Сдвиг - Алексей Евтушенко

– Вижу цель!

Трава впереди шевельнулась, и в ноги Камински практически уткнулась острая мордочка существа, название которого капитан «Секрета» вспомнил не сразу. Но все-таки вспомнил.

«Ёж! Пресвятая Дева, это же ежик!»

– Отставить, – приказал он заметно просевшим голосом. – Рафусаил, опусти оружие. Это животное неопасно.

– Какое животное? – немедленно осведомился по радио Малина.

– Ёж. Прямо передо мной, в траве.

– Сдуреть. Живой?

Камински буквально чувствовал, как люди на борту «Секрета» задержали дыхание, слушая их диалог.

– Живее некуда. Такое впечатление, что он совершенно меня не боится. Ноги мои обнюхивает. Погоди-ка…

Камински вспомнил, что кроме оружия у него есть кое-что еще. А именно – фотоаппарат, висящий на груди. Он взял его в руки, навел объектив на бесстрашное животное, поймал кадр и нажал спуск. Вжикнул затвор, коротко полыхнула автовспышка. Ежик фыркнул, отпрянул назад и шустро скрылся в траве.

– Убежал, – сообщил капитан и гордо добавил: – Но я успел его сфотографировать.

– Поздравляю, – сказал Малина. – Как вообще самочувствие?

– Нормально. Но, прямо скажем, появление ежика было… э-э… неожиданностью.

– Понимаю. Так что, мы выходим? Стройботы уже аж подпрыгивают от нетерпения. Боюсь, палубу проломят.

– Погоди, дай еще минутку постоять, о’кей?

– Да хоть десять. Слушай, Майк, поверь старому профи. Этот пункт инструкции насчет того, что один из старших офицеров всегда должен оставаться в лавке при высадке на поверхность, писали бюрократы и перестраховщики. И ты это прекрасно знаешь. Давай мы выйдем? Рафусаил нас по-любому прикроет. А? Ну что мы как маленькие, ей-богу, здесь же, кроме нас, нет никого. Разве что русские медведи расплодились, но, думаю, они не рискнут близко подойти. Опять же, если что, «летающий фингал» заметит.

– Все-все, возвращаюсь, – вздохнул капитан. – Уговорил.

Он развернулся и успел сделать несколько шагов к кораблю, когда посерьезневший голос старпома в наушниках произнес:

– Внимание, кэп. «Фингал» заметил движущееся транспортное средство.

Камински остановился:

– Где?

– В четырех километрах к юго-востоку отсюда. Там шоссейная дорога проходит, связывает город Эйнштейн с областным центром, то есть с Калугой.

– Что за транспортное средство? Куда движется?

– Автомобиль. Марка неизвестна. Похож на внедорожник. Движется от города. То есть почти в нашу сторону. Ориентировочно через пять минут будет у нас на траверзе, в двух кэмэ, сразу вон за той березовой рощей, что за речкой, видишь?

Камински повернулся, вгляделся в заречный простор, купающийся в лучах заходящего солнца. Такой не похожий на Марс. Такой родной. И одновременно такой чужой. Нет, не чужой. Незнакомый, полузабытый, непривычный и от этого кажущийся почти нереальным в своей живой красоте. Слишком много воздуха, запаха, света и цвета. Так не бывает. Теперь бывает…

– Майкл? – голос Малины вывел его из легкой задумчивости.

– Да. Вижу.

– Наши действия?

– Секунду. Он маленький, мы большие, так? И он один.

– Он – это кто?

– Человек за рулем. Даже если и не один… По нашим сведениям, на Земле, кроме нас, людей нет. Теперь, оказывается, есть. Это серьезно меняет планы. Значит, в любом случае надо знакомиться, так как рано или поздно мы с ними столкнемся. Лучше рано. Давай сигнальную ракету.

– Есть. Только это…

– Что?

– Ракетница у тебя на поясе. Ты же снаружи, не я.

Камински открыл было рот, чтобы ответить, но не нашел слов. Поэтому просто снял с пояса ракетницу, поднял над головой и нажал на спуск. С шипением сигнальная ракета ушла вверх, и через несколько секунд в уже начавшем темнеть глубоком синем небе зажглась яркая зеленая звезда.

7

Гром среди ясного неба раздался на выезде из города. Но сначала непонятный шум уловил мой чуткий попутчик.

– Слышишь? – беззвучно осведомился он в моей голове.

– Что?

– Там. – Умирай Быстро показал черным блестящим носом куда-то вперед и вверх. – В небе.

Я пригнулся за рулем и посмотрел в указанном направлении, насколько позволял угол обзора. Синее небо, белые облака, несколько птиц.

– Ничего не вижу. И не слышу.

– У тебя плохой слух. – Арг-кхин приподнял левое ухо и тревожно закрутил лобастой башкой. – Это странно. И теперь не слышишь?

Я машинально прижался к обочине, остановился и выключил двигатель. Прислушался. А ведь прав мой четвероногий друг, что-то ворочается в небе. То ли гроза, то ли…

– Это не гроза. Гроза есть, но совсем далеко.

И впрямь не гроза. Уж больно равномерно гремит. Словно по невидимой дорожке в небе катится гигантский шар для боулинга. Ага, и кегли – это мы.

Чувствуя себя не слишком уютно, я вышел из машины и уставился в небо, ощущая у левой ноги теплый бок Умирай Быстро, который тут же выскочил вслед за мной. Черт, забыл, надо бы впредь дверцу с его стороны открывать. А то как-то по-хамски выходит. Мол, если ты похож на собаку, то и отношение к тебе как к собаке. То бишь, сиди, знай свое место и жди, когда хозяин позовет. Или я усложняю?

– Да мне до хвоста, с какой стороны ты мне дверцу откроешь, – явственно прозвучал голос Умирай Быстро. – Главное, чтобы открыл.

Шум нарастал.

Вот оно!

Яркая белая точка возникла севернее, на угловой высоте градусов шестьдесят и двинулась со снижением в нашу сторону.

На то, чтобы нырнуть в салон и вооружиться родимым восьмикратным, мне потребовалось несколько секунд.

Вскинул бинокль к глазам, поймал объект в окуляры, навел резкость.

Опаньки. А ведь это не самолет, мальчики и девочки. Не бывает таких самолетов. Или здесь бывают? Ну да, а как же. Людей нет, а самолеты есть. Размером с океанский лайнер, с тремя фюзеляжами, соединенными общим крылом и еще какими-то фермами, с двумя хвостами, с изрыгающими огонь двигателями, вынесенными в стороны и вверх на мощных изящных кронштейнах, и еще кучей всякой технологической и конструктивной фигни, которую я просто-напросто не смог идентифицировать. Зато смог прочитать надпись в носовой части одного из фюзеляжей, синим по серебристому: Secret. И два непонятных знака сразу за названием – алая окружность в ослепительно-белом прямоугольнике с отходящей вправо и вверх стрелой и следом обращенный рогами вправо белый полумесяц на таком же прямоугольном, только темно-синем фоне.

Ничего не понимаю. Что это такое вообще? «Секрет». Хм. Какое-то знакомое название… Нет, так быстро не вспомнить. И знаки эти. На флаги похожи. Полумесяц… Мусульмане? Турки? Нет, у тех вроде полумесяц со звездой. Да и название по-английски. Плюс второй знак, окружность со стрелой. Где-то я его тоже видел, зараза. Эх, Гугла с Яндексом нет под рукой, и сразу плохо жить. А ведь говорили мама и папа: «Учись, Данечка, хорошо в школе, впитывай знания, запоминай, в жизни пригодится». Не внял.

С ревом и грохотом двигателей и разрываемой на молекулы атмосферой непонятный летательный аппарат шел на снижение.

– Ну и сундук, массаракш! – невольно вырвалось у меня.

– Что такое массаракш?

Я оторвался от бинокля, посмотрел на арг-кхина. Умирай Быстро, склонив голову набок, неотрывно следил за небом.

– Что-то вроде ругательства, не обращай внимания. Видел раньше что-нибудь подобное? – спросил я.

– Нет.

– Если он сядет, а он, судя по всему, скоро сядет, надо бы посмотреть поближе. Как думаешь?

– Обязательно. Он летит в ту же сторону, куда нужно и нам.

– Тень Луны и остальные арг-кхины это видят?

– Нужно быть мертвым, чтобы не увидеть.

– Тогда поехали. Встретимся, где договаривались, и обсудим, что делать.

– Поехали, – согласился он и первым запрыгнул в машину.

Я бросил еще один взгляд туда, где, судя по глиссаде, должен был приземлиться неожиданный небесный гость, и полез за руль. К слову, о приземлении. Чтобы сесть, такой дуре нужна по идее нехилая посадочная полоса не в один километр длиной. Есть там такая? Спросил об этом Умирай Быстро и получил отрицательный ответ. Ничего даже близко подобного, по его словам, в округе не наблюдалось. Был заброшенный городской аэродром. Но, во-первых, совсем в другой стороне, а во-вторых, его посадочные полосы совершенно не подходили – узкие, короткие и частично уже разрушенные. Очень интересно. Как же он собирается садиться? В чистом поле, подобно винтовым самолетам периода Первой и Второй мировых войн? Я хоть и не летун, но прекрасно понимаю, что дело это невозможное. При такой массе и скорости разобьется, к чертовой матери. Разве что эта штуковина обладает какой-нибудь уникальной системой вертикального взлета и посадки. Ладно, скоро увидим. Если разобьется, трудно будет не заметить.

Мы выехали из города, а затем свернули все на то же шоссе, идущее вдоль речки. Мой четвероногий спутник, сидя на кресле справа от меня, помалкивал. В том смысле, что я не слышал в голове его голос. Сидел себе ровно на своей собачьей попе и глядел через ветровое стекло на старую, покрытую трещинами и выбоинами, заросшую травой и кустами шоссейную дорогу. Ни дать ни взять – чистый ротвейлер. Ан нет, оказывается, арг-кхин. Новое разумное существо планеты Земля.