Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма - Кэтрин Зубович

с уже имеющимися в городе зданиями и живущими в нем людьми казалась нерешенной. Один посетитель без обиняков написал об этом, прямо адресовав свое замечание главному архитектору: «Тов. Иофан, дайте простор Вашему колоссу. Ему определенно тесно на этой маленькой площадке – особенно со стороны реки…»[131]

Было, конечно, и много других – восторженных – отзывов. Студент строительного техникума написал: «Я уверен, Вы победите и создадите памятник, достойный нашей эпохи и великого Ленина»[132]. Агроном из Средней Азии, много раз читавший об этом сооружении, но еще никогда не видевший его изображений, оставил такую запись: «Восхищен красотой, грандиозностью и вместе с тем кажущейся воздушной легкостью дворца»[133]. Другой посетитель написал о своем восторге и нетерпении: «Беглый просмотр макетов оставляет незабываемое впечатление. Хочется скорее увидеть в натуре»[134]. Дворец Советов вызывал такое же волнение и такой же массовый энтузиазм, какие обычно сопутствовали масштабному строительству промышленных предприятий в годы первой пятилетки. Некоторые посетители выставки 1934 года сами подчеркивали эту связь между недавними трудовыми подвигами и победами СССР в области индустриализации и совершавшейся теперь социалистической реконструкцией Москвы. Один рабочий-ударник писал, что «выставка исключительна», и интересовался, нельзя ли устроить макету и чертежам дворца гастроли по стране, чтобы с ними могли познакомиться рабочие многочисленных заводов и фабрик[135]. А один художник предлагал выпускать специальный журнал «Дворец Советов» и регулярно передавать по радио последние известия о ходе строительных работ, а еще – обеспечить продвижение стройки в надлежащем темпе.

Представление о том, что общественный контроль за ходом работ необходим, явно сложилось благодаря тому, что посетители музея увидели (и тому, чего не увидели) по дороге на эту выставку. Ведь по другую сторону Волхонки, напротив музея, каждый мог удостовериться, что работы на стройплощадке почти не начинались. «Почему сейчас на территории дворца вид „снежной пустыни“? – возмущался один человек. – Есть какие-то причины, которые остановили стройку? Об этом так думаем не только я один, а уверен, многие тысячи… Дворец Советов нужен не только трудящимся всего Союза, а пролетарии всех стран ждут его открытия»[136]. В области советского градостроительства необходимо было проявлять ту же бдительность, что и в индустриализации страны. На некоторых явное бездействие на месте будущего Дворца Советов, да еще в сочетании с фантастическим обликом этого сооружения, производило впечатление какой-то несбыточной идеи. Некий посетитель музея так и написал: «Есть много людей, которые смотрят на эту постройку как на пустое щегольство». С этой неразберихой пора заканчивать, заявляли они и требовали внятных разъяснений, регулярных радиопередач и репортажей в прессе, которые сообщали бы народу о ходе строительства[137].

Вскоре всем предстояло узнать, как выглядит Дворец Советов. Возникнув на воображаемом горизонте, он сделался символом новой эпохи. Советские функционеры, со своей стороны, принялись изо всех сил бороться со сложившимся в народе мнением, что это – эпоха пустых обещаний. Хотя Дворец Советов так и не был построен в срок, его изображение принялись широко тиражировать, чтобы создать впечатление, будто он уже возведен[138]. Архитектурные чертежи здания демонстрировались в 1934 году по случаю годовщины Октябрьской революции на выставке, устроенной в витринах домов вдоль улицы Горького. Она стала предзнаменованием Генерального плана реконструкции Москвы, обнародованного в 1935 году Прохожим показали больше десятка видов будущего дворца, наряду с планами перестройки прилегающих участков города[139]. Станция метро «Дворец Советов» (ныне «Кропоткинская»[140]) открылась одной из первых – в 1935 году. В том же году и до 1940 года в кинотеатрах демонстрировали фильм для детей «Космический рейс», в начальных кадрах которого зрители видели Москву с уже возведенным Дворцом Советов. В 1938 году кондитерская фабрика «Красный Октябрь» начала выпускать шоколадные плитки «Дворец Советов»[141]. В 1937 году макет Дворца Советов выставлялся в Третьяковской галерее[142], а в 1939 году этот макет пересек океан и был показан в спроектированном Иофаном советском павильоне на Всемирной выставке в Нью-Йорке. К концу десятилетия непостроенная башня превратилась в настоящий идол.

Не осталось в стороне и сообщество московских архитекторов: конкурс на лучший проект Дворца Советов они превозносили как великий переломный этап в развитии советской архитектуры, а само его строительство называли краеугольным элементом социалистической реконструкции Москвы. Выступая с докладом на Всесоюзном творческом совещании архитекторов в Ленинграде в мае 1935 года, московский архитектор Николай Колли заявил, что «объявление конкурса на проект Дворца Советов послужило историческим рубежом архитектурного творчества всего Союза». Для Колли и других советских архитекторов «перелом в архитектуре, вызванный конкурсом на Дворец Советов», означал наступление новой эпохи в архитектурной теории и практике: эпохи, когда архитекторы наконец смогут претворить в жизнь «историческое решение» коммунистической партии, принятое на июньском пленуме 1931 года, и выполнить задачи, поставленные Кагановичем. Колли напомнил: «Перед советской архитектурой партией и правительством были поставлены задачи создания полноценной архитектуры, сочетающей глубокую функциональность с высокохудожественной и эмоционально выразительной формой»[143]. Колли заявлял, что «конкурс открыл перед архитекторами изумительные перспективы победоносного социалистического строительства». Но, сетовал оратор, он «вместе с тем обнаружил известное отставание и неподготовленность всего архитектурного фронта»[144].

Чтобы наверстать упущенное, советским архитекторам предстояло отправиться за границу. В марте 1934 года Михайлов составил бюджет и запросил доклад у инженерного отдела УСДС, чтобы подготовить план первой командировки в США. Эта поездка, первоначально намеченная на май – август 1934 года, а затем отложенная на конец года, стала первой из череды поездок, совершенных в 1930-е годы архитекторами и инженерами УСДС в поисках профессиональных знаний и опыта, которые требовались для возведения в Москве монументального Дворца Советов.

В поисках зарубежных образцов и рынков

В 1930-х годах Дворец Советов оставался главным объектом в программе грядущего превращения Москвы в социалистический город. Но представление об этом сооружении как о социалистическом символе ничуть не мешало архитекторам и инженерам, работавшим в УСДС, открыто заимствовать иностранные – несоциалистические – образцы для проекта дворца. Не мешало оно и обращаться к капиталистическим рынкам и налаживать связи с международными профессиональными организациями, чьи знания могли очень помочь при строительстве дворца. УСДС получало официальное одобрение, разрешение и даже рекомендацию выступать своего рода мостом между капиталистической строительной индустрией зарубежных стран и строительными планами в Москве, которые основывались на нерыночных отношениях.

В течение нескольких месяцев после объявления победителя в конкурсе проектов УСДС готовилось отправить за границу свою первую делегацию. Осенью 1934 года группа проехала по Европе, пересекла Атлантику и задержалась ненадолго в Нью-Йорке, где успешно