Время химер - Бернард Вербер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что со мной?
Всю ее прошибает током, позвоночник подобен жерловине вулкана, по которой поднимается лава. Взор затмевает белая пелена, дыхание прерывается, сердце, наоборот, бешено колотится.
Кажется, я сейчас умру.
На протяжении нескольких секунд ей кажется, что ее швыряет огромными волнами. Легкие распирает, из глотки вылетает истошный воль, все накопившееся в ней напряжение выбрасывается наружу.
Это ОНО.
Мозг, достигший вершины упоения, отказывается мыслить, перед глазами мелькает калейдоскоп немыслимых красок.
Я умираю…
Но в ушах звучит голос ее матери: «В тот момент, когда гусеница думает, что ее жизни настал конец, она превращается в бабочку».
То, что я сейчас переживаю, сродни полету. Вот чего искала моя душа, освобождаясь от тяготения…
Алиса отделяется от Симона и плывет под куполом одна, глядя в пустоту, с приоткрытым ртом.
– Все хорошо? – интересуется обеспокоенный Симон.
Она не отвечает, на ее губах застыла улыбка, в глазах стоят слезы.
– Ты уверена, что все хорошо? – повторяет он.
Ей не хочется разговаривать. Ее покинула вся энергия.
Ну вот, приплыли. Я больше ни о чем не думаю. Обо всем забыла. Забыла, кто я, где я, какой сегодня день. Я в состоянии полнейшего отсутствия, какая же это прелесть! Осталось одно желание – смеяться.
Потом возникает сложное ощущение радости, полного расплавления и трепета конечностей.
Ее разбирает смех, Симона тоже.
Ей щекотно сразу всюду, все тело покалывает, но она знает, что огромная опустошающая волна осталась позади.
– Еще!.. – требует она шепотом.
Они начинают опять. Экспериментальный этап остался в прошлом. У Алисы растет чувство, что ее ощущения усилились в десять раз. Открытия позади. Настал черед познания.
Наконец они засыпают, нагие и переплетенные. Она, брюнетка с розовой кожей, и он, белокожий и седой, образуют вместе символ Инь и Ян, медленно вращающийся под прозрачным куполом на фоне голубой Земли.
16
Этим утром кофе кажется Алисе особенно ароматным. Все ее восхищает, даже напечатанный на пищевом принтере круассан.
– Спасибо, – говорит она.
– За что?
– За то, что сделал меня другой.
У нее и впрямь ощущение, что она изменилась. Ее лицо, обычно озабоченное, теперь разгладилось.
– Я теперь тоже другой, – сообщает Симон. – На мой вкус, все эти продукты – такая вкуснятина!
В голову Алисы приходит блестящая мысль. Она ставит свой термос с кофе, поворачивается к приборам и опускает рубильник, выключая всю связь. Вместо зеленого огонька загорается красный.
– Ты что творишь?!
– Мне надоели земляне. Вдруг у них по всей станции спрятаны микрофоны и камеры? Раз возникло такое подозрение, лучше все вырубить. Не желаю больше с ними разговаривать. Единственная связь, которую я хочу сохранить, – с тобой. Хочется, наконец, немного покоя и интима.
Несколько дней они блаженствуют, позабыв о Пьере, который, запертый в своем модуле, как ни странно, совсем о себе не напоминает.
Днем они увлеченно занимаются проектом «Метаморфоза», вечера посвящены у них занятиям любовью во всех позах, допустимых в невесомости.
Наконец, утром седьмого дня Симон заявляет:
– Алиса, мы не можем больше жить только любовью и научными экспериментами, отрезанные от мира.
Мне надо уйти от ответа.
– Ты прав, еще нам нужны игры на сообразительность. Отгадай загадку: первое – болтун, второе – птица, третье – в кафе. Все вместе – десерт. Эту шараду загадал мне недавно один знакомый, я еще не нашла ответа. Он предупредил, что это легче легкого.
– Я серьезно, Алиса! – сердится Симон, возмущенный ее легкомыслием.
Можно ли сказать ему, что наконец-то все успокоилось, что я больше не хочу связываться с мерзостью, смертью, чужим судом, не хочу объяснять, чем занимаюсь? Хочу любить и создавать моих гибридов, больше ничего.
– Мы должны восстановить связь с Куру, – настаивает он.
– Зачем? – игриво спрашивает она.
– Затем, что мы – астронавты МКС.
Как ему внушить, что там, у них, царствует страх, а здесь, у нас, – любовь?
Симон не сдается:
– Мы должны с ними связаться. Это наша обязанность, Алиса.
Неужели ты не ценишь свою удачу – разделять со мной эту великолепную изоляцию?
Она, разочарованно вздыхая, следит, как он нажимает кнопку включения связи и устраивается перед экраном компьютера.
– Вызываю Куру! На связи МКС, Симон Штиглиц.
На экране появляется мужчина в тенниске, с несколькими ручками в кармашке. Вид у него донельзя озабоченный.
– Наконец-то! – кричит он. – Как вас угораздило вырубить связь?
– Техническая неполадка, для ее устранения потребовалось время. Это отсутствие связи с нами так вас взвинтило?
– А-а, вы, значит, не в курсе… – тянет мертвенно-бледный собеседник.
– Не в курсе чего? – пугается Симон.
Человек на экране вытирает платком мокрый лоб и бормочет:
– Оно… она…
Он дышит, как паровоз, у него каша во рту.
Стоит ненадолго отвернуться – и пожалуйста, все летит в тартарары. Это как в детстве: закроешь глаза – и наверняка получишь проблему, когда откроешь.
– Успокойтесь и объясните толком, что у вас там творится! – приказывает Алиса.
– Никто не понял, как так вышло, раз – и все полетело вверх тормашками…
– Что полетело?! О чем это вы, черт возьми?
– В общем… словом… Сначала все надеялись, что обострение пройдет, как всегда бывало, но потом…
– Давайте сначала, – умоляет Симон. – Ваши намеки совершенно неясны.
– Ну, как… Все началось с… с пряди волос. Подумаешь, прядь волос!
– Какая еще прядь? Что за чушь? – взрывается Симон.
– Прядь, вылезшая из-под чадры… В Тегеране полиция нравов задержала женщину, у которой из-под чадры выбились волосы.
– Что дальше?
– Дальше нашли ее труп. Выяснилось, что ее пытали и насиловали. Это стало искрой, от которой рванул порох…
– Как после похорон Махсы Амини[20] в 2022 году? – перебивает его Алиса. – Молодые иранки вышли на демонстрацию?
– Да… это сначала. На мирную демонстрацию, устроенную ассоциациями борьбы за права женщин. Стражи Исламской Революции разогнали их с непропорциональным применением жесткости. Манифестантов хватали и вешали, чтобы это служило примером. В основном женщин. Эти казни подействовали на многих иранок и иранцев, как удары током. Ненависть к так называемым «продажным бородатым старикам муллам, правящим страной» разгоралась как пожар. В конце концов человек, чью дочь, схваченную полицией нравов, тоже пытали и насиловали, а потом казнили, решил перейти к действиям. Он был инженером-атомщиком с доступом к критически важным объектам… При помощи родственников и нескольких коллег-единомышленников он раздобыл боеголовку от тактической ракеты и привез ее на парковку Государственного совета, где как раз собрались все муллы и члены правительства. Взрыв почти полностью снес весь центр Тегерана. Глава Корпуса стражей революции поспешил объявить это диверсией израильских спецслужб и запустил ракету
