Рецидив (СИ) - Дашкова Ольга

— Я…я не понимаю, о чем ты.

Эта фраза стала в последнее время основной в моей жизни, Морозов спрашивал, я включила дуру, потому что не могла предать Шиловых, теперь вот Шакал требует правды, которую я не знаю.

— Не заставляй меня делать тебе больно. Я не хочу этого. Пока не хочу.

— Илья, послушай, я, правда, не понимаю, о чем ты. Скажи, что случилось?

Хватаюсь за его руку, пытаясь ослабить хватку, но он продолжает уже другой рукой прижимать меня к себе, часто дышит. А моя кожа покрывается испариной, голос дрожит, снова откуда-то глубоко изнутри накатывает паническая атака.

— Ты еще спрашиваешь, что случилось? Меня обокрали, кто-то знал, кто-то очень много знал, и у меня увели честно купленный товар.

— Но, я.…я ничего не знала, я не могла ничего знать.

– А вот это мы скоро узнаем. Ты ведь расскажешь нам все, все, что знаешь, все, что спрятано в этой прекрасной головке.

Боль в груди становилась сильнее, начинаю оседать на пол, но мне не дают. Жадно глотаю воздух, в ушах шум, продолжаю хвататься за его локоть, но он так сильно сдавливает мне горло, я именно от этого не могу вздохнуть свободно.

— Что, что ты сказала?

Отпускает, чуть не падаю, но Илья так резко разворачивает меня к себе лицом, перед глазами все плывет.

— Я.…я не знаю, что сказать. Что ты хочешь услышать?

— Ты считаешь, что я такой добрый и поведусь на эти твои красивые глазки? Что ты выдавишь из меня жалость? Да нихрена подобного! Ты мне, сука, все скажешь, все, что знаешь!

Шакал так резко сменил шепот на крик, взгляд совершенно дикий, бледные губы плотно сжаты. Что мне ему говорить? Мне никто ничего не сказал и не объяснил. Свят даже сегодня решил, что мне лучше ничего не знать. Сейчас я боюсь признаться самой себе, чтоб не выдать своих эмоций.

Моя роль совсем небольшая, познакомиться с Шакалом, быть иногда с ним рядом, слушать, запоминать все, о чем он говорит, а еще оставить несколько жучком в его кабинете и спальне. Зачем все это и что будет дальше, братья Шиловы не сказали. Я ругалась, истерила, но Свят умеет убеждать, сейчас я понимаю, мне на самые дела не стоило знать некоторых деталей.

— Илья, послушай, я на самом деле ничего не знаю, но, если ты мне расскажешь, в чем дело, может, я смогу помочь.

У дверей послышался громкий смешок, Коваль стоял, скрестив руки, лениво наблюдая за нашим странным диалогом. Сука! Еще этот тут подливает масло в огонь.

— Шакал, ты веришь ей? Да эта дрянь врет, как дышит.

— Заткнитесь все! Ты что, на самом деле не догоняешь и делаешь из меня идиота? А хочешь, я отдам тебя Ковалю и охране? Может, там ты станешь разговорчивее?

Мне казалось, что сердце перестало стучать в моей груди. Я стала отходить назад, медленно качая головой из стороны в сторону. Но резкий рывок за вырез боди, ткань трещит, Шакал заносит руку и с силой, наотмашь, тыльной стороной ладони бьет по лицу. Кровь наполняет рот, вся правая сторона лица немеет, от ее металлического вкуса снова накатывает тошнота.

— Я так не хочу портить твое прекрасное личико.

И снова его истерика сменяется на милость, голос тихий, он прижимает меня к себе, гладит по лицу, заглядывая в глаза, а в моем сознании четкое понимание того, что будет дальше. Яркая картинка моей печальной участи. А дальше или Шакал, или Коваль с охраной начнут выбивать из меня информацию, а я ведь скажу, все скажу, сдам их, подставлю, убью своими руками, потому что просто не вынесу того, что будет.

Глава 17 Глеб

Глеб 10 лет назад

— Быстро вышли из машины, быстро, я сказал.

Направляю ствол на остановившуюся машину, черный Мерседес с интересными номерами, три семерки, словно выиграл Джек пот.

— Вышли, я сказал, все!

Погода пасмурная, почти стемнело, свет фар бьет мне в лицо, ниже натягиваю бейсболку. Из машины выходят двое, высокий мужчина и женщина, она зажимает рот ладонью, испуганно смотрит то на своего спутника, то на меня.

— Что вам нужно? — голос у мужчины негромкий, но твердый.

— Машина, мне нужна только машина. Отойдите от нее как можно дальше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы не можем этого сделать, нам самим она нужна.

— Меня не волнует! Быстро отошли!

Начинаю нервничать, хотя внешне вполне спокоен.

— Послушайте, мы вам дадим денег, сколько хотите, дадим, только пропустите нас. Мы опаздываем на самолет, нам срочно надо улетать.

— Нет.

— Сева, что же будет?

Женщина чуть не плачет, все так же испуганно смотрит на своего спутника, всхлипывает.

— София, успокойся, все будет хорошо.

— Да, все будет хорошо, если вы отойдет от автомобиля, и не будете мне препятствовать. Мы разойдемся без жертв и кровопролития.

Неужели я буду стрелять в совершенно безоружных гражданских, если это надо будет? До чего я докатился! Бывший офицер, всегда радеющей за правду и справедливость, но так и не нашедший ее, поэтому приходится совершать некрасивые, вот такие поганые поступки.

— Но…

— Никаких «но»! Отошли дальше.

Говорю, повышая голос, оцениваю, может ли мужчина дать отпор, но он стоит совершенно спокойно, не дергается, лишь тревожно смотрит на женщину и в салон авто. Обхожу свою сломанную Хонду, быстро смотрю по сторонам, странно, что эта пара выбрала именно эту дорогу, когда в аэропорт есть более короткая и комфортная, а не эта разбитая. Даже не хочу думать, что их сюда занесло, мне просто фантастически повезло, что они попались мне.

Забираю из салона сумку, перекидываю через плечо, уверенно иду к водителю Мерседеса, тот также не двигается с места. Темные волосы, усталый взгляд, на вид ему чуть больше сорока, дорогая куртка, кроссовки, джинсы. На пальце блестит золотая печатка.

Но как только я равняюсь с ним, мужчина делает неожиданный выпад, пытаясь выбить оружие из рук, моя реакция быстрее, хватаю за запястье, больно выворачивая руку за спину.

— Я же сказал, отойди и не дергайся, я ведь могу и руку сломать.

— Послушайте, не надо, я вас умоляю, молодой человек. Нам действительно надо срочно в аэропорт, там рейс. Пожалуйста, отпустите нас.

В голосе женщины столько отчаянья и мольбы, что замираю на месте, пристально смотрю на нее, все так же выкручивая руку ее мужичку. Молодая, красивая, длинные вьющиеся волосы, бледная кожа и большие темные глаза, коротка куртка, ботинки на высоком каблуке.

Может быть, будь я в другой ситуации, то ее просьба могла быть вполне выполнима, но только не сегодня и не сейчас. Мне самому нужно уносить ноги как можно дальше.

Ничего не отвечаю, отталкиваю мужика, она подбегает к нему, кидаю большую спортивную сумку на пассажирское сидение. Машина заведена, переключаю скорость, выворачивая руль, объезжаю старую Хонду, которая, падла, сдохла совсем не в нужный момент. Газую, оставляя за собой облако выхлопных газов, вижу в заднее зеркало, что женщина бежит за машиной, что — то кричит, машет руками. Но мне уже все равно, мне глубоко все равно до чужих страданий, просьб и проблем. У меня сейчас полно своих.

В салоне тихо и тепло, датчик показывает больше половины бака топлива, мне должно хватить. В голове сумбур, но я все сделал правильно, нельзя отступать от намеченного плана, нельзя корить себя за то, что сделал что-то неправильное, нарушил закон, переступил черту, после которой назад дороги нет. Да, назад дороги точно нет.

— Ты кто?

Это было так неожиданно в полной тишине и темноте, что казалось этот голос звучит у меня в голове. Дернул руль, машину чуть повело, а по позвоночнику прошел ледяной холод. Резко оборачиваюсь, прямо передо мной лицо девочки. Сколько ей? Лет двенадцать? Большие сонные глаза, она хлопает густыми ресницами и с непониманием смотрит на меня. На голову натянут капюшон толстовки, такой смешной, с ушками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А где Всеволод и мама?

— Сука! Сука!

Бью по рулю ладонями, смотрю на дорогу, начинаю понимать, почему за мной бежала та женщина. Это ее дочь, она была в машине, спала. А я, мать его, герой, угнал тачку вместе с ребенком. Натягиваю бейсболку еще ниже, тру заросший щетиной подбородок и щеки. Снова сморю назад, девочка сидит, поджав под себя ногти в белых носках, странно так смотрит и кусает губы.