Звезда для Наполеона - Жюльетта Бенцони

– Это вы, не так ли? – прошептала она. – Вы поняли, наконец, что он не любит вас, что он не мог вас любить… Тогда вы убили его! Вам недостаточно было носить его имя, быть его женой перед всеми, получить право прислуживать ему…

– Прислуживать ему? Вы теряете голову! – Марианна пренебрежительно скривила губы: – Женщины из моего рода не прислуживают!.. Что касается этого человека, я убила его в честном бою! Вот две шпаги…

– Но только одна в крови!.. Вы ничтожная маленькая француженка, злобная и ревнивая. Вы знали, что он любил меня, и не могли этого вынести!

– Он вас любит? – Марианна была искренне удивлена. Порочная радость исказила очаровательные черты Иви Сен-Альбэн, радость бросить в лицо ненавистной сопернице жгучую правду.

– Он был моим любовником! Много месяцев мы принадлежали друг другу телом и душой. Он женился бы на мне, но у нас не было денег: ни у него, ни у меня. И вдруг появляетесь вы и ваша выжившая из ума тетка – именно то, в чем мы нуждались: две дурочки, готовые упасть к его ногам с солидным богатством. Завоевать вас было для Франсиса детской забавой. Все пошло, как он предполагал, даже лучше, когда старуха догадалась умереть, оставив все вам! Но до вас таки дошло, не так ли, что он хотел держать вас здесь, в деревенской глуши, а самому жить со мной в Лондоне, со мной и с вашими деньгами! Вот этого вы и не смогли вынести!

Марианна в каком-то оцепенении вслушивалась в эти чудовищные излияния. Перед ней открылась пропасть циничного расчета, объектом которого она была, и хладнокровие этих отверженных, сыгравших на ее наивности и доброте ее тетки. Волна гнева против Иви охватила ее, но не за то, что та унизила Марианну, а за оскорбление памяти тетки.

– Вы недолго наслаждались бы этим богатством, – начала она. – Сегодня ночью ваш драгоценный Франсис проиграл оставшуюся у него малость и все, что я ему принесла. Хозяином Селтон-Холла в настоящее время является Язон Бофор.

Новость сразила Иви, словно выстрел в упор. Ее чудесные синие глаза расширились, рот округлился, а лицо покрыла смертельная бледность.

– Все… богатство?

– Все! Он мне оставил только мою честь, но, кроме того, он посмел было и ею распорядиться. Вы прекрасно видите, что он заслужил смерть! Я могла бы уложить его, как бешеную собаку, выстрелом или ударом шпаги в спину. Но я дала ему равные шансы. Он проиграл… Тем хуже для него.

– Тем хуже для вас также. Вы убили его, и вас повесят! – завыла Иви в отчаянии, которого она не могла сдержать. – Я буду свидетельствовать против вас!.. Ах, вы посмели сразить его, вы, недостойная быть его покорной рабыней! Но вы забыли, что он друг принца Уэльского, который не позволит оставить ваше преступление безнаказанным! А я… я буду свидетельствовать перед судом, я буду лгать столько, сколько понадобится, и в день, когда палач накинет вам веревку на шею, я буду тоже там, в первом ряду… чтобы аплодировать!

Вне себя от охватившего ее гнева, Иви Сен-Альбэн начала кричать: «На помощь!» – и побежала к камину, чтобы звонком вызвать прислугу. Но более проворная Марианна догнала ее, свалила на пол и зажала рот рукой.

– Замолчите, сумасшедшая! Вы разбудите весь замок.

В дикой ярости Иви впилась зубами в прижатые к ее губам пальцы, освободилась неожиданным движением бедер и прошипела:

– Вот именно, я хочу разбудить всех! Лорд Мойр сейчас придет, он поверит мне. Вас посадят в тюрьму до суда.

– Мои слуги защитят меня!

– От правосудия принца? Ха-ха-ха! Они все верные англичане, а вы для них только иностранка, грязная маленькая француженка, папистка, убившая своего мужа. Это мне они поверят!

Марианна напряженно размышляла. Она хотела успокоиться, но мало-помалу ее охватывал страх, нашептывающий, что Иви права. Это было действительно так: для всех ее слуг, за исключением, может быть, Дженкинс и Добса, она будет просто… убийца своего мужа. Настолько сильно уважали в Селтоне традиции. Обо всем будет забыто, кроме ее французской крови и приверженности католицизму. Она пропала, если Иви позовет на помощь. А та собирается кричать… она кричит уже!..

Теряя самообладание, Марианна схватила первый попавшийся под руку предмет: длинный дуэльный пистолет, лежавший на комоде. Держась за ствол, она взмахнула тяжелой рукоятью. Сраженная ударом в висок, не издав ни звука, Иви рухнула на пол. На этот раз ее соперница не стала тратить время ни на разглядывание распростертого в муслиновой пышности тела рядом с неподвижным Франсисом, ни даже на то, чтобы удостовериться, что она еще жива. Надо бежать, бежать, как можно скорее! Ей уже показалось, что в глубине дома послышался какой-то шум! Могут прийти, могут найти ее перед двумя бездыханными телами, и может быть, уже идут… Марианна пришла в ужас, ей почудилась склоняющаяся над ней зловещая тень виселицы.

Пошатываясь, натыкаясь на мебель, она покинула будуар, добралась до своей комнаты, схватила свои драгоценности и деньги, затем, завернувшись в широкий плащ, бесшумно проскользнула по темной галерее до маленькой лестницы в одной из башен. Отсюда она добралась до конюшен, не встретив ни единой живой души…

Глава III

Старые корни

Поднялся ветер, принесший частый, холодный, неприятно хлеставший по лицу дождь, но Марианна его почти не замечала. Глазами, полными слез, она посмотрела на мавзолей, в котором покоились ее предки. Ночь была такой темной, что купол и колоннада едва виднелись, туманно и зыбко, как привидение. Фамильный склеп Селтонов словно таял в ночи с такой же неизбежностью, как он растает и в воспоминаниях Марианны, несмотря на ее отчаянные усилия удержать в памяти каждую его линию. Она подумала с горечью, что это было единственным, что ей осталось в мире, – этот арпан земли и мрамор, за которым почивали ее близкие.

Влекомая непреодолимым желанием почувствовать себя не такой одинокой и отверженной, Марианна толкнула заскрипевшую решетку и прижалась щекой к влажному холодному камню, как некогда маленькая девочка, жаждавшая ласки, прижималась к юбке из серого шелка.

– Тетушка Эллис? – простонала она. – Тетушка Эллис… за что?

Кто же мог ответить на этот вопрос испуганного ребенка? Почему ее безмятежную жизнь сменило это непоправимое бедствие? Марианна испытала ужас пассажира, вырванного ураганом из теплой постели на казавшемся неуязвимым корабле и очутившегося среди бушующего океана между обломками.

Но напрасно пыталась она согреться у мрамора мавзолея. Его камни оставались холодными и немыми. Однако она чувствовала, что оторваться от них будет тяжело. Когда она уедет, она оставит за собой все свое детство и все то, что она считала своим счастьем.