Такер - Луис Ламур

— Но у меня нет денег на такой револьвер.

— Возможно. Но я могу одолжить его тебе. Если получишь деньги, заедешь и заплатишь, если же не получишь — забудь об этом. Я не хотел бы, чтобы ты оказался лицом к лицу с Бобом Хеселтайном со старым револьвером, который в любую минуту может дать осечку.

— Большое вам спасибо, — только и смог вымолвить я.

Это был прекрасный револьвер. Я взял его и почувствовал, как он удобен в обращении, а когда убрал его в кобуру, то мне показалось, что она была сшита специально для него.

— Прекрасное оружие, — заметил я. — И похоже, что его уже использовали. Это ваш револьвер?

— Нет, это револьвер моего брата. Он был очень хорошим человеком. В то утро, когда его убили, он оставил этот револьвер дома, а у него был только тот, который он нес в починку.

— А как его убили?

— Когда-то давно он поссорился с одним человеком. В то утро они встретились, и тот человек убил моего брата. Мы похоронили его два года назад на кладбище города Тин-Кап.

— Я вам глубоко сочувствую.

— Брат знал, что этот человек за ним охотится. Поэтому-то он и купил себе этот револьвер и время от времени стрелял из него. Он очень любил его, но в то утро пообещал племяннику починить его револьвер, а свой оставил дома. Никто не предполагал, что Хеселтайн находится в нашем городе.

— Хеселтайн?!

— Да, это Боб Хеселтайн убил моего брата. Если бы Боб не застал моего брата врасплох, брат убил бы этого негодяя, поскольку он был очень хорошим стрелком. Но он просто не успел выхватить оружие. Так что, самим Богом предназначено, чтобы из этого револьвера был убит Боб Хеселтайн.

Я вытащил револьвер и внимательно на него посмотрел. Он был похож на все другие кольты, и все-таки в нем было что-то особенное — когда я держал его, мне казалось, что он сливается с рукой в единое целое. Кто знает, может, это и вправду необычный револьвер.

Некоторые револьверы сразу очень удобно ложатся в руку, к другим надо привыкать. Как бы то ни было, купив новое оружие, какое-то время приноравливаешься к нему. Лучше всего стрелять из своего оружия, которое знаешь, как свои пять пальцев. Так вот, к этому револьверу мне не надо будет привыкать, мне казалось, что он принадлежит мне уже много лет.

— Спасибо, — снова поблагодарил я продавца и вышел на залитую ярким солнечным светом улицу.

Там, куда попадали солнечные лучи, было тепло, но, ступив на улицу, я сразу почувствовал, какой сегодня пронизывающий ветер. Я ощущал в кобуре тяжесть нового револьвера. Я взял его, чтобы защитить себя, я не хотел убивать Боба Хеселтайна. Выбирая места, где было поменьше грязи, и перешагивая через глубокие колеи, оставленные колесами фургонов, я пересек улицу. На дороге высохли еще не все лужи.

Над горными вершинами клубились тучи. Некоторых вершин совсем не было видно — их заволокло облаками, — но здесь, в Лидвилле, светило солнце. Я осмотрел улицу — теперь я должен быть предельно осторожным. Куда бы я ни пошел, мне всегда нужно помнить о том, что в меня могут выстрелить из-за угла, и о том, что я в любой момент могу столкнуться на улице со своими врагами.

Свое первое сражение я выиграл. Я остался в живых, а Док Сайте лежит теперь на больничной койке.

Однако я не хотел убивать ни Малыша Риса, ни даже Боба Хеселтайна. Я хотел только получить назад свои деньги, а затем уехать куда-нибудь и зажить как человек.

Когда я был уже в двух шагах от отеля «Кларендон», какая-то фигура отделилась от стены и приблизилась ко мне. Это был мужчина, одетый в короткую куртку из овечьей кожи да черную шляпу с рваными полями.

— Это ты — Шел Такер? — спросил он.

— Я.

Этот человек был мне совершенно незнаком. У него было узкое лицо с бегающими глазами, и я бы не сказал, что он мне понравился.

Человек улыбнулся.

— Слыхал о тебе и о той перестрелке, что случилась у тебя с твоим бывшим дружком. Слыхал и о том, что эти ребята удрали с твоими денежками, твои дружки поступили подло.

— Да, вы правы.

— Этот Рис, а с ним и Хеселтайн — они смылись отсюда. Испугались тебя.

Может быть, я плохо разбираюсь в людях, но я не поверил этим словам ни на секунду. Стоило мне вспомнить тяжелое обветренное лицо Боба Хеселтайна и его холодный взгляд, как у меня мурашки забегали по коже. У Боба было много причин удрать отсюда, но чтобы он испугался меня — нет, в это я не мог поверить.

— Я знаю, что они смылись, — сказал незнакомец. Он огляделся по сторонам и придвинулся поближе. — Я знаю, что они смылись, и знаю куда.

— Неужели?

— Они спрятались в лачуге по ту сторону перевала Независимости. Засели там среди осин и дрожат вместе с ними. — Известно, что листья осин никогда не висят неподвижно, они колышутся на ветру, поэтому их прозвали — «дрожащие осины». — Однако место там хорошее, рядом вода, — добавил он. — Я думал, ты хочешь знать, где искать твоих дружков.

— Спасибо.

Войдя в комнату, я увидел, что Кона Джуди там нет. Не было его и в баре. Я просто сгорал от желания тут же броситься в погоню за Бобом и Рисом; ждать было невмоготу. Они сейчас на перевале… а вдруг они уедут? Когда еще я смогу отыскать их следы? Надо ехать, не теряя ни минуты.

Я быстро написал записку Кону, взял винтовку, седельные сумки и одеяло, торопливо спустился по лестнице и вышел из отеля.

Мой конь стоял в стойле, облегчив заднюю ногу. Когда я подошел к нему, он скосил на меня глаз и повел ушами. Кладя ему на спину седло и затягивая подпруги, я думал только о том, что Боб и Рис уехали отсюда и что, если я хочу получить назад свои деньги, то должен немедленно ехать за ними. У Кона Джуди свои дела, а у меня — свои. Я уже давно не ребенок, и няньки мне не нужны.

Проезжая через широкие двери конюшни, я наклонил голову, чтобы не задеть головой за косяк. Оказавшись на улице, я двинулся в ту сторону, откуда начиналась дорога в горы. Я обернулся лишь один раз и увидел, что на тротуаре стоит какой-то человек и смотрит мне вслед. Это был человек в короткой куртке из овечьей кожи, тот, что подсказал мне, где искать Хеселтайна.

Стал накрапывать дождик, и я натянул непромокаемый плащ. Через некоторое время дождь полил как из ведра, и дорога стала скользкой. Я поехал по кромке, там, где росла редкая трава. Я держал путь к перевалу, слушая, как стучат по моей шляпе и плечам дождевые капли.

Дождь, конечно, смоет все следы, но пока они еще были хорошо различимы. Лучше всех были видны следы одинокого всадника, направлявшегося в Лидвилл.

Проехав час с небольшим, я заметил, что последние лачуги поселков, окружавших Лидвилл, остались позади. На тропе были видны только отпечатки копыт одинокого всадника, которые вели в сторону, противоположную той, куда я ехал.