Дело о картине неизвестного автора - Алексей Калугин

– Я не брал на себя обязательства хранить молчание, – заметил я.

– Полагаю, инспектор, у вас не возникнет желания делиться со своим начальством тем, что станет вам известно в ходе нашего разговора, – улыбнулся Марин. – Мне кажется, что для вас все складывается не так уж плохо. Картина возвращена в коллекцию графа Витольди, и никто, кроме нас с вами, не знает, каким образом это произошло.

– Чего ради нужно было устраивать суету вокруг картины, которая, как мы оба понимаем, не представляет собой никакой ценности? – спросил я.

– Это был эксперимент, – ответил на мой вопрос Марин.

Вилка с насаженным на нее гребешком зависла в воздухе, не добравшись до моего рта.

– Эксперимент? – мне показалось, что я ослышался.

– Именно так, – подтвердил Марин.

Я не смог удержаться от язвительного замечания:

– Прежде ты не воровал картины.

Марина, похоже, обидели мои слова.

– Не думаю, что это можно считать воровством, – сказал он. – Я же собирался вернуть картину хозяину. Кроме того, Витольди даже не обратился в полицию.

– Об этом я хотел бы узнать поподробнее, – я попробовал чуть подкопченную устрицу и остался весьма доволен ее нежным вкусом.

Марин самодовольно улыбнулся. Должно быть, он полагал, что сию часть головоломки я должен был разгадать, и его самолюбию польстило то, что мне это не удалось.

– Граф Витольди попросту не заметил исчезновения картины. Прежде чем снять «Утро» со стены, я сделал с него голографическую копию, после чего установил воспроизводящий чип на том месте, где должна была находиться картина. Правда, здорово придумано?

Марин глянул на меня, как будто ожидал услышать слова похвалы.

– После этого ты намеренно засветился при временном переходе и позволил конфисковать свой груз, в котором находилось «Утро», – продолжил я начатую Мариным историю. – Ты знал, что кто-то из Отдела искусств явится сюда, чтобы вернуть картину ее законному владельцу, и заранее подготовил засаду.

– Совершенно верно, – подтвердил мою догадку Марин. – Я явился в местную жандармерию с документами на имя комиссара Мегрэ, прибывшего из Парижа, чтобы задержать знаменитого Лондонского Похитителя Картин. По имевшимся у комиссара сведениям, Лондонский Похититель намеревался приехать в Канны и похитить картину «Утро» из коллекции графа Витольди. Уверяю вас, инспектор, я представил вас самым наилучшим образом. В соответствии с моей характеристикой, вы являлись похитителем-джентльменом, прекрасно разбирающимся в искусстве и берущимся за выполнение лишь самых дорогих заказов, полученных от лиц, чья кредитоспособность не вызывает сомнений. Купившись на эту историю, местная жандармерия выделила мне четверых человек для организации засады.

Следует отдать должное графу Витольди, он с огромным скепсисом отнесся к самой мысли о том, что знаменитый Лондонский Похититель Картин явится сюда только за тем, чтобы украсть «Утро». По его мнению, картина не представляла собой большой ценности. Но тем не менее он не стал возражать против того, чтобы в его доме несколько дней подежурили жандармы.

– Мой сканер не отметил наличия в доме посторонних лиц, – заметил я.

– Дорогой мой инспектор, – снисходительно улыбнулся Марин. – Пройдоха Шмульц давно уже поставил на поток производство устройства, блокирующего любые сканеры. Дерет он за свою работу немало, но зато с помощью его аппарата я смогу убедить ваш сканер, что в доме нет ни единой живой души, в то время как там будет проходить банкет по поводу столетнего юбилея хозяина. Кстати, вас, инспектор, я засек именно в тот момент, когда вы прогуливались вокруг виллы графа Витольди, сканируя внутреннее пространство дома. А едва только приметив вас, я понял, что вечером вы явитесь в дом, чтобы вернуть картину на место. Как и следовало ожидать, с наступлением сумерек вы надели очки с инфракрасным сканером, которые помешали вам увидеть голографическое изображение, заменявшее реальную картину на стене галереи. Вот, собственно, и все. Оставалось только дождаться того момента, когда вы возьмете картину в руки, чтобы повесить ее на крючок, и отключить в этот момент голографическое изображение. Ни у кого из тех, кто увидел вас, когда зажегся свет, не возникло сомнений в том, что вы только что сняли картину со стены.

Я сделал глоток из бокала и покачал головой.

– И все равно я не понимаю, чего ради все это было затеяно.

– Я же сказал: это был эксперимент, – с многозначительным видом Марин поднял вверх указательный палец, после чего еще раз повторил: – Эксперимент, инспектор!

– Пусть так, – кивнул я. – Ты убедился в том, что можешь красть картины так же искусно, как и определять на глаз их стоимость. Зачем тебе потребовалось возвращать картину владельцу? Да еще обставлять все так, чтобы выставить похитителем меня?

Марин посмотрел на меня так, словно сомневался в моей искренности.

– Вы так и не поняли этого, инспектор?

Я недоумевающе повел плечом.

– Вы полагаете, что я похитил картину только ради того, чтобы проверить, удастся ли мне совершить идеальное преступление? – Марин откинулся на спинку стула и захохотал так, что на него оглянулись дама в огромной белой шляпе с цветами, сидевшая за соседним столиком, и официант, прохаживавшийся по веранде, чтобы убедиться в том, что ни у кого из посетителей нет претензий к качеству обслуживания. – Вы серьезно так считаете, инспектор? – вновь посмотрел он на меня.

– А что я, по-твоему, должен думать? – буркнул я в ответ.

Я уже понимал, что причина, по которой Марин решил похитить картину из коллекции графа Витольди, была иной, но другого ответа на вопрос Марина у меня не было.

– Я полагал, что в Отделе искусств у меня неплохая репутация, – улыбнулся Марин.

– В Отделе искусств у тебя репутация прожженного контрабандиста, которого непросто поймать, – довольно резко ответил я на его реплику.

Марин сделал неопределенный жест рукой, после чего снова принялся за свой салат.

– Так что же это был за эксперимент? – спросил я, хотя и понимал, что именно этого и дожидался от меня Марин.

Марин тут же положил вилку на край тарелки и аккуратно промокнул губы салфеткой.

– Мне захотелось выяснить, насколько сильно стечение внешних обстоятельств может повлиять на ценность той или иной картины. Картина «Утро», как вы сами понимаете, всего лишь слабая подделка под голландскую школу пейзажа. Но с вашей помощью мне удалось убедить графа Витольди в том, что она является наиболее ценным экспонатом его коллекции, в которой, между прочим, имеются по-настоящему достойные вещи. История с Лондонским Похитителем Картин, прибывшим с Британских островов на континент только ради того, чтобы выкрасть эту картину, сработала. Поверив в ценность «Утра», граф сумел убедить в этом и других ценителей живописи, с которыми был близко знаком. В Каталог всемирного наследия «Утро» все же не попало. Но тем не менее я считаю немалым своим успехом тот факт, что ничем не примечательная картинка оказалась представленной на весьма престижной выставке в Лувре.