Дядя самых честных правил 4 - Александр Горбов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далеко за полночь к воротам подъехал крытый фургон, и возница заорал на немецком:
— Эй, там! Открывайте быстро!
Часовой на стене высунулся из бойницы и показал оскорбительный жест.
— Езжай отсюда! До утра никого пускать не положено.
— Дружище! — возница примирительно поднял руки. — Будь человеком, пусти. А если меня русские тут поймают? Весь товар заберут, и лошадь, и телегу.
— Иди, иди, нет здесь никаких русских. А если есть, то я тем более не открою.
— Да что же ты за человек такой! Есть у тебя совесть?
— У меня служба есть, а совесть я дома оставил.
— Я тебе талер дам, служивый. Домой очень хочется!
Часовой задумчиво сплюнул и покачал головой.
— Два талера!
— Десять.
— Десять⁈ Да это грабёж!
— Как хочешь. Можешь здесь до утра стоять, мне не жалко.
— Скотина, вот кто ты.
— Я⁈ А ну, развернулся и уехал отсюда.
— Никуда я не поеду.
— Езжай, я сказал! А то сейчас как сделаю в твоей лошади пару дырок. — Часовой вытащил ружьё и демонстративно взвел курок.
— Всё, всё, понял. Уже уезжаю, чтоб тебе пусто было.
Возница развернул повозку и поехал прочь от ворот. Но стоило ему удалиться на пару десятков шагов, я откинул мешковину, закрывавшую заднюю часть фургона. Стволы «близнят» смотрели точно в светящиеся Знаки на воротах. Промахнуться было невозможно, и я хлопнул ладонью по запальнику.
Бух!
Вспышка двойного выстрела ослепила часового. А следом взрыв, снёсший створки ворот, оглушил беднягу. Он упал на пол, сжав голову руками, не видя, как в освободившийся проход уже вливался поток всадников в русской форме.
Глава 12
Собачий мост
Эскадроны разошлись в разные стороны, каждый к своей цели. Большая часть отряда, с которым ехал я, двинулась к королевскому дворцу, Königliches Schloss, старой резиденции прусских королей на острове Шпрееинзель. Тёмные улочки Берлина оглашались дробным топотом копыт, пугая запоздавших прохожих и заставляя их вжиматься в стены домов.
— Schmulke, unsere Kavallerie!
— Es lebe die Armee! Es lebe!
Двое пьяниц, с трудом стоявшие на ногах и держащиеся друг за друга, умудрились перекричать шум конницы:
— Schrei noch lauter, Drankel, lass sie horen!
— Mоge der Kоnig lange herrschen!
Они отсалютовали нам полупустыми бутылками, продолжая орать что-то восторженное.
— Приняли нас за прусских всадников, — рассмеялся Суворов, ехавший рядом со мной.
Бюргеры остались за спиной, и я сразу же забыл про них.
Не прошло и получаса, как перед нами возник деревянный Собачий мост через реку Шпрее. На другой стороне светились окна Королевского дворца, вот только добраться до них оказалось не так просто. Между мостом и парадным входом шёл бой. Звенели клинки, вспухали огнём выстрелы пистолетов и бухали заклятья.
— Кажется, мы опоздали, — Суворов привстал в стременах. — Кто-то пришёл брать дворец раньше нас.
— Какое популярное место, придётся встать в очередь.
Я вгляделся в тёмные фигуры, едва освещаемые вспышками выстрелов. Показалось, что там пруссаки схватились с пруссаками. Мундиры были незнакомы и не походили на русские.
— Дворцовая стража дерётся с кирасирами, — подсказал Суворов, — из армии Генриха Прусского.
— А это кто, прости?
— Брат покойного короля.
— Так-так, похоже, в стане врага случился династический кризис.
— Вмешаемся? Или подождём, пока они разберутся между собой?
— Нечего ждать. Для нас что одни, что другие — всё враги. Атакуем, пока на нашей стороне внезапность. Вперёд!
Суворов кивнул, одобряя такой подход, и принялся командовать. Драгуны спешились и двинулись через Собачий мост. Кирасиры остались в резерве, а егеря ждали своей очереди — они пойдут на штурм дворца, пока остальные встанут в обороне снаружи
Пусть драгуны и вызывали усмешки у других конных частей, мол, пехота на лошадях, но дело своё они знали твёрдо. Бегом пересекли мост и выстроились в шеренгу. Суворов на коне держался позади строя, и я ощущал, как заводится его Талант. Судя по дрожащему вокруг него эфиру, он выжал из красной ртути всё возможное, выйдя на уровень выше среднего.
— Заряжай! Целься! Пли!
Стройный залп ударил по вражеским кирасирам, укладывая на брусчатку людей и превращая в груду железа механических лошадей.
Залп! Шеренга сделала два шага вперёд. Заряжают. Залп! Снова два шага вперёд.
Между тем у входа во дворец кирасиры додавили гвардию. Часть из атакующих спешилась и ворвалась внутрь, а остальные развернулись и попытались дать нам отпор.
Под огнём драгун среди кирасир возникла сутолока. Они не могли ни нормально построиться, ни взять разбег. Нескольких смельчаков, что кинулись на наш строй с палашами, отстрелили в первые же секунды.
Кто-то из прусских магов сумел сориентироваться и атаковал магией. «Молот», разбрасывая в темноте разноцветные искры, с завыванием полетел в шеренгу драгун. И расплескался огнём о щит Суворова, будто вода, выплеснутая прачкой. Силён Александр Васильевич, силён! Да так легко, совершенно не напрягаясь, даже в лице не изменился.
Прусские кирасиры развернулись и дали стрекача через Кавалерский мост. К их чести, они пытались сохранить какой-то порядок и даже отстреливались. Но это им мало чем помогло. Вот и отлично! Сейчас разберёмся с теми, что во дворце, и будет полный порядок.
— Вперёд!
Шеренга драгун перестроилась в колонну и двинулась к парадному входу дворца. Но только солдаты дошли до ступеней, со стороны Кавалерского моста послышался топот копыт. Пруссаки, то ли придя в себя, то ли получив подкрепление, возвращались с палашами наголо.
— В каре! — Суворов не потерял присутствие духа и скомандовал: — Штыки примкнуть!
Не долго думая, я выдернул из ножен шпагу, ставшую small wand’ом, и швырнул в несущуюся на нас тёмную массу всадников огненный Знак. Н-на! Получите и распишитесь! Увы, удар не достиг цели — слишком многие среди них были магами и держали щиты.
Но польза всё-таки была: вспышка рассыпавшегося Знака ослепила пруссаков и они не успели подготовиться к контратаке. На полном скаку в ряды вражеских всадников, лоб в лоб, врезалась лава наших кирасир, под предводительством майора. Грохот стоял такой, что я не слышал даже выстрелов драгун, выбивающих прорвавшихся к ним кавалеристов.
Пруссаки, конечно, сражались за свой город и люто нас ненавидели. Но наши были свежее, злее и самую малость многочисленнее. Не прошло и пяти минут, как остатки пруссаков снова мчались прочь через Кавалерский мост. Русские кирасиры преследовали их по пятам, добивая последнее сопротивление.
— Ко мне!
Я скомандовал егерям и, не дожидаясь, двинулся по мраморным ступеням к широченным дверям дворца.
* * *
На первом этаже пришлось жарко. Пятеро Талантов атаковало нас прямо у входа, обрушив целый град всполохов и других неприятных штук. К счастью, мне на помощь пришёл Курт Тотлебен, заскочивший следом. В четыре руки мы выдали магам по первое число, а мои Знаки явились для них полной неожиданностью. Разгром завершили егеря, доставшие магов выстрелами из штуцеров. Послышался шорох чёрного песка, но я только отмахнулся — не до того сейчас.
Увы, живых здесь больше не оказалось. В огромной прихожей, или как это во дворцах называется, лежали трупы гвардейцев и кирасир. А подпалины на стенах и копоть на потолках свидетельствовали о жаркой схватке. Интересно, что же они не поделили-то?
— Вы идти в подвал? — со странным выражением спросил меня Тотлебен.
— Наоборот, мы поднимаемся выше.
На втором этаже я чувствовал возмущение эфира, будто при схватке двух магов, и собирался проверить.
— О, я, согласен. А я возьму на себя подвал.
— Не стоит разделяться. Двигаемся все вместе.
Тотлебен как-то разочарованно крякнул, но спорить не стал.
На широкой парадной лестнице лежали трупы. Не только гвардейцев, но и каких-то господ, по виду далёких от военной службы.
— Бургомистр, — указал Тотлебен на толстого мертвеца с багровым лицом. — Жаль, не самый плохой быть человек, мало воровать из казна.
Чем выше мы поднимались, тем удушливее становился запах перегара эфира. В коридорах второго этажа и вовсе было не продохнуть. Кто-то здесь только что творил много заклинаний, рушил их и плескал во врага чистой силой. Некоторых такие дуэли довели до состояния кучек пепла, в которых уже и не опознаешь человека или цверга.
— Сюда, направо.
В сопровождении егерей мы прошли через несколько комнат и услышали крики. Два голоса переругивались, перемежая
