Ищу комиссара - Владимир Двоеглазов

16

Положительно — женщины в этот день атаковали замполита со всех сторон.

Сразу после ухода Шабалина вновь позвонил помощник дежурного сержант Дашин и предупредил, что к нему, Проводникову, направляется жена начальника районной инспекции Госпожнадзора старшего лейтенанта Казанцева, — именно не спросил замполита, не занят ли он и сможет ли принять, а лишь предупредил, что идет. Остановить эту своенравную блондинку вряд ли было по силам не только помощнику дежурного, но всему дежурному наряду, включая опергруппу.

На сей раз поводом для визита к Проводникову стало появление в поселке молодой незамужней женщины-архитектора, приехавшей сюда со своим восьмилетним сыном по приглашению райисполкома. Сегодня утром жене начальника пожарной инспекции стало известно, что не далее как вчера ее муж, старший лейтенант внутренней службы Казанцев, подвез на своей машине эту архитекторшу после того, как они вместе, в составе государственной комиссии, приняли жилой дом но улице Мичурина. Сразу по получении этого известия жена начальника инспекции лично навестила принятый дом и, как и предполагала, обнаружила вопиющие факты пожарной безопасности, на которые, под влиянием коварной архитекторши, закрыл глаза сам Казанцев.

Так, в первом подъезде не установлен на вводе рубильник электрозащиты; провода в распределительной коробке соединены холодной скруткой, а не пайкой, не опрессовкой или под винт, как положено; по чердаку, выполненному из сгораемых материалов, проложены провода с алюминиевыми жилами, что категорически запрещено; более того, она, Казанцева, ничуть не удивится, если при проверке (что она настоятельно рекомендовала сделать замполиту) в проектно-сметной документации вообще не окажется акта замера сопротивления изоляции проводов.

Медсестра по профессии, жена начальника пожарной инспекции довольно толково и обстоятельно разъяснила замполиту и иные нарушения, касающиеся противопожарного состояния упомянутого объекта, и сделала отсюда вывод, что, как видно, архитекторше показалось недостаточным лишь соблазнить ее слабовольного и слабохарактерного мужа; заставив его поступиться своими принципами и подписать акт приемочной комиссии, она прямиком ведет его в тюрьму, так как дом, принятый с такими беспрецедентными нарушениями, не сегодня-завтра сгорит синим пламенем.

На основании изложенного посетительница требовала от замполита самых решительных действий — и как минимум: предать старшего лейтенанта Казанцева, как нарушившего супружескую верность, суду офицерской чести; поставить перед райисполкомом вопрос о выселении архитекторши, как разрушительницы семейного очага, за пределы района и области.

Сознавая, что разубедить сейчас жену начальника пожарной инспекции, пришедшую сюда по горячим следам якобы совершенной измены, вряд ли удастся, Проводников заверил ее, что приложит все силы к установлению истины и, лишь только это будет сделано, немедленно сообщит о принятом решении по телефону.

Едва посетительница, удовлетворившись этим заверением, удалилась, вошла Юлия Георгиевна Филатова, начальник паспортного стола и секретарь партийной организации отдела, мама Юля, как называли ее молодые сослуживцы. Капитану Филатовой в июне исполнилось пятьдесят, тридцать три из них она прослужила в органах.

Бодрая, жизнерадостная, вдова погибшего на посту участкового уполномоченного, мать слушателя высшей школы милиции, Юлия Георгиевна славилась своей справедливостью и большими успехами в розыске беглых алиментщиков.

Сейчас она пришла к замполиту по весьма важному поводу: на пенсию уходил один из ветеранов отдела старшина Воронов, и Юлия Георгиевна пришла посоветоваться, как лучше оформить его проводы. Замполит предложил Филатовой стул и надолго задумался. Уход ветеранов он всегда воспринимал с грустью, старшина же Воронов был одним из лучших… Ветераны милиции! Притом не генералы и не полковники, а такие вот старшины и капитаны, фронтовики или начавшие службу в НКВД рядовыми милиционерами и оперуполномоченными в глубоком тылу, когда каждое преступление — убийство, разбой… да и «просто» кража или растрата — особенно тяжело воспринималось народом, и без того изнуренным войной. Ветераны… Это им, тогда безусым юношам в милицейской форме, приходилось смотреть в глаза обезумевшей от горя женщины, получившей с фронта две похоронки на мужа и сына и стоявшей здесь, в глубоком тылу, над трупом изнасилованной и убитой дочери. Кто может теперь понять застывшую в душе горечь, если такое преступление оставалось нераскрытым?..

Обговорив с Юлией Георгиевной организационные вопросы, Проводников взглянул на часы, нахмурился, с трудом попадая в рукава плаща, торопливо оделся. Затем закрыл на два оборота сейф и, на ходу поправляя фуражку и проверяя на ощупь, все ли пуговицы застегнуты, направился к двери. Она, однако, открылась до того, как он успел прикоснуться к ручке.

— Ах, Валерий Романович, какая удача! — На пороге стояла чуть, может, излишне полноватая, по обаятельная, элегантная, со сложенным японским зонтиком в руке, в синем плаще, с повязанной на шее яркой косынкой, жгучая брюнетка — Тамара Ивановна Дворяшина, начальник леспромхозовского ОРСа и жена заведующего торговым отделом райисполкома. — Боже мой, какая удача! Вас совершенно нигде не видно! Господи, как вы помолодели в ваших капитанских погонах! В последний раз я видела вас еще старшим лейтенантом! Я абсолютно без ума! Так и передайте вашей жене, пусть вас получше стережет!

— Прошу, — пробормотал Проводников под напором этих излияний.

Она прошла в глубь кабинета и легко, как птичка, присела на краешек кресла:

— Валерий Романович, голубчик, что же вы так обидели сегодня мою продавщицу? Ну войдите, я вас прошу, в положение одинокой женщины с ребенком, простите ее!

— Это невозможно, — глядя в пол, ответил Проводников. — Дело в том, что…

— Валерий Романович, для кого-то другого, может, и невозможно, я готова поверить, но для такого мужчины, как вы, нет и не может быть невозможных вещей! Я в этом совершенно убеждена! — Она одарила мельком глянувшего на нее замполита — вот уж действительно — невозможной улыбкой. — Я не могу поверить, что вы…

— Тамара Ивановна, но…

— Ах, милый, но поймите: у меня абсолютно не осталось продавцов! Тут подряд лихорадили эти недостачи, вы знаете… Наконец, кажется, все утряслось — и вдруг!.. Но главное, почему я вас прошу, эта женщина, что к вам приходила, честнейший человек! Я не могу бросаться такими людьми. Я вынуждена ими дорожить!

Проводников, не в силах вынести улыбки посетительницы. перевел взгляд на окно.

— Тамара Ивановна, вы знаете, как называют вашу столовую?

— Вы имеете в виду «Ярославну»?

— Да, так написано на вывеске. А женщины называют ее «Плач Ярославны». Потому что рядом, буквально за стенкой, магазин со спиртным. И ни один обед не обходится…

— Валерий Романович… — Она сделала паузу и, когда Проводников посмотрел на нее, продолжала: — Ну неужели вы для меня этого не сделаете?..

Он в замешательстве хотел что-то ответить, по поперхнулся. Женщина медленно наклонилась в его сторону и, глубоко дыша, как бы сама волнуясь, предложила:

— Валерий Романович, ну хотите… благородную сделку?.. Как бывает между порядочными людьми?.. Которые очень дорого стоят… Ни с кем другим я бы, конечно… но вы…

— Но я…

— Но с вами, милый, я могу позволить себе все! — Она опустила глаза, но затем вдруг вспорхнула с кресла и, подойдя почти вплотную к замполиту, снизив голос до полушепота, глядя ему в глаза снизу вверх, произнесла: — Ну, хотите?.. Вы рвете этот ваш протокол, а я… — задержала ома дыхание и как бы на мгновение задохнулась: — А я… в течение недели убираю из «Ярославны» этот треклятый магазин!..

…Она ушла, а в кабинете все еще витал запах изумительных французских духов. Однако более изумительным было то, как легко обвели замполита вокруг пальца. Дело в том, что вопрос о выносе магазина со спиртным из «Ярославны» был решен на райисполкоме; начальница же ОРСа со своей чарующей улыбкой представила дело так, будто делает это исключительно в обмен на любезность со стороны замполита…

Он уже выходил из кабинета, когда по селектору раздался густой бас начальника отдела:

— Валерий Романович!

— Слушаю! — рявкнул Проводников.

— Ты уже пришел с обеда? Вот хорошо! Зайди ко мне, потолковать надо.

17

Во двор вкатила белая ГАЗ-24 «Волга» и, объехав, словно кучу металлолома, старенький «Москвич» ГАИ, затормозила у крыльца, плавно покачнувшись корпусом. Из машины вышли: вертолетчик и его жена в сером осеннем костюме; но еще раньше открылась задняя левая дверца— и на щербатый бетон выпрыгнула, к удивлению Редозубова, жена молоденького пилота в тех же, вероятно, польских джинсах и в грубом свитере; следом с недовольным лицом вылез и сам молоденький пилот. Он и вертолетчик были в форме. Редозубов отошел от окна, сел за шабалинский стол и, открыв наугад одну из папок адмнадзора, углубился в чтение копии какого-то приговора.