Российская коррупция - Александр Кирпичников

Именно в эти годы на судебно-прокурорский небосклон взошла кровавая звезда Андрея Вышинского. Недавний меньшевик, он показал себя настоящим ленинцем, выступая государственным обвинителем по ряду дел о коррупции. Наиболее крупным было рассмотренное Верховным судом РСФСР в Ленинграде дело судебных работников. На скамье подсудимых в мае 1924 года оказалось сразу 42 человека – судьи и следователи губернского суда и окружного военного трибунала, адвокаты и нэпманы. Они обвинялись в получении или даче взяток, и для 17 взяткополучателей и взяткодателей Вышинский потребовал смертной казни. Суд приговорил их к расстрелу.

В годы нэпа состоялось довольно много коррупционных процессов – дело о хищениях и взятках в Ленинградском торговом порту, дело о взяточничестве сотрудников хлебного отдела Госбанка, группы ответственных работников НКПС, московского представительства среднеазиатских железных дорог – с расстрельными приговорами. Взяточничество ушло в подполье, и коррупция стала менее очевидной. В 1927 году смертная казнь за должностные и хозяйственные преступления была отменена. Но не расстрелами это было достигнуто, а успехами нэпа, буквально за год накормившего голодную страну, восстановлением народного хозяйства, экономической стабилизацией.

К этому времени из государственного аппарата стал вытесняться чиновник эпохи гражданской войны и военного коммунизма – вернувшийся с фронтов пролетарий. На государственную службу стали приходить молодые и более подготовленные люди. Это были представители новой интеллигенции, которой идеологи коммунизма, не признавая классом, присвоили наименование прослойки между производителями материальных благ – рабочими и крестьянами. Суть этого широкого и формально образованного слоя гораздо более точно отражает наименование, данное ему А. И. Солженицыным, – «образованщина». Она воспитывалась на отрицании моральных ценностей, выработанных религией и многовековой культурой. Как учил Ленин, в классовом обществе господствует буржуазная мораль, а в обществе, создаваемом победившим пролетариатом, моральная чистота не нужна. Люди «черпают свои нравственные воззрения в последнем счете из практических отношений, на которых основано их классовое положение» – таков основополагающий ленинский принцип коммунистической морали. Его органически впитала в себя «образованщина», и он стал основой ее собственной психологии.

С концом нэпа взятка, плотно внедрившаяся в аппарат управления, умело замаскировалась. Государство становилось все более идеократическим и тоталитарным, в нем не было места для буржуазного явления – коррупции, и она официально перестала существовать. Гласность была низвергнута на уровень Московской Руси, когда не подлежали огласке любые сведения о деятельности государственного аппарата. Последние скудные статистические сведения о взяточничестве были опубликованы в 1928 году, и завеса секретности опустилась на шестьдесят лет. Секретность скрыла от общества и взяточничество, и казнокрадство, и лишь изредка, когда это находило нужным высокое начальство, можно было упоминать только об отдельных делах. Страна военизировалась, и секретность скрыла заводы и целые отрасли промышленности, многие города и обширные регионы.

Чем больше в стране государственных тайн, тем ниже уровень нравственности и в обществе, и у власть предержащих. Красный колпак секретности укрывал все, что касалось образа жизни номенклатуры. В начале 30-х годов номинальный глава государства Михаил Калинин подарил оперной певице Татьяне Бах роскошное соболье манто стоимостью 37 тысяч рублей. За такую фантастическую по тем временам сумму даже «всесоюзный староста» не мог сделать подарок своей пассии. Пикантность этого подарка состояла в том, что манто раньше принадлежало последней императрице Александре Федоровне и хранилось в Кремле среди прочих царских драгоценностей. Калинин просто украл его из казны. Глава ОГПУ Генрих Ягода доложил об этом Сталину. Этим все и ограничилось.

Секретность – идеальное условие для коррупции, и мы никогда не узнаем, сколько народных средств было разворовано в таких ведомствах, как госбезопасность, армия, атомная промышленность. Мы никогда не узнаем, какие колоссальные взятки получало секретное начальство, распределявшее заказы и квоты на сырье. Лишь по отдельным свидетельствам и образу жизни высших слоев коммунистического общества можно судить о масштабе коррупции.

В сталинское время любая информация о коррупции, любой факт о реальном положении вещей были скрыты за завесой секретности, за одно знание о них грозила смерть. Вот авторитетное свидетельство из архивов госбезопасности: «Сейчас все построено на взятках… живет только правительство, а широкие массы бедствуют». Это подслушанная и записанная оперативной техникой МГБ приватная домашняя беседа командующего Приволжским военным округом (а в прошлом Сталинградским фронтом) генерала Василия Гордова с начальником штаба округа генералом Филиппом Рыбальченко.

Только гласность чуть приоткрыла завесу секретности. Валентин Бережков, бывший переводчик Сталина и помощник Молотова, рассказал в своих воспоминаниях о деятельности Главного управления советским имуществом за границей (ГУСИМЗа), которое возглавлял подручный Берии Меркулов. «ГУСИМЗ, – пишет Бережков, – не только управлял огромным трофейным имуществом, попавшим к нам после войны, но фактически поощрял организованный грабеж в странах Восточной Европы. Оттуда вывозили целые особняки и дворцы для большого начальства и высшего военного командования. Их разбирали на блоки, а потом собирали в подмосковных поместьях. Об автомобилях, скульптурах, картинах говорить нечего. Их вывозили целыми эшелонами. Именно оттуда берут начало некоторые “частные коллекции”, появившиеся у иных “пролетарских чиновников” после войны». Уполномоченный МВД в оккупационной зоне Германии генерал Иван Серов (будущий председатель КГБ СССР) захватил в подвалах рейхсбанка 80 миллионов рейхсмарок, скрыл их от финансовых властей, то есть украл, и использовал для скупки товаров для себя, ближайшего окружения и начальства.

8 мая 1945 года в Берлин прилетел заместитель наркома иностранных дел Андрей Вышинский. Он прибыл для участия в церемонии принятия капитуляции фашистской Германии. Но решил совместить приятное с полезным – полезным лично для себя. Он взял с собой Степана Гиля, бывшего шофера Ленина. Его задача была подобрать хорошую немецкую машину для нынешнего хозяина. Отличный «Мерседес» был найден, опробован и отправлен в Москву на железнодорожной платформе. Другой «Мерседес» Серов отправил своему шефу – Берии.

Тоталитарное государство взяло под контроль средства достижения всех жизненных целей и установило иерархию ценностей тех или иных нужд. При плановой экономике важнейшее значение приобретает положение отдельных лиц и групп в системе принятия решений. Решение зависело исключительно от тех, в чьих руках был аппарат насилия. Они навязывали свои взгляды – как обязательные – всему обществу, и все экономические и общественные вопросы становились политическими. Степень участия в решении этих политических вопросов и определяла положение чиновника. Она имела гораздо большее значение, чем зарплата, ибо постоянный дефицит практически всех товаров и благ не давал возможности реализовать деньги тем, у кого они были в достаточном количестве. Только положение давало дефицитные товары, трофейное имущество в собственность или государственное имущество в пользование (дачи, квартиры, машины), заграничные поездки, путевки в санатории и на курорты. Институт привилегий – это было узаконенное воровство, созданное, в частности, и для того, чтобы номенклатурный слой чиновничества мог обеспечить свои потребности без не поддающейся сплошному контролю коррупции. И компартия, разделив общество по привилегиям, добилась его расслоения. Многочисленные его слои – партноменклатура различных рангов, отставники, старые большевики и множество других категорий, получавших те или иные блага, недоступные другим.

В советской литературе довольно часто цитировались ленинские слова: «Всякий знает, что Октябрьская революция на деле выдвинула новые силы, новый класс…» или «Мы вправе гордиться, и мы гордимся тем, что на нашу долю выпало счастье начать постройку советского государства, начать этим новую эпоху всемирной истории, эпоху господства нового класса…» Этот новый класс впоследствии и получил наименование «номенклатура». Вряд ли стал бы им гордиться Ленин, если бы осознал, во что довольно быстро, еще при его жизни, превратился новый господин великой страны, как он, присвоив себе всю государственную собственность, быстро обюрократился и коррумпировался и стал жестоким эксплуататором того самого пролетариата, от имени которого правил.