Дампир - Барб Хенди

Он очень хотел, чтобы спокойствие Тиши передалось и ему, а потому присел рядом с ней. Отблеск пламени от свечей играл в ее каштановых кудрях. Красота этих длинных шелковистых локонов захватила Рашеда… Но, увы, ненадолго. Вскоре он опять вскочил и принялся расхаживать из угла в угол.

— Где же он может быть? — пробормотал он, ни к кому не обращаясь.

— А вот мне уже обрыдло ждать и ждать! — прошипел из угла третий голос. — И еще я голоден! А кроме того, уже стемнело! И я хочу наконец выбраться из этого дощатого ящика, который вы почему-то зовете нашим домом!

Из угла комнаты вынырнул тощий заморыш — третий член этой необычной компании. На вид ему было лет семнадцать, хотя всякий сказал бы, что для своего возраста он мелковат.

— Крысеныш! — Рашед произнес это прозвище, точно сплюнул. — И долго ты там в углу прятался?

— А я только что проснулся, — ответил Крысеныш. — Просто я знал, что ты рассердишься, если я уйду из дома, не пожелав вам доброй ночи.

Кожа его казалась на удивление загорелой, вот только «загар» этот являлся следствием копившейся месяцами — а может, и годами — грязи. Пряди бурых волос облепляли узкий, заметно сплюснутый череп, свисали сосульками на глаза, которые были того же бурого цвета. Рашед никогда в жизни не видел более неопрятного и неприятного существа. Крысеныш так искусно исполнял роль уличного оборвыша, что эта личина приросла к нему намертво. Впрочем, в этом было и свое преимущество. Никто никогда не давал себе труда присмотреться к заросшему грязью бродяжке.

— Тебе незачем бояться моего гнева, если только ты его не заслужишь, — холодно отвечал Рашед. — Побеспокойся лучше о себе.

Крысеныш пропустил мимо ушей эту скрытую угрозу, растянул пухлые губы в ухмылке, показав кривые желтые зубы.

— Парко был чокнутый, — огрызнулся он. — Упиваться нашей силой, радостями нашей жизни — это само собой, но ведь он же меру потерял! Рано или поздно его бы все равно кто-нибудь убил.

Рашед проглотил грубые слова, которые так и просились на язык. Голос его остался тих и ровен, и только лицо исказилось, выдав его истинные чувства.

— Бессмысленное убийство — еще одна тема, которой именно тебе не следует касаться.

Крысеныш отвернулся и едва заметно пожал плечами.

— Так ведь это правда. Пусть когда-то он был тебе братом, но он свихнулся, когда избрал Дикую Тропу, он упивался охотой за людьми. Именно поэтому ты его и прогнал. — Он принялся грызть грязный ноготь. — Кроме того, я тебе уже тысячу раз говорил… — Голос Крысеныша предательски дрогнул — точь-в-точь как у несправедливо обиженного ребенка. — Я не убивал хозяина таверны.

— Довольно! — вмешалась Тиша, бросив на Крысеныша строгий, почти материнский взгляд. — В этих разговорах нет никакого прока.

Рашед вновь стал мерить шагами комнату. Ему принадлежал весь пакгауз, но эта комната давно уже служила для личных целей. Несколько потайных ходов в полу и стенах вели на нижние этажи. Тиша самолично обставила комнату кушетками, столиками, светильниками, украсила искусно отлитыми свечами в виде темно-красных роз.

Если не считать необыкновенно бледной кожи, Рашеда и Тишу без труда можно было принять за людей. Рашед много потрудился, обустраивая их жизнь в Миишке. Потому-то так важно узнать, как именно погиб Парко, — не только ради того, чтобы отомстить убийце, но и ради их же безопасности.

— Мне обрыдло ждать! — раздражительно повторил Крысеныш. — Если Эдван скоро не появится, я уйду.

Тиша открыла было рот, чтобы ответить, но тут в центре комнаты возник ниоткуда неяркий мерцающий блик и начал расти, набирая яркость. И тогда Тиша просто улыбнулась, снизу вверх глядя на Рашеда.

Свет между тем становился все ярче и наконец сгустился в призрачный человеческий силуэт. Паря в воздухе, призрак неотрывно глядел на Тишу.

На нем были зеленые штаны и мешковатая белая рубаха, и эти оттенки в свете свечей были яркими, почти живыми. Почти отрубленная голова призрака покоилась на плече, соединенная с шеей лоскутом бывшей плоти. Длинные светло-русые волосы ниспадали на орошенное кровью плечо. Именно так Эдван выглядел в миг своей смерти.

— Дорогой мой Эдван, — проговорила Тиша. — Как же мне тебя недоставало!

Призрак качнулся, поплыл было к ней, словно хотел прильнуть.

— Где ты был? — тотчас же вмешался Рашед. — Ты нашел убийцу Парко?

Эдван замер, не доплыв до Тиши. Затем медленно развернулся, оказавшись лицом к лицу с Рашедом, и так завис надолго, храня упорное молчание.

Обыкновенно Эдван избегал принимать такой облик. Вид собственного тела приводил его в смятение, и его уязвляли чувства, отражавшиеся в чужих взглядах, — будь то отвращение, страх или даже легкая неприязнь. Как правило, он являлся в своем предсмертном облике одной только Тише, которая никогда не выказывала по этому поводу ни малейшей неловкости.

Рашед намеренно хранил бесстрастие.

— Что ты узнал?

— Это была женщина по имени Магьер. — Бесплотный голос Эдвана прозвучал в комнате, точно отдаленное эхо. Отвечая, он повернулся к Тише, словно именно она задала вопрос. — Ее нанимают крестьяне, которые хотят избавиться от вампиров и им подобных.

— Кажется, я слыхал это имя, — подхватил Крысеныш, оживившись, — слова Эдвана явно привлекли его внимание. — Один коробейник рассказывал про «охотницу на мертвых», которая работает в стравинских деревушках. Только ведь это сущая чепуха. Таких, как мы, на деле совсем немного. Охотясь на них, на кусок хлеба не заработаешь. Она просто шарлатанка, обманщица, эта Магьер. Не могла она убить Парко.

— А все же убила, — прошелестел Эдван. — Теперь Парко покоится на дне реки Вудрашк, и голова у него… — Он запнулся, но все же продолжил: — Голова у него отрублена. Эта женщина знала, что делает.

Крысеныш из своего угла глумливо захихикал. Тиша слушала молча. Рашед вновь принялся расхаживать по комнате.

Он и сам немало слышал о всяческих «охотниках», которые присваивают себе всякие причудливые титулы — «изгонятель ведьм», «экзорцист», «охотник на мертвых». В одном Крысеныш был совершенно прав. Все эти люди — мошенники, шарлатаны, паразитирующие на крестьянских суевериях, — и неважно даже, обоснованы ли страхи деревенских жителей. И все-таки Рашед знал, что нынешний случай — совсем другое дело и именно потому погиб Парко. Смертному трудно, почти невозможно убить вампира, даже такого, который обезумел, ступив на Дикую Тропу.

— И это еще не все, — прошептал Эдван.

Рашед резко остановился:

— Что еще?

— Она идет сюда. — Призрак теперь снова повернулся к Рашеду. — Она купила старую таверну, ту, что в портовых кварталах.