Легенды ночных стражей: Путешествие - Кэтрин Ласки

Стоял тот шумный утренний час, что предшествует отходу сов ко сну. Здесь, на Великом Древе Га'Хуула, совы кричали даже громче обычного. Но для Сорена пора, когда чернота ночи бледнела до серых сумерек, а затем окрашивалась холодным пурпуром, постепенно наполнявшимся нежным розовым теплом, была временем задумчивости и меланхолии.

Он не знал, отчего ему становилось так грустно. Он любил болтать не меньше, чем остальные совята. Из задумчивости его вывел Сумрак, который громко затараторил, не давая другу и клюва раскрыть:

— Ну, этой ночью я выполнил просто фантастическое пикирование! Одна тугая спираль — и я уже на земле! Да так быстро, ты бы и глазом моргнуть не успел. Честное слово, Сорен, Барран была просто в восторге! Как ты думаешь, теперь-то она замолвит словечко, чтобы меня зачислили в клюв искателей-спасателей?

— Сумрак, но ведь ты же в старшем классе навигации, у Барран? Почему же тогда вы изучаете тактику искателей-спасателей?

— Да потому что Барран преподает и у спасателей тоже! Она отбирает туда подходящих сов.

Все вокруг болтали только об одном — об отборе в те или иные клювы. Вездесущая Отулисса и тут не удержалась от замечания.

— Знаешь, Сумрак, честно говоря, я не думаю, что тебя зачислят в искатели-спасатели. Советую оставить пустые надежды. Туда выбирают сов хорошего происхождения, из благородных семей. Искатели-спасатели, как и навигаторы, почти полностью формируются из неясытей.

— Что за енотий помет! — прогудел крупный филин Бубо. — Дорогу! Дорогу! Змеи несут чай. Мы все умираем с голоду и не собираемся выслушивать всю эту чушь насчет благородных семей! Здесь ценят не то, кем были твои родичи, а только то, что ты сам из себя представляешь!

Бубо был тем самым крупным, ржавого цвета виргинским филином с черными когтями, которого Сорен впервые увидел на Совином парламенте. Он был поистине огромен: каждый ушной хохолок на его голове был высотой с целую Гильфи.

Обычно виргинские филины окрашены в буровато-серые тона, но Бубо был огненно-рыжим. Этот цвет перьев необычайно ему подходил, поскольку филин заведовал кузнями и сам был превосходным кузнецом. Поэтому, несмотря на свое невысокое происхождение и излишнюю склонность к сквернословию (самые страшные проклятия с легкостью вылетали из его вечно разинутого клюва), Бубо пользовался на острове огромным уважением.

Сорен смотрел на него с неприкрытым восхищением. Из всех премудростей Великого Древа Га'Хуула самое большое впечатление на него произвело открытие и приручение огня.

— Порядок, соблюдайте порядок! Не набрасывайтесь на почтенных змей. Чая всем хватит, не толпитесь вокруг одной служанки. Прошу вас, соблюдайте дисциплину, — распоряжалась болотная сова Матрона.

Одна за другой змеи вползали в столовую. Все они были слепыми, как и миссис Плитивер. Гильфи, Сорен и Сумрак с Копушей всегда рассаживались вокруг старой миссис Пи, которая с восторгом вступила в штат островной прислуги.

Смутная тоска, тяготившая Сорена, исчезла без следа при виде старой слепой змеи.

— Здравствуйте, мои дорогие, — нежно прошипела миссис Плитивер. — Хорошая ли выдалась ночка? Как прошли занятия?

— Ой, смотрите! — всполошился Копуша. — Примуле не хватило места.

— Извини, Примула, — услышали они надменный голос Отулиссы, — но все места вокруг нашей змеи уже заняты!

Отулисса ужинала в компании четырех других пятнистых сов.

— Иди к нам, Примула, — махнула крылышком Гильфи. — У нас найдется местечко.

— Мы отлично устроимся, — прошелестела миссис Плитивер, когда Примула робко приблизилась. — Я запросто могу растянуться и усадить еще одного едока.

— Большое вам спасибо, — пролепетала Примула. — Огромное-преогромное.

— У тебя все в порядке. Примула? — ласково спросил Копуша.

— Да, конечно. Все здорово, — уныло ответила малютка из рода воробьиных сычиков. — Хотя, честно сказать, не очень здорово. Я ужасно нервничаю из-за всех этих разговоров о распределении.

— Я всегда говорила, что вокруг этого распределения слишком много шума! — вмешалась миссис Плитивер. — Пейте-ка лучше чай, покуда он теплый да ароматный. Сегодня повариха превзошла саму себя. Думаю, она добавила лишнюю порцию молочника, поскольку весна уже не за горами, и скоро можно будет не экономить каждую ягодку.

— Вам легко говорить, миссис Плитивер, — пробурчал Сорен. — Попробовали бы вы не думать о распределении, когда все только о нем и говорят!

— Я слышал, пещерных сов обычно зачисляют в следопыты, поскольку у нас сильные лапы, и мы отлично ориентируемся на земле. Думаю, мне это подойдет, — тихонько сказал Копуша.

— Лично я хочу быть искателем-спасателем, — решительно ухнул Сумрак. — Потому что им выдают боевые когти!

— Ты хочешь сражаться? — с плохо скрытым страхом ахнула Примула.

— Мечтаю! Я готов сразиться со всеми совами Сант-Эголиуса. Кстати, ты не слышала, как славно мы разделались в пустыне с двумя тварями из этого каньона? — горделиво спросил Сумрак, взглянув на Сорена и Гильфи.

Друзья смущенно опустили глаза и молча взмолились, чтобы серому совенку не пришло в голову исполнить в столовой один из своих боевых танцев. Сумрак был прекрасным другом, но порой за него можно было со стыда сгореть.

— Великий Глаукс! — вздохнул Копуша. — Если бы не друзья и не помощь орлов, я сейчас был бы уже мертв, — он помолчал и еле слышно выдавил: — И не просто мертв… съеден.

— Шутишь? — ахнула Примула.

— Нет, я не шучу, — сдержанно ответил Копуша.

— Пожалуйста, расскажите мне эту историю, — взмолилась малютка-сычик.

— Милые мои, я полагаю, что это не тема для беседы за чаем. Я, как стол, решительно возражаю!

Но было уже поздно. Копуша начал рассказ, а Примула слушала его, словно завороженная. Миссис Плитивер горько вздохнула и пробормотала: «Ох, хукла-хукла!», что на языке слепых змей означало: «Совята всегда останутся совятами».

Вскоре миссис Плитивер задремала, а совята продолжали болтать, потягивая сладкий чай.

— А вот еще анекдот. Летит, значит, стая ворон или еще каких-то мокрогузых, типа колибри или чаек… — начал рассказывать Сумрак.

— Чайки просто отвратительные, — вставила Примула.

— Отвратные, — поддержал Сорен.

— А давайте соревноваться — кто расскажет самый неприличный анекдот про мокрогузок! — загорелся Копуша.

Внезапно чайные чашки из ореховой скорлупы угрожающе задребезжали.

— Нет, это уже слишком! — визгливо прошипела миссис Плитивер. — Я не потреплю за столом подобных разговоров! Это переходит все и всяческие границы! — Розовые чешуйки на ее теле вдруг засветились каким-то необычным светом, и змея одним сильным движением сбросила с себя всю чайную посуду.

Впрочем, в этом не было ничего необычного. Слепые змеи нередко прибегали к такой крайней мере.

В братстве Великого Древа Га'Хуула существовало не так много правил, однако Матрона строго-настрого запрещала молодым совятам отпускать шуточки по поводу мокрогузок, тем более за обеденным столом. Соответственно, домашним змеям было поручено строго пресекать подобные разговоры в столовых, что и было в точности исполнено миссис Плитивер.

Нарушителей пригласили к Борону с Барран.

Барран как следует отчитала совят, прибавив, что они ведут себя просто возмутительно. «Некрасиво», — пояснила она.

Борон тихонько шепнул на ухо жене:

— Не распекай их так строго, дорогая. Они же всего лишь подростки. Парнишки их возраста обожают подобные шутки.

— Борон, на твоем месте я не стала бы считать Примулу с Гильфи парнишками!

— Нет, но я тоже знаю кучу неприличных анекдотов про мокрогузок, — честно призналась Примула.

Послышалось тихое уханье, которое всегда издают совы, когда смеются. Хохотали все, кроме Барран. Зато Борон ухал громче всех. Его огромное белое тело так сотрясалось от смеха, что только пух летел.

— Какой стыд! Борон, я к тебе обращаюсь! Это не повод для веселья, — укоризненно покачала головой его супруга.

— Ой, дорогая, ты ошибаешься! Еще какой повод, — выдавил король сов и снова зашелся от хохота.

Все совы спали. Прошло несколько часов с тех пор, как мадам Плонк исполнила свою чарующую «Ночь прошла», и все пожелали друг другу спокойного дня.

Но Сорен никак не мог заснуть, а едва погрузившись в дрему, он вдруг проснулся в тоскливый дневной час, когда тишина невыносимо давит все живое, воздух густ от солнца и томительно тянутся минуты. Время медленно крадется, и можно сойти с ума, дожидаясь сумерек.

Непонятная тоска терзала Сорена. Он и сам не знал, чем она вызвана. Все было прекрасно, он должен был чувствовать себя счастливым… Совенку вдруг до слез стало стыдно того, как он вел себя за столом. Разве он не знал, как много значат хорошие манеры для миссис Плитивер? Как он мог так жестоко ранить добрую миссис Пи?