Смертельный защитник - Тимур Каримов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На улице природа сходила с ума. Молнии без остановки били по линии горизонта. Вдалеке, почти за пределами сада принцесса увидела то самое ясеневое дерево. Под сильным ветром оно прогибалась. Шквальный поток дождя ломал все её сучья и ветви.
Принцесса решилась прыгнуть с табуретки… Дерево очень сильно прогнулось от ненастной погоды, ещё чуть-чуть и ствол переломиться пополам… Я это сделаю, всего лишь один шаг – внушала себе несчастная девушка… Её ствол трещал. Кора лопалась и рассыпалась как труха. Дерево должно было сломаться… Она дышала тяжело и прерывисто, кровь прильнула к её мокрым от слёз щекам. Чтобы не оставить себе пути назад, принцесса в упор смотрела на ясеневое дерево и в деталях вспоминала как лорд Анджей изнасиловал её… Звучит раскат грома, и молния бьёт совсем рядом с деревом. Внезапно ненастье прекратилось, ветер и дождь стихли. Почти все деревья в долине были свалены, кроме ясеня. В отличие от своих соседей он был более тонок и не таким крепким, но зато гибким. Все его сучья были оторваны и разбросаны во все стороны. Дерево стояло голым, но не сломленным… Принцесса упала на колени посреди комнаты, верёвка валялась рядом. В этот момент боль отступила и на её место пришла злость. Злость на всех, на всё и на себя в том числе. Если быть принцессой означает представлять собой слабую и беззащитную даму, то я не хочу быть принцессой. Я не собираюсь выходить замуж за этого поганого ублюдка Анджея. Я не намеренна, быть проданной ему своей семьёй в качестве политического подспорья.
– Я… отказываюсь быть принцессой. Я отрекаюсь от своей императорской семьи, и всем что меня с ними связывает!
Под покровом ночи, сразу после бури она незаметно для всех покинула дворец и безвозвратно исчезла. Потом ходили слухи, что её видели на юге. Там, где сплошные пески и жгучее солнце.
Глава 2
Перепутье судьбы
Древняя японская пословица гласит: «Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, не смотря на время, место и обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся»
Стоял безумно жаркий полдень. Небо было ясное и солнечные лучи раскололи дневной воздух, да так, что он словно пар, обжигал гортань и лёгкие при каждом вздохе. Подобная аномальная жара убивала всё живое, что и так с трудом существовало в этой местности.
Здесь, в окружение сотен километров находилась всего одна дорого. Чёрная, грунтовая, монолитная линия тянулась от горизонта до горизонта. С её правой стороны располагалось бескрайнее море жёлтого песка. Он лежал то совершенно ровно и гладко, то переливался в извилистую и вечно-волнующиеся форму с бесконечными ухабами и резкими углублениями.
А если посмотреть в левую сторону этой дороги, то можно лицезреть… о чудо! Точно такой же унылый пейзаж…
И через эту пустыню, тянувшеюся на множество километров, ступая по чёрной, словно сажа, дороге, шёл человек, на нём был надет плотный чёрный балахон с капюшоном, полностью скрывающий его лицо. Со стороны этот человек был похож на священника, но это лишь с виду.
Каблуки на его сапогах уже почти стерлись от этой тёмной грунтовки, по которой он вновь и вновь ступал, не смотря на безумную усталость и боль в ногах. Странник не рассчитывал преодолевать остаток своего пути пешком, но выбирать не приходилось. Его лошадь сдохла ещё три дня тому назад.
Да, подобная жара способна убить любого. Странник чувствовал, что ещё вот-вот и настанет его черёд. Как назло, за последние сутки, на его пути не попадалось не одного зверька, птицы или даже змеи. В общем, ничего из того, что можно было убить, зажарить и съесть. Ибо голод и жажда ослабили странника и начали сводить его с ума. Даже чёртовы кактусы, куда-то подевались. Человек в чёрном сейчас бы не побрезгал выпить их до нельзя горького сока, лишь бы это хоть как-то придало ему сил идти дальше.
– Сокол не клюёт брошенного зерна, даже если ничего не ел. Подобно ему и воин обязан показывать, что сыт… даже если умирает от голода.
Произнося это вслух, странник смог найти в себе силы подавить усталость, голод, боль в ногах и даже мигрень – вызванная неумолимо палящим солнцем.
Ведь произнесённое, были не просто слова – это был один из постулатов великого «кодекса бусидо» – являющимся мантрой и молитвой для каждого уважающего себя самурая. Коим когда-то был и этот странник.
Человек в чёрном внезапно остановился. Он резко повернулся назад и стал напряжённо вглядываться вдаль, но ничего кроме следов от своих собственных сапог он не увидел.
– Нет, там что-то есть. – Сказал сам себе странник, – что-то большое… и оно очень быстро приближается сюда.
Чутьё и тонкий слух его не подвели. На горизонте появилось карета – запряжённая шестью лошадями она мчалась во весь опор и развивала сумасшедшею скорость.
Странник по привычке достал из кармана чёрный платок и плотно натянул его на лицо до самых глаз. Только после этого он вытянул правую руку в сторону и начал бешено махать приближающемуся транспорту.
Карета проехала мимо, обдув странника потоком жгучего воздуха и песка. Кучер словно и не заметил маячащего перед ним священника.
С каждой секундой она неумолимо отдалялась от него на десятки метров, оставляя за собой шлейф из поднятой пыли. Понимая, что эта карета, возможно, его последний шанс на выживание, странник предпринял следующее, из-под чёрного балахона он достал небольшой метательный нож. Его лезвие сверкнуло на солнце, словно удар хлыста – странник совершил одно резкое и быстрое движение руки, нож воткнулся прямо в задние колесо кареты. А когда колесо совершило полный оборот, нож по самую рукоятку, будто заноза, проник в дубовое дерево. В последствие, создавая в нём множество трещин.
Из-за платка и капюшона было не видно, как улыбка расплылась по лицу странника. Болезненная, вымученная и некрасивая, но всё же улыбка.
В карете ехало всего два человека, и каждый из них по-разному отреагировал на оставленного позади путника.
Первый – кучер, сидящий за упряжью. Он решил не тормозить лошадей, а только ещё сильней их разгонял. Ибо считал неразумным останавливаться и подвозить
