Бестиарий - Евгений Рейтар

нами, выдыхая клубы чёрного дыма, остановился единорог, к крупу которого было привязано несколько брёвен, видимо готовых помочь ему преодолеть какое-то препятствие в виде развороченного лапами таких же монстров и раскисшего от дождей чёрнозёма.

Кроме того, на боку единорога имелся крест, составленный из четырёх белых изогнутых под прямым углом, но не соединённых между собой линий. Такие малевали на своих монстрах дунэдайн, когда пытались захватить нашу тогда ещё общую с роханцами родину.

— Это зачем? — указал на кресты Джабба.

— Чтобы роханцы испугались, — ответил Белый. — У них генетическая память — отступать перед подобными знаками.

“А-а-а, — подумал я. — Ничего, что наоборот — как раз жечь тварей с подобными знаками. В массовом сознании почему-то укоренились первые два года той войны, когда мы отступали. А другие три, когда от дунэдайн только клочья летели, никто не вспоминает почему-то. Генетическая память роханцев сработает так, что они будут реагировать на подобное, как бык на красное. Пусть даже он не видит этот цвет, а только мельтешащую тряпку.”

— По коням! — скомандовал Белый.

Мы погрузились в свои телеги и двинулись вслед идущему впереди единорогу, над которым гордо развевалось двухцветное знамя. Журналисты, которые всё ещё были в лагере, не отправились вместе с нами. Но Мавка вышла на дорогу и махала нам вслед.

К тому моменту, когда мы выдвинулись, уже окончательно рассвело. Вражеский блокпост — вот он. Рукой подать. Тот самый, где в теории должны находиться наши партнёры по настольным играм. Но пост этот действительно выглядел брошенным. Остались только бетонные блоки и устрашающего вида ежи, такие же, как на нашем.

Единорог бахнул из своего рога по этим заграждениям. Когда пыль осела, мы увидели, что блоки изменили своё расположение, но не исчезли вовсе. Впрочем, телеги могли протиснуться, как проезжали и до этого, когда их пропускали через блокпост. Но наш единорог решил объехать по обочине. И тут случилось непредвиденное. Когда монстр выехал на обочину, под его колесами что-то полыхнуло. Это явно был один из тех ифритов, что закопаны в землю с целью охоты на крупную добычу. Нам ударило по ушам. А железные подковы-траки единорога полетели в разные стороны. Монстр взвыл, закрутился на месте и замер.

— Отакойи! — вырвалось у Нага, сидящего рядом со мной в кузове повозки.

— Хурма! — прокомментировал Джабба. — Никогда такого не было и вот опять!

В то же время на голове единорога появился кто-то из его экипажа.

— Все живы?! — крикнул им Белый.

— Вроде! — ответили ему. — Но теперь без нас.

Мы двинулись дальше. Несмотря на происшествие, настроение у нас оставалось приподнятым. Мы давно застоялись, неся свою караульную службу. А тут — экшен! С известной долей экстрима, разумеется. Но в то же время серьёзного сопротивления мы не ожидали, полагаясь на сведения разведки. И оставленный противником блокпост только укрепил нашу уверенность.

Второе препятствие по пути в городок было совсем иного рода. Дорогу впереди нас неожиданно перегородила толпа мирных жителей, видимо привлечённых взрывом. Самые разнообразные: заспанные мужики в трениках, бабки и тётки базарного вида. Все они выстроились плотной толпой и начали орать, чтобы мы никуда не ехали, а возвращались к себе домой.

— У нас приказ! — кричал им командир. — Прочь с дороги!

И его телега угрожающе рычала и дёргалась вперёд. Но отскочившие было люди, опять смыкали свой строй. Женщины стучали по железным бокам телег и кричали:

— Вас сюда никто не звал! Без вас разберёмся!

Пожилые были мягче и уговаривали:

— Сыночки, едьте домой. Тут одни мирные. Не начинайте войну.

— Брысь отсюда! — не выдержал Белый и выпустил несколько стрел поверх голов.

Испугавшиеся люди инстинктивно присели и заголосили с новой силой:

— Стреляй, стреляй гад! Фашист! Стреляй по мирным! Мы без оружия!

Некоторые уже вертели палантиры в руках, пытаясь запечатлеть происходящее.

— Кончай базар! — гаркнул Белый и выпустил несколько стрел под ноги протестующим.

Одновременно головная телега двинулась вперёд медленно, но решительно.

Кто-то заголосил, кто-то начала материться. Но толпа поддалась, чуть-чуть расступилась. Пусть и с задержкой, но мы продолжили своё наступление.

Я заметил, что в городе, в котором идут боевые действия, сразу становится грязно, как на стройке. Ветер носит кульки и обрывки бумаги, обочины замусорены каким-то пластиком, кругом кирпичное крошево, осколки бетона и битое стекло. Местами валяются отстрелянные стрелы. У некоторых домов выбиты окна, а стены покрыты чёрными следами от пожара. И ты идёшь по этому мусору, а он скрипит у тебя под ногами, будто дорога, усеянная мертвыми насекомыми. Например, мухами.

Не сказать, чтобы посёлок городского типа, куда мы вступили, на тот момент как-то существенно пострадал от войны. Да, всё вышеперечисленное присутствовало. Но не в таком уж большом количестве. В остальном казалось, что идёт вполне мирная жизнь. Только улицы чересчур пустынны. Но не так, чтобы совсем не было прохожих.

Белый приказал нескольким бойцам залезть на крышу многоэтажки и оглядеть окрестности. Так у подъезда их встретили сидящие на лавочке старушки. Кажется, они бы караулили тут вне зависимости от обстоятельств. Вырасти за их спинами облако ядерного гриба ярче тысячи солнц, они бы и тогда не покинули свой пост, а продолжили винить во всём наркоманов и проституток. В нашем случае они накинулись на эту группу бойцов, примерно в тех же выражениях, что давешние мирные жители, обвиняя их в том, что они сейчас залезут на крышу, засветятся там, а потом из-за этого дом попадёт под обстрел. Всё это попало в палантир, когда Кача начал вести пафосную прямую трансляцию о том, как он в составе ВСУ освобождает город.

После произведённой, несмотря на протесты местных жителей, рекогносцировки местности, мы отправились дальше по направлению к центру города. И по приказу командира остановились на небольшой площади напротив стеклянных дверей местного супермаркета. Двери эти были закрыты, и возле них собралась небольшая толпа из желающих приобрести продукты. Люди не знали, что делать.

Перед нами все расступились. Впрочем, глядя на нас не столько со страхом, сколько с любопытством. Белый достал из кузова одной из телег железный ломик, спокойно подошёл к стеклянным дверям и раздвинул створки с помощью этого нехитрого инструмента. Мы помогли. В волшебном механизме что-то хрустнуло, клацнуло, и двери застыли в открытом состоянии. Для надёжности мы подперли их какими-то баками и тяжёлой урной для мусора.