Негативно оценочные лексемы языка советской действительности. Обозначение лиц - Пётр Червинский

Как и в случае со словом несун, тем самым, в топтун / топотун проявляет себя категория отношения к месту. Категория эта может быть определена как мотивационно-оценочная, поскольку связывается не столько с обозначаемым референтом (сотрудник органов), сколько с внутренней формой лексического значения, той основой, которая, будучи образной, передавая картинку изображаемой ситуации: топтун – тот, кто топчется на одном месте, стоя перед окном, за углом, за дверью, рядом с тобой, у тебя за спиной, – становится мотивирующей по отношению к передаваемой словом оценки. Однако, будучи общей с рассмотренными несун, летун, попрыгун, категория эта имеет иной характер. Если в указанных трех словах место определялось в связи с нарушением его стабильности в отношении объекта (несун) или субъекта (летун, попрыгун), то топтун проявляет идею бесплодного и несвободного, поскольку привязанного перемещения (топтания) на одном месте в пределах ограниченно-малой локализованности. Проявляемыми признаками категории места, как мотивационно-оценочной в отношении характеризуемого ею субъекта-лица, таким образом, будут бесплодность перемещения (непродвижение вперед при затрате усилий), привязанность к наблюдаемому лицу-объекту, в связи с чем несвобода, зависимость, ограниченность, малость и, как следствие, неспособность ни к чему иному, продуктивному и полезному. Из чего и следует соответствующая негативно заряженная оценочность данного слова.

На примере рассмотренных слов были выведены две категории, природа которых определилась как мотивационно-оценочная, – категория места для несун, летун, попрыгун, топтун / топотун, с различным образом организуемой далее подсемантикой, и категория знания для болтун. Категории эти позволяют определять развитие, оформление, появление у слова признаков советизированности, переход его в слово советского языка. Определяющим в этом случае должно быть соотношение его семантики с той языковой картиной мира, которую следует описать и представить в ее концептуальных основах как картину советскую. Характер соотношения семантики слова с этой картиной в ее системно-категориальном устройстве влияет на вид и степень советскости слова, его соответствующей заряженности и ангажированности. На примере нескольких слов, рассмотренных ранее, механизм такого соотношения, прежде всего в связи с позицией к таким составляющим, как система, социальное множество, лицо-субъект, в общих чертах был показан. Степень советизированности может быть обусловлена также характером проявления самой оценочной категории, устройством ее подсемантики в отношении слова, а также самой категорией с учетом ее позиции в той парадигмосистеме, которая определяется как советская языковая картина мира. Вывести и описать ее в сколько-нибудь достаточно представительном виде можно было бы после подробного и основательного изучения разнообразного языкового материала. Выбранный для настоящего рассмотрения лексический материал позволяет только наметить подходы к ее представлению. Поскольку материал этот негативно оценочный, имеющий отношение к обозначению лиц, категории, выводимые и следуемые из него, неизбежно содержат в себе акценты и признаки соответствующего концептуального и коннотативного разворота, являющего собой отражение, воплощение и проекцию общей системы, но не ее самоё. Вместе с тем и в этом избранном для анализа материале можно найти и увидеть свойства и признаки целого. Первое, на что следует обратить внимание, говоря об оценочных, в данном случае, категориях советского языка, это на то, чем они отличаются от также оценочных категорий, скажем, но не специфично советских, не советизированных. Коль скоро признаком советизма становится его отношение к соответствующей категориальной системе, включение ее категорий как семантических признаков в свой состав, необходимо четкое представление о том, какие именно категории и какого вида являются категориями советского языка, в чем их отличие и специфика по сравнению с другими. Поскольку так же, как язык советской действительности в лексемном своем составе – это в основном не что иное, как препарированный особым образом русский язык, аналогично и категории советского языка, в том числе и оценочные, должны представлять собой в своей исходной и общей основе категории общего парадигматического и оценочного устройства, каким-то необходимым и соответствующим образом измененные и препарированные. Сказанное, в своем неполном и первоначальном отображении, будет предметом второй, посвященной той же проблеме, статьи.

(2)

Рассмотренные в предыдущей статье12 категории места и знания, даже как категории оценочные, не могут быть специфично советскими. Необходимо, видимо, установить, чем является, что представляет собой категория советского места, советского знания и т. п., чем отличаются они от таких же других. Семантика категории советского места, равно как и всякая какая-либо другая, должна выводиться из соответствующей группы слов, в которых она себя проявляет по преимуществу: агитпункт как место агитационного и пропагандистского воздействия на население перед выборами, автогигант как место крупномасштабного производства автомобилей – необходимого элемента социалистического строительства, автоград, город-герой, Днепрогэс, дом-коммуна, жилмассив, жилплощадь, житница, Запад, здравница, интерклуб, интернат, клуб, койко-место. колония, колхоз, колыбель революции, комбинат, коммуналка, корпункт, лагерь, лагпункт, мавзолей, Магнитка, малосемейка, дом пионеров и школьников, медвытрезвитель, музей (революции, боевой славы, трудовой славы), нацокраина, нацокруг и др. Далее она себя отражает (с учетом поставленной в данной работе задачи) в отношении к обозначению лиц – автоградец, автозаводец, бамовец, бомж, жактовец, жилтоварищ, завклубом, завмузеем, избач, камазята, каналоармеец, квартирант, койко-больной, колонист, колхозник, межрайонец, невозвращенец, невыездной, непрописанный, несун, новосел, переселенец, покоритель (целины, Вселенной, космоса), попутчик, поселенец, прогульщик, селькор, турксибовец, часовой (границ, рубежей, воздушных границ). И только на следующем, третьем этапе – как категория мотивационно-оценочная – бомж,камазята, невозвращенец, невыездной, несун, покоритель (целины, Вселенной, космоса), попутчик, прогульщик, часовой (границ, рубежей, воздушных границ),в интересующем нас случае – негативной оценки – бомж, невозвращенец, невыездной, несун, попутчик, прогульщик и т. п.

В данной работе, имея указанный порядок в виду, мы подошли к проблеме с другого конца – от негативной оценки, задавшись при этом вопросом, какие именно категории в отношении негативной оценки лиц можно считать характерными для советского языка или, шире, языка советской действительности, поскольку, то и другое – явления связанные, но не полностью совпадающие. Советский язык, скажем так, более узкая и специфически советизированная форма русского языка, хотя не только публицистически-официальная. Языком советской действительности можно было бы считать русский язык соответствующего периода, своими формами и использующимися значениями соотносящийся с тем другим обозначенным языком.

Прежде чем постараться представить в общих чертах другие возможные виды мотивационно-оценочных категорий, влияющих на распределение слов негативного обозначения лиц в языке советской действительности, с учетом дальнейших различий, обусловливаемых их подсемантикой, имеет смысл просмотреть все слова отобранной группы с суффиксом -ун, с тем чтобы выявить в них возможные смысловые категориальные проявления и оттенки, а также установить намеченное в начале анализа данной группы слов различие в степени их советизированности. Оставшимися не разобранными словами будут крикун, хрипун, шептун, плясун, пачкун и писун, по-разному распределившиеся в своих позициях в связи с отношением к общенародным значениям-коррелятам.

Крикун в своем советском значении (синонимы горлопан, горлохват) называет того, кто а) выступая публично, привлекает к себе нежелательное внимание, говоря при этом не то, что следует и что одобряется генеральной политической линией на данный момент, или б) своим криком, резкими, обращающими на себя выступлениями создает ненужное замешательство, сея сомнения, неуверенность, неодобрение в слушателях, читателях, прямо или непрямо направленные против тех, кто руководит, подрывая, тем самым, их авторитет, мешая осуществлению руководства. В представленных дефинициях можно выявить компоненты, себя повторяющие для советизированных значений. Компоненты эти имеют структурно-организующий и необходимый характер. К ним относятся проявляющий себя соответствующим образом субъект (1) и его проявление (2) с последствиями из него (3) в отношении социальных массивов (4) и тех, кто над ними и ими руководит (5) с точки зрения оценивающего, т. е. самого говорящего (6).