Клавдия Партичелла, любовница кардинала - Бенито Муссолини

Но ни один из священников не подозревал о присутствии Клавдии. Богослужение продолжалось. Гремел орган, и звуки его улетали под темные своды храма. Дым кадилен вился вокруг божественного младенца. Руки священников простирались, как бы обнимая молящихся. Мужчины, женщины и дети склонялись в благоговейном ожидании.

В ожидании чего? Чуда? Недвижный ребенок в колыбели глядел стеклянными глазами на народ, собравшийся по случаю величайшего христианского праздника. Он не мог вызвать чуда. В этой церкви были паралитики, глухонемые, слепые, большое число грешников, но все они, нуждаясь в исцелении, верили, без надежды на спасение.

Служба кончилась. Большинство направилось из церкви на улицу. Клавдия, оставаясь стоять на коленях, была погружена в молитвенное созерцание. Глаза ее, как будто, сосредоточили в себе пламя свеч и звезд. В ушах еще звучали торжественные церковные напевы, а сильный запах ладана дурманил чувства и мысль. Уста возносили молитву отчаяния, любви и надежды. Тело испытывало сладостную истому, которую, по всей вероятности, испытывали мистики первых веков Христианства, когда считали себя перенесенными в рай.

Могла ли прелестная куртизанка, ненавидимая всеми, исправиться? Не был ли то первый шаг по стезе добродетели?

Клавдии казалось, будто она видит на цветущем холме стадо овец, послушное каждому жесту, каждому движению пастыря… Почему Эммануил не может стать снова добрым пастырем? Ах, Клавдия была величайшим препятствием! Ей надлежит оставить Трент, покинуть кардинала. Ей нужно бежать в отдаленную страну и там умереть, без страха за судьбу и без бесплодных сожалений. Строя эти планы, Клавдия переживала момент религиозного помешательства. Нет, еще не пришло время для мистического самоотречения, для одиночества, для изгнания… Позже!

Клавдия опомнилась и поднялась с колен. Церковь уже опустела. Позади колонны двое телохранителей стояли на страже. Обе женщины перешагнули через порог церкви. Улицы были пустынны. Большинство горожан возвратились домой и сидели у своих очагов, в которых потрескивали дубовые дрова.

Когда Клавдия подходила к кварталу Сан Марко, какой-то человек в черном плаще перебежал через улицу и поднял руку. В руке блеснул кинжал. Дама, сопровождавшая Клавдию, громко вскрикнула. На крик бросились телохранители. Клавдия уклонилась от удара и схватилась за свой кинжал. Незнакомец, не достигнув цели, бежал. Телохранители погнались за ним и поймали. Клавдия тем временем спокойно продолжала свой путь.

Придя в замок, она приказала привести злоумышленника к ней. Спутница ее, взволнованная происшедшим, удалилась в свои покои.

В одной из ниш каменного замка стоял тот, кто покушался на убийство трентинской куртизанки. Преступник был крепко связан. Клавдия велела стражу не рассказывать о покушении никому.

— Кто ты — обратилась она к узнику. Почему хотел убить меня? Что я тебе сделала и знаешь ли ты меня?

Человек поднял взгляд на красавицу. Глаза его горели ненавистью и злобой. Тихим, сдержанным голосом он ответил:

— Ты не знаешь, кто я, Но я хорошо знаю тебя. Я брат того богослова, который был найден утонувшим в реке.

— Ну?

— Это ты бросила его в воду, и я хотел отомстить. Сожалею, что мой удар пришелся мимо и готов нести заслуженную кару.

— Встань! Ты не знаешь меня. Ты, подобно многим другим, думаешь, что я жажду крови. Ты неправ! Твоя жизнь у меня в руках. Никто не спасет тебя, если велю увести тебя в темницу… Но я не желаю тебе зла. Хочешь спасти свою жизнь?

— Почему ты не пощадила брата?

— Неужели ты веришь, что я виновна в смерти твоего брата?

— Так говорит народ.

— О, народ! И ты, поверив народным сплетням, готов был убить меня? Скажи, заслуживаешь ты прощения?

— Я не стремлюсь получить его.

— Ты предпочитаешь смерть?

— Да.

— Несчастный! Но я прощу тебя. Уходи из замка! Ступай домой! Праздник Рождества слишком велик, чтобы можно было омрачать его кровью и местью. Развяжите его!

Телохранители повиновались.

— Проводите его до ворот замка и отпустите.

Пленник дрожал. Что выражали его глаза? Благодарность? Ненависть?

Клавдия вернулась в свои покои и заснула, быть может, в первый раз за долгие годы спокойным глубоким сном.

Глава XIII

Холодная зима прошла, и снова март улыбнулся людям. Чудесные дни, возвещавшие наступление весны, гнали людей в горы, на длинные прогулки.

Клавдия грустно провела зиму. Осуществив задуманный план, они удалила большинство своих злейших врагов и заставила себя если не уважать, то бояться. Несмотря на великодушие, проявленное ею в Рождественский сочельник, несмотря на то, что пиры более не устраивались в замке, население продолжало питать к ней чувство ненависти. Кардинала жалели, как человека, попавшего под чары низкой женщины, к самой же Клавдии никто не испытывал сострадания. Вокруг ее имени продолжали плести гнусную ложь и клевету.

В начале марта Клавдия сделала кардиналу предложение, поразившее его. Она объявила, что решила вернуться в замок Тоблино. К чему оставаться ей в Тренте? Задача ее исполнена. Она желала уничтожить врагов и достигла этого. Надежды же на благоприятный ответ из Рима не было.

Папа никогда не даст разрешения на снятие сана и брак, как бы его об этом ни молить. Во время длинных бесед с кардиналом в эту зиму Клавдия поняла, что выхода нет. Эммануил оставался нерешительным, слабым, колеблющимся. Он стал дряхлеть. Он не мог отказаться от Клавдии, но в то же время не знал, что сделать, чтобы соединиться с него навсегда. Ему были известны настроения в городе. Народ жалел его и одновременно посылал ему проклятия. Ему хотелось бы примириться с народом, вернуть его уважение и умереть, оставив после себя доброе воспоминание. Но для этого нужно было бы расстаться с Клавдией и прогнать Партичеллу, ее отца.

Это было невозможно. Эммануил продолжал жить изо дня в день в глупой надежде, что случится что-нибудь неожиданное и изменит положение, с каждым днем становившееся все более невыносимым.

Клавдия тоже стала уставать от неопределенности. Она чувствовала, что прежняя любовь исчезла. Уже не бывало бурных вспышек страсти, осталось только тепленькое чувство взаимного расположения. Любовь кардинала не удовлетворяла молодую женщину. Он становился стар. У нее не хватало духа сознаться в этом. Ей было тяжело нанести обиду человеку, которого она любила со всей силой страсти и которого она продолжала любить из чувства признательности и дружбы — чувств, редких у женщины.

Но кардинал не обманывал себя. Он сознавал, что сердце Клавдии стало для него пустым сосудом. И в то же время хватался за нее с упорством плюща, обвивающего дуб.

Когда Клавдия объявила о своем намерении отправиться в замок Тоблино, он приложил все усилия, чтобы разубедить ее. Но, куртизанка, как всегда, настояла на своем.

Она испытывала необходимость вернуться к полям, расстилающимся вдоль озера, столь часто нежившего ее на своих волнах в летние лунные ночи. Она уехала, не испытывая ни раскаяния, ни угрызений совести.

Отъезд не прошел незамеченным и вызвал общую робость. Кардинал остался один в замке, заперся в своих частных покоях и принимал только самых близких друзей.

Разные слухи поползли по городу. Говорили, будто кардинал заболел, и причиной тому была, будто бы, Клавдия. Рыбачки, жившие в нижнем квартале города, уверяли, будто кардинал стал жертвой чар Клавдии и получил порчу.

Легенды о ведьмах и колдуньях, о знаменитых волшебницах передавались от отца к сыну. Все тогда верили в колдовство, и доктора вместе с богословами осматривали тела умерших колдуний, чтобы найти на коже знак дьявола, который, будто бы носила на себе каждая ведьма. Народ понимал, что кардинал заболел от того, что Клавдия покинула его. Это дало повод к насмешкам и злым, шуткам. Старый, лишившийся уважения, кардинал стал народным посмешищем. Язвительные сатиры составлялись уличными остряками. На городских стенах появлялись скабрезные надписи. Господству Мадруццо приходил бесславный конец: оно попало под насмешки народа.

Людовико Партичелла, несмотря на открытое сопротивление духовенства, оставался фактическим властелином княжества. Соборное духовенство еще не добилось удовлетворительного ответа от папы и императора.

Март подходил к концу. Поля начинали оживать. Деревья покрывались свежей зеленью, и горы уже не казались печальными. В воздухе распространялось весеннее тепло. Птицы вернулись с дальнего юга и распевали в ветвях. По берегу озера побежала свежая трава, а тополя распустили свои зеленые плащи. Повсюду играла новая жизнь, новая сила, возобновляющаяся с каждой весной.

Клавдия проводила дни в долгих прогулках по горам. В сопровождении телохранителя, она садилась с утра на коня и носилась по окрестностям, опьяняя себя скачкой и горным воздухом.

По вечерам, когда всходила луна и озаряла землю голубоватым, призрачным сиянием, она садилась в лодку и плыла по озеру. Посредине озера она бросала весла и сидела, тихо прислушиваясь к ночным голосам природы. Ей казалось, что то были голоса живых и умерших, как сошедших с небес и вышедших из глубины вод, чтобы приветствовать ее свободу и возращение к одиночеству. Ночи были спокойны. Забвение вело подпольную упорную работу. Клавдия постепенно забывала. Забывала друзей и врагов, забывала даже кардинала, образ которого постепенно изглаживался из памяти.