Девочка и Пахан (СИ) - Грез Регина

— У нас с тобой есть два варианта. Жить вместе ради дочери, но, как соседи или по-хорошему разойтись. Меня устроит любой. Выбирай.

— Так, давай разбежимся уже. Дочь против меня настраивать не будешь, ничего для тебя в финансовом плане не изменится. Квартира ваша с Лизой, я себе конуру найду. Но своих новых ебарей сюда водить ты не будешь, узнаю, сильно придется пожалеть.

Хмыкнула и кашлем зашлась. Глаза у Ларки равнодушные, пустые, похудела за эти дни — высохла как щепка, может, болеет чем. Смотрю на нее и сам себе удивляюсь, прожили больше десяти лет вместе, а сейчас она мне почти чужой человек. Вот исчезнет из моей жизни и я даже не замечу, будто сломанный утюг вынес на свалку.

Но ведь Ларка — близкий, вроде, человек, она мне здоровую дочь родила, с ней же так нельзя. А как можно? Возвращаться в «семью» я тоже не собираюсь, нет у нас никакой семьи — каждый сам по себе всегда был, кто во что горазд, у всех свои личные заботы и радости. И в этом, наверно, тоже моя вина, но ничего уже не получится склеить. Не умею, не знаю как.

И с Ларой уже не хочу. Холодно мне с ней. Вечный напряг. Доверия нет. Кажется, если где оступлюсь, сразу выпустит когти и добьет, надо всегда быть настороже. Раньше это даже помогало тонус держать, а сейчас все чаще хочется расслабиться, контроль отпустить и просто тихонько ползти дальше. Наверно, правда, старею. Кресло-качалка и теплый плед замаячили впереди.

Яблони у теткиного дома в Успенке. А рядом кто? Нет, не Лара, точно не она, кто-то другой. Настя? Надолго ли ее хватит? Она вроде не за деньги со мной, а тогда зачем? В любовь какую-то бабскую я никогда не верил. Жалость есть, привычка есть, щекотно между ног бывает — это я все признаю.

А еще любопытство девчачье, я же старше, Наське именно это нравится, я уже давно понял. Чтобы такой строгий папочка рядом был, все понимал, все делал как надо, без пацанских соплей и пустой болтовни. Солидно, надежно и даже льстит. Только упрямство ее раздражает и всякие принципы, а, может, это она так цену набивает, играет со мной. Она же девчонка еще по сути и не знает ничего, пробует так и эдак, дразнит, кокетничает.

А я завожусь даже, когда ее вспоминаю, хочется все бросить к чертям и ехать к Рыжему, взять этот гребаный офис на абордаж и украсть своего «цыпленка». Ей бы такое тоже понравилось, все девчонки втихаря любят, когда их крадут, увозят, забирают те, кто им малехо симпатичен. Я же Наське симпатичен, иначе нафига ей меня целовать — старого полуседого пса.

Но сейчас надо держать ухо востро и разрулить все дела со своей «волчицей». Хотя, какая из Ларки волчица, вылитая лиса — вон и волосы сделала рыжие и омолодила лицо опять, натянутое, ни единой морщинки. Зачем? И так не старуха, а все хочет казаться студенточкой заводной. Одевается тоже по-блядски, юбки обтянутые едва жопу прикрывают, кольцо вставила в пупок, бабочку на поясницу ей нарисовали в салоне.

Ноги у Ларки красивые, конечно, стройные, молодые. Я все эти закидоны ее терпел ради таких ног. А теперь, вроде, все равно — ноги, сиськи, есть лучше, есть хуже, много я этого добра перевидал на своем веку. Тут что-то другое уже цепляет. Раньше не было такого. Раньше все запросто. И ради чужой «сладкой пизденки» я бы никогда от Ларки не ушел, «она» ведь только поначалу «чужая — сладкая», в охотку на первый раз. Срабатывает охотничий азарт — стойка на новую ладную сучку. А потом понимаешь, что они все одинаковые "там", стоит ли тратить время.

С Настей что-то другое. Может, не наигрался еще в эти «детские» игры, может, какая-то ответственность за то, что я ее первый взял. А может, оттого, что сама она за меня не цепляется и вроде не против, чтобы отстал совсем. Врет, конечно. Сейчас видимся с ней на выходных и еще среди недели порой разрешает себя на всю ночь увезти. Зато, какая это получается ночь! Прошлый раз прямо на полу в прихожей ее уложил, даже не разделись толком, едва зашли в дом.

Думал, в штаны себе кончу, пока трусики с нее стащу, а она стонет мне в рот прямо, дрожит подо мной, губы мои кусает и сама вся течет, тут уже не до рекордов. Быстро все получилось, наверно, не успела «приехать». Ничего, до утра еще раз все повторили с толком и расстановкой, довольна осталась моя куколка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Порнуху ей даже включил ради интереса. Правда, не захотела долго смотреть, но дядю Володю не проведешь, первые пять минут глазками на экран все-таки стреляла. Я ей флешку с собой дал, пусть дома на ноуте полюбопытствует. Мне один знакомый подарил, коллекция обалденная, чисто ради расширения кругозора ознакомиться можно. Одна дома останется, изучит, может, сама будет посмелей. Мне на радость.

Хотя обижаться-то грех, и так вниманием не обделен. Наська только на словах скромница и зануда, а как до дела дойдет и сама готова экспериментировать. Только просит, чтобы закрыл глаза и не смеялся, если что. Да какой там смех, если у меня все в душе переворачивается, когда она начинает по мне пальчиками путешествовать и медленно добирается до «нижнего начальства». Прошу тихо:

— Нась… в ротик возьми…

— Ну-у… пока нет…

— Нась… Ты только попробуй разочек, а вдруг понравится. Хочешь, медом намажем? Тепленьким, подогретым. Сладко будет.

— Меда же у нас нет. Только сгущенка. Сгодится для таких целей?

— Даже не знаю. Нась, ты чего? Куда? А… ааа… ну, это… наверно тоже неплохо… да… Нася-я-я…

А утром она вдруг делается задумчивая, ходит — вздыхает, места себе найти не может, потому что начинает ее мучить совесть, мы даже недавно поругались из-за ее ненормальной совести. И чего ей надо, я не понимаю. Я сейчас только с ней, это даже ежу понятно. Мне вообще никого больше не надо, если я с ней.

От мыслей этих и приятных воспоминаний меня кашель отвлек, сразу понял, где я и зачем:

— Лара, тебе нельзя курить, у тебя каждый год бронхиты по осени. Бросай это дело, загнешься!

— А тебе не все ли равно? Сдохну — быстрее руки будут развязаны. Хотя ты и сейчас не сильно стреножен, живешь, как хочется. Ты мне только одно скажи — чем она меня лучше?

— Кто?

— Девка эта — твоя новая блядь. Мне тут кое-кто порассказывал, как ты ее возишь в деревню. Ну, скажи, что у нее есть такого, чего нет у меня, что она лучше меня умеет?

— Лара, не начинай.

— Хватит уже мне рот затыкать. Я десять лет живу как на вулкане. Шаг вправо, шаг влево. Надоело. Ты меня в грош не ставишь, не любишь, не уважаешь, презираешь даже. Я для тебя значу еще меньше, чем твоя машина. Да, заботишься, кормишь, одеваешь. Ты машину свою тоже моешь и ремонтируешь. Чтобы она исправно служила и на вид была ничего. А выйдет из строя — сразу другую найдешь.

— Ну, ты сравнила тоже. Я «Фордика» ни на кого не сменяю пока он еще бегает. И с тобой мы неплохо жили…

— Это ты так думаешь, что неплохо. Пришел, денег кинул, наорал, всех построил, а что в душе у меня ты спросил хоть раз? Тебе это не интересно, у тебя другие заботы…

— Да, другие. Как вам с Лизкой денег заработать на Грецию и Китай. Тебе уже Анталья не «катит», тебе надо че-то позаковыристей, а толку-то с ваших поездок? Ты хоть какие-то достопримечательности ребенку показывала, там «чудо света» какое-нибудь, статуи — музеи, птички-зверушки… Ты же таскалась с ней по барам и рынкам, тебя же ничего кроме тряпок и «тоников» не интересует! Еще и трепалась с местными сосунками…

— Да, я тоже хочу успеть мир увидеть, и мне нравятся красивые вещи. Я хочу, чтобы у дочери был хороший вкус. И не думай, что мне в этих поездках было с ребенком легко. Ты нас выкинул в аэропорт и уехал в свой бордель, а я мучайся с сумками по отелям. Тебе же насрать на нас, ты откупился!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Лара-а… Вот же я какая сволочь, оказывается! А, чего ты со мной — гадом таким живешь, а? Вот мне интересно! Страдаешь со мной столько лет, давно бы ушла к маме и начала новую жизнь. Нашла себе самого крутого мачо, чтобы не только бабки давал горстями, так еще и жопу тебе лизал.

— Новую жизнь! Да ты всю мою жизнь испоганил! Кому я с ребенком стала бы потом нужна! Я даже не смогла доучиться, я лохушка полная, что тебя послушала, надо было сделать аборт.