Репутация плохой девочки (ЛП) - Кеннеди Эль

— А как насчет того парня с прошлой ночи? — Спрашивает Стеф. — Тот самый который подошел к тебе и Хайди.

— Кто, Харрисон? — Она не может говорить это всерьез.

— Нет, это хорошая идея. — Алана садится. Ее лицо загорается по мере того, как пазлы складываются за ее глазами. На этот раз она королева интриг. — Это действительно хорошо.

Стеф кивает.

— То, как Хайди рассказала об этом, звучало так, будто этот парень был влюблен в тебя.

— Но он же… — У меня даже на языке неприятный привкус. — Полицейский. И он носит брюки цвета хаки. Туристы носят брюки цвета хаки.

— Точно, — говорит Алана, кивая головой, когда видит, что все части собираются вместе. Она устремляет на меня свой решительный взгляд.

— Анти-Эван. Он идеален.

— Всего лишь одно свидание, — напоминает мне Стеф. — Эван отвяжется от тебя, и есть худшие способы провести ночь, чем получить бесплатную еду от парня, у которого нет никаких шансов попытаться переспать с тобой.

Так и есть. И она права — Харрисон был очень мил. Что касается дат, то это связано с минимальными ожиданиями и очень низким риском. Я думаю, хуже всего будет то, что нам не о чем будет говорить, и мы сразу поймем, что у нас нет абсолютно ничего общего. Но мы просто неловко расстанемся в конце ночи и больше никогда не увидимся. Все просто. И если Эван появится, он бросит один взгляд на Харрисона, решит пожалеть меня и уйдет, смеясь. Я могу справиться с этим, если это удержит Эвана на расстоянии.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Операция “Бойскаут” — это успех.

Поскольку я не знаю никого, у кого был бы номер полицейского в их телефоне, и нет никаких шансов, что я позвоню в полицейский участок просто для того, чтобы, например, поболтать, требуется творческая работа в социальных сетях, чтобы проникнуть в DMS Харрисона. Его Instagram восхитителен, если не сказать трогательно пресен.

Но я напоминаю себе, что это делает его совершенно безобидным поклонником и усиливает мысль о том, что я исправляюсь. Больше никаких плохих парней.

Я: Было приятно повидаться с тобой прошлой ночью.

Я: Извини, что нас прервали. Поужинаем сегодня вечером?

Это смелое начало, но я женщина с миссией. И с дедлайном. К счастью, Харрисон отвечает в течение нескольких минут.

Харрисон: Это сюрприз. Да, это было бы здорово.

Харрисон: Мне заехать за тобой около 7?

Я: Конечно. Но машину оставь дома.

Харрисон: Понял. Тогда увидимся.

Вот так. Это было не так уж трудно.

Что я поняла за последний год своего преображения, так это то, что изменение — выбор, который мы делаем каждый день, тысячу раз в день. Мы решили сделать это лучше. Затем следующее. И следующее. И еще одно после этого. Так что, может быть, обмануть хорошего парня на фальшивое свидание, чтобы мягко подвести моего бывшего, это не совсем причисление меня к лику святых, но маленькими шажками. Дело в том, что прежнего меня не застали бы мертвым в одной комнате с Харрисоном. И кто знает, может быть, мы уйдем от этого как друзья.

ГЛАВА 10

Эван

Она делает это дерьмо нарочно. Ей нравится знать, что у нее все еще есть власть морочить мне голову, размахивая возможностями перед моим лицом, чтобы в последний момент забрать их. Что меня больше беспокоит, так это парень. Этот гребаный парень, который подумал, что было бы хорошей идеей выхватить Женевьеву прямо у меня под носом. Чуваку лучше привести свои дела в порядок.

Излишне говорить, что я гудел, когда возвращался домой после работы. Но не успеваю я сделать и трех шагов, как Купер набрасывается на меня.

— Эй, — зовет он из гостиной, где они с Мак сидят на диване и смотрят телевизор, — ты связался со Стивом по поводу фитингов для труб?

— Что? — Я сбрасываю туфли и бросаю ключи на приставной столик со слишком большой силой. — Нет, я был дома у Жен с Леви.

— И после этого ты должен был заехать в офис, чтобы позвонить Стиву по поводу заказа для отеля. Нам нужны эти детали завтра, чтобы мы могли заменить сантехнику на втором этаже.

— Ну так ты сделай это. — Я прокрадываюсь на кухню и беру пиво из холодильника. Дейзи подбегает, чтобы помахать хвостом у моих ног, более возбужденная, чем обычно.

— Я думаю, она хочет выйти, — говорит Мак. — Можешь прогуляться с ней?

— Ты прилипла к дивану или что-то в этом роде?

— Вау. — Купер вскакивает на ноги, очевидно, все еще способный использовать его ноги. — Что за отношение?

— Я только что вошел в эту чертову дверь, а вы двое не можете подождать и десяти секунд, прежде чем встать мне поперек горла. — Я щелчком выбрасываю пробку от бутылки в мусорное ведро и щелкаю пальцами в сторону Дейзи, отчего она хнычет и возвращается к Мак. — Между тем, что именно вы оба сделали сегодня? Вместо того, чтобы жаловаться на то, что что-то не делается, почему бы не оторвать свои задницы и не сделать это самим?

Не имея ровно никакого интереса к этому разговору, я выхожу на улицу.

Меня бесит, что Жен не ходит на свидания. Мысль о том, что она наденет красивое платье и сделает макияж, чтобы красиво сидеть за ужином, смехотворна. Она скорее отгрызет себе руку, чем будет вести светскую беседу за закусками. Так что это, какая-то тщательно продуманная попытка убедить меня, что она изменилась? Чушь собачья. Жен из тех девушек, которые крадут мотоцикл возле байкерского бара, просто чтобы покататься. Она ни при каких обстоятельствах не позволит парню вытащить ее в ресторан.

Может быть, теперь может.

Ворчливый голос в моей голове пробивает брешь в моей убежденности.

Что, если красивые платья и сидячие ужины теперь ее конек? Неужели это так притянуто за уши? Может быть, девушка, которую я знал в прошлом году, не та, которая… Я прогоняю эту мысль. Потому что, нет. Просто нет. Я знаю Женевьеву Уэст как свои пять пальцев. Я знаю, что ее возбуждает. Я знаю, что заставляет ее улыбаться, и я знаю, что вызывает слезы на ее глазах. Я знаю каждое ее настроение, и я знаю самые глубокие, блядь, уголки ее души.

Может быть, она обманула себя, но не меня.

Когда моя голова переворачивается, я снимаю рубашку, отбрасываю ее в сторону и начинаю бить тяжелую грушу, свисающую с потолка в углу гаража. Пыль взлетает с поверхности при каждом ударе моих кулаков. Огромные вздымающиеся клубы мелкого серого порошка. Первые несколько попаданий шокируют мои нервы, выбивают шум из головы. Острая, стреляющая боль распространяется по моим кистям, затем по рукам, локтям и плечам, пока боль не притупляется, и я ее почти не чувствую. Но я все еще чувствую ее. Повсюду. Все время и становясь все более настойчивым.

Она бросила меня. Меня, который всю ночь проспал в кресле возле ее больничной кровати в тот раз, когда она получила сотрясение мозга после падения с дерева во время гонки по скалолазанию с двумя ее братьями. Меня, который позволял ей плакать у меня на руках каждый раз, когда ее мама пропускала важное событие в жизни Жен.

Она просто ушла, не сказав мне.

Нет. Хуже того — не попросив меня пойти с ней.

— У тебя не останется ни кусочка кожи, если ты не заклеишь их пластырями.

Купер подкрадывается ко мне. Он встает позади груши, чтобы удерживать ее на месте, в то время как я в основном игнорирую его, чтобы сосредоточиться на своей цели. На синтетической коже уже появились небольшие скопления крови. Мне все равно.

Когда я не отвечаю, он продолжает:

— Давай. Что происходит? Что-то случилось?

— Если ты собираешься говорить, можешь уходить. — Я пробиваю сумку. Мимо нее. С каждым ударом мои кулаки становятся все сильнее. Отвлечение рассеивается с каждым повторением, и по мере того, как мои нервы становятся нечувствительными к воздействию, мой мозг обнаруживает, что эффект тоже проходит.