, дожил лишь до 59 лет.

В убийстве пленных польских офицеров принимали участие 125 работников НКВД. Их фамилии - в приказе наркома Л. П. Берии N 001365 от 26 октября 1940 года: «За успешное выполнение специальных заданий ПРИКАЗЫВАЮ наградить нижеследующих работников НКВД СССР, УНКВД Калининской, Смоленской и Харьковской областей».

В списке не только «сотрудники для особых поручений комендантского отдела», то бишь «исполнители», но все, кто имел отношение: надзиратели, шоферы, делопроизводительницы...

Они получили денежные премии от 800 рублей до «месячного оклада».

«Особая папка номер 1». После 2004 года, закрытия дела российской стороной и засекречивания постановления о закрытии, возник некий пропагандистский прессинг: «Нельзя позволить, чтобы нам навязывали чувство вины!» И тем самым нам внушали чувство тождества с той, сталинской властью. Нас делали причастными к преступлениям режима.

В 2011 году президент РФ издал Указ о рассекречивании материалов из «Особой папки номер 1». При этом сказал: «Пусть все посмотрят, кто принимал решение, кто давал соответствующее поручение на уничтожение польских офицеров. Там все написано, подписи все стоят, лица все известны... В России и дальше будет вестись работа по раскрытию архивов, касающихся массовых репрессий».

Тем самым Катынь признана одной из страниц трагической истории массовых репрессий в СССР, частью нашей истории и нашей жизни. А в той истории и в той жизни самой большой жертвой сталинизма были мы - советский народ.

«Московская правда» от 26.04.2012 г.

В публикации "Катынь, горечь души моей" я рассказал читателям, как невольно тема Катыни вошла в мою жизнь. В 1948 году я, как и все девятнадцатилетние юноши, которые живут интересами старших братьев, увлеченно слушал рассказы моего брата и его друзей-сослуживцев, расследующих события в Катынском лесу. Происходило это в красногорском поселке Брусчатый, где квартировали офицеры оперативного отдела специального лагеря военнопленных.

Лагерь был на особом положении, там находились люди из числа военнослужащих вермахта, представлявшие для Советского Союза важный интерес. Разведчики абвера, бывшие офицеры частей СС, посвященные в определенные оперативные тайны, и еще так называемые "звери", на которых в лагере собирали следственный материал для предания их военному суду за совершенные зверства во время оккупации. Работу с ними вели сотрудники управления по делам военнопленных центрального аппарата МВД СССР. Лагерь располагался рядом с Москвой, офицеры уезжали после рабочего дня домой в город или оставались ночевать в Брусчатом, где для них были отведены квартиры. По вечерам, когда все собирались за ужином, можно было услышать удивительные вещи. Сотрудники делились между собой соображениями разработок, сопоставляли факты, добытые за день, и договаривались о деталях дальнейших совместных действий.

Как я рассказывал о том в предыдущей публикации, в оперативном отделе лагеря работали блестяще образованные люди, многие из них безукоризненно владели несколькими языками, были и такие, кто в семьях советских дипломатов учился за границей, и все они безупречно владели отличным литературным стилем.

Хорошо помню, как один из них, Костя Горфан, специалист по венгерскому языку, оформил материалы разработки венгерского разведчика таким образом, что в управлении по делам военнопленных в Москве ими зачитывались. Уже в пятидесятых годах в Москву приехала на гастроли звезда венгерской оперетты Ханна Хонти. Костя конферировал ее выступления, одновременно выступая переводчиком реприз опереточной дивы и вопросов к ней зрителей.

Другой специалист, Юра Эльперин, впоследствии стал признанным литературоведом уже в Германской Демократической Республике. Правительство ГДР предоставило ему квартиру в Берлине, где он преподавал в университете.