Дурацкий кораблик - Алексей Лавров

Руда пацанам так и задолбил. Спустили с поводков свору отморозков. Умно, упорядоченно. Парни разбились на ватаги до десяти рыл в каждой, выбрали главарей, или главари сами себя выбрали. Ну и пофиг, лидер говорит только с вожаками. Жѐстко говорит, командует. Спрос за их ребят с них. Про спрос они в курсе, знают Джека, да и нас тоже. Нет тупых вопросов, только упоение жизнью и любимой работой. Красавчики! Циничная эффективность – их натура. Даже за нас лезут. Как раз каторжника к пристани подтащили. Сэнди договорился с владельцами лодок о работах по верповке и буксировке. Хорошие у них лодки, нам пригодятся. Продавцов той лодочки повстречали.

Повезло, никто не мешал, и парни Маленького Бони всѐ сделали сами, даже с удовольствием. Мы с Плюшем их подстраховали немного. Хорошо прошло, только Бони на меня оглядывался. Узнал что ли?

Не время этим заморачиваться. Плотники на каторжнике вовсю шумят молотками и деревом, нанятые морячки под чутким руководством из портовых складов тащат добро к нам в трюм. Всѐ официально, а за ночные работы доплатим. Потом как-нибудь. Мужиков пока впечатлили задаток и выпивка.

Всѐ отдельно, вовремя и в меру. И по графику. По плану у нас привлечение местных ресурсов. На встречу с казачатами пришли Пушок,

Плюшевый и я. Долго не базарили. Пушок с Петей ушѐл с их дедами говорить, а мы с Плюшем забрали местных, поделив русскоговорящих, и приступили к реализации плана.

План не жѐсткий, как программа. Есть зазоры для импровизации. Пиратский джаз. Во мне пела «Серенада солнечной долины». Казачата явно жгли за собой мосты. Чего там деды решат, их интересовало чисто теоретически, они всѐ для себя решили. Им с нами понравилось – а с кем ещѐ так весело убивать? Начали с агента. Тут на острове приличные люди дверь запереть ленятся, а этот гад даже собачками обзавѐлся.

Но собак нужно тренировать, а ему, видать, было некогда. Пришлось мне в прошлобудущем поработать собачником. Не кинологом, а именно собачником. Это такие злыдни в «мебельном» фургоне. Рано по утру проедет фургон по ещѐ пустым улицам, и детки не увидят больше дворовую любимицу Найду или обаяшку Шарика. Мерзкое ремесло, однако, пригодилось. Берѐм жердь с хитрой петлей… Пѐсиков даже не закоцали,

Клык с Зубом имеют на них виды. Повезло псам, увидят дальние берега. Агент по ним скучать будет, наверное. Чудом гад в живых остался, но совсем не рад, чудак. Всѐ-то ему было непонятно, кто пришѐл и зачем. Сделал урода, не впадая в транс. Всего-то рукоятью пистоля пальчик дяде сломал. Два раза. Запел милейший, сдал адреса и контакты. Но мне это не очень важно. Агента ж как-то надо в себя влюбить, чтоб пожалел сироток и не желал нам зла – написал начальству, что мы тихо-мирно отбыли тонуть в море. У него две дочки, но пиратский джаз – жѐсткая музыка, не для деток, отправили их на наших «голландцев».

– Мужик, ничего личного, но ты достал тебя уговаривать, – как извиняюсь перед агентом. – К тому же я тебе не верю. Твои дочери уйдут с нами. Мы кое-куда собрались, одолжишь деньжат в дорожку? Вот и умничка, а в благодарность, клянусь, девчонок пальцем не тронут и отпустят, когда и если придѐм. Ты уж сделай так, чтоб у нас получилось. Лады?

– Как я могу тебе верить? – простонал бедняга.

– Верить не надо – всего лишь надеяться, не скучай тут без нас, – прощаюсь с дядькой, – Ваня, на контакт с обеспечением, бегом. Парни, всѐ нужное складываем на скатерть, связываем. Тюк на телегу, а сами дальше пойдѐм.

– Дальше?!!! – задохнулся восторгом Митя.

– Конечно. Ночь длится, сил прорва, чего тупить?

Напрасно смерть изображают костлявой ведьмой в балахоне и с косой, она той ночью в каторжном рванье, шмыгая чумазым мальчишеским носиком, гуляла, лазила через заборы и в окна, шутила и смеялась с нами, среди нас. В джаз-банде общего пиратского беспредела мы вовсю дудели в свою трубу – грабили и мочили барыг, ростовщиков, сутенѐров без жалости, даже с прибаутками. Нам с ними, бывшими католиками, детей уже не крестить.

– Ребята, кто возьмѐтся? Что-то у вас личики побледнели. Никто не возьмѐтся? Тогда я сам. Сюда смотреть, уроды! Вот так, салаги! – ору вытирая кортик о камзол жмурика.

– Дай мне! – решительно заявляет Митя.

– На.

Никакой истерики. Пацан отрабатывает удары.

– А можно мне? – Гриша застенчив.

– Митяй, дай ему ножик.

Куда делась Гришина застенчивость? Парень сросся с оружием.

– На, Зак, – Гриша с сожалением возвращает кортик.

– Джордж, я буду не я, если ты не получишь очень хороший нож.

– Джордж? А, это я, по-вашему. Тогда ладно. Что дальше, атаман?

Хм, атаман в их интерпретации – это не шутка, всѐ ж делаем серьѐзно. Каждый занят своим: кто-то рубит, кто-то возит, кто-то на стрѐме, и чтоб потом загорелось, надо подсуетиться…

Глава 16

Уходим на запад. Позади «вороньѐ и гробы», мы ж пираты. Сгорели дворец губернатора, портовые склады, дома состоятельных горожан. Хотя, судя по дымам на горизонте, ещѐ не сгорели, но сгорят точно. Приятно полюбоваться на дело рук своих. Оно полезно перед сном, чтоб совесть не мучила. Да, хорошо поработали, и мальчишки молодцами, только погонять их. Передал пацанов Люту, чтоб покормил и спать уложил. И самому надо поспать…

– Выходи на палубу, стройся!

Блин, нафиг так орать? Что они ещѐ затеяли? А! Лют что-то говорил про построение. Пойти посмотреть что ли? Всѐ равно своими воплями поспать не дадут.

– Пойдѐм, Захарушка, запишемся в пираты?

– А мы кто? Такого в том городке начудили!

– Мы, Заки, просто уголовники. В уголовники попадают, а в пираты записываются.

– Опять хохмишь?

– Да ты пойди, проверь. А я пока вздремну трохи.

– Ладно… Неждан, ну Неждан!

– А? Что случилось?

– Чего это они? – каким-то стеснительным тоном недоумевает Заки.

Зак привлѐк к себе внимание общественности. Одет по-пижонски в камзол на голое тело (великоват, блин!), чистые, почти новые штаны (панталоны без резинок на дурацких шнурках), при шляпе, поясе и башмаках, но без носков, то есть чулок (вот гадство!). На поясе кортик, за поясом пистолет. Ещѐ неделя не прошла, как нас с Заком за борт выбросили, а мы тут, да ещѐ и с форсом. Пацаны разглядывая чудо, комментируют, делают предположения, обмениваются мнениями:

– Гляди-ка, он живой, Дрист этот.

– Ага. Мне Бони говорил, только я не поверил.

– Одет, как не знаю, что сказать.

– Пистоль у него и кортик. А у нас всѐ после дела отобрали.

– Отберѐшь у него, как же!

– Джек отберѐт.

– А он с Джеком корешится.

– Особенно после того, как Джек с Бони его в трюме пинали и позорную кличку приклеили. Его, оказывается, даже Джек боится. Пацаны говорят…

– Что? Что говорят?

– Что он морскому дьяволу душу продал, вот что говорят. Потому ему даже акулы пофиг.

– А как продал-то?

– Его душу акулы забрали, ну, тогда ещѐ, первый раз, когда он к ним прыгнул…

– Не, когда его дохлого из трюма за ноги на палубу вытащили и за борт выбросили. Вот тогда его морская нечисть и вернула обратно.

– Точно, его акулы больше не трогают. И он об этом знает, раз сам с ними купается. Про морского дьявола сомнительно, но с ним всяко нечисто.

Мда. Начало хорошей репутации заложено. Осталось еѐ укреплять и поддерживать.

– Это они, Захарушка, так тобой восхищаются. Ещѐ радуются за тебя. В душе, хотя по ним незаметно, точно радуются. Ты не стесняйся, привыкай, так отныне часто будет.

– Привыкать не буду, это вредно для самооценки. Стесняться тоже не буду, потому что глупо себя стесняться.

– Ну, ѐ…, Заки, молодец! Входи в роль крутого перца.

– Хм, попробую.

Зак пошѐл наглее. Ему казалось, что свободнее, но для начала сойдѐт. Вразвалочку (переигрывает же!) прямо сквозь толпу пацанов, (крутой, ведь) не торопясь фланирует на левый фланг намечающегося строя. По росту, ѐпрст. Встали в строй, ждѐм продолжение шоу. Руда в роли шоумена сразу захватил внимание публики.

– Равняйсь! Смирно! Грѐбаное стадо перепуганных баранов! Мистер

Грегори, боцман Джэкоб, помогите этим павианам построиться.

Дядя Грегори с дядей Яшей пошли вдоль строя. Туда. Обратно. Снова туда. Помогали пацанам добрым матерным словом, линьком и тростью. Парни прониклись торжественностью момента и изобразили что-то вроде «смирно» и «молча».

– Банда беременных мартышек! – не унимается Джек. – Равняйсь… Смирно! Парни аж взопрели от усердия. У каждого в глазах вопрос: «Чо те надо?» Джек выдерживает драматическую паузу…

– Вольно!

Это и вовсе не понятно. На головы можно встать? Хотя лучше с этим погодить и послушать дальше.

– Парни, поздравляю с первым пиратским успехом. Все работали молодцами. Добыча будет оценена и разделена по долям. На долю каждого приходится немало. Это ваши деньги по праву, и никто не посмеет их у вас отнять или присвоить. Но мы все поднялись на борт корабля дураков, с него не сойти. Вспомните, что я вам говорил перед налѐтом на тот городишко. Трусость, тупость и непослушание будут караться без предупреждений. Тогда у вас был выбор. Вы могли остаться в трюме. Молодцы, что не остались. Теперь выбора нет – мы в море, где каждый для одних охотник, для других дичь. Теперь все мы – пираты. Только мало назваться пиратом. В море плавает полно говна, называющего себя пиратами. Вы тоже пока говно. Не верите? Закари Абрамс, выйти из строя.