Вопросы цены и стоимости - Виктория Абзалова

Да и кто бы стал ее слушать, скажите на милость! Побрыкавшись, поперебирав возможных мужей и проведя в скандалах с родителями еще лет пять, Катарина была бы обречена закончить свои дни приживалкой и бесплатной нянькой для племянников, - а это не та жизнь, которую она хотела бы для себя. В подобном случае монастырское уединение оказывалось предпочтительнее.

Поделиться соображениями и опасениями ей было не с кем. Катарина уже давно привыкла беседовать с собой, ведя развернутые мысленные диалоги и споры: отца и мать не интересовали ее умственные способности, братьев она по разным причинам презирала, сестры всегда были заняты и, что характерно, собой. Катарина знала, что слишком часто бывает излишне горда или замкнута, и отчасти сама виновата в том, что ее никто не воспринимает в серьез, считая чуть ли не тихой дурочкой, но по свойству характера не видела смысла преодолевать сложившееся положение, надеясь сразу же начать заново в своем новом доме. Отчасти она так спокойно и согласилась на брак, потому что не почитала себя способной на безумную страсть, как ее сестра Люсиль, замуж ее все равно бы выдали, так почему бы было не покончить с этим поскорее, тем более, что жених был ей знаком и не вызывал неприязни.

Больше того - кандидатура будущего супруга Катарину откровенно порадовала. Жених был зрелым мужчиной в расцвете сил, не старик и не юнец, которого водят на помочах родители, что избавляло от угрозы свекра и свекрови, и позволяло жить самим по себе. Именно это устраивало Катарину прежде всего.

Если продолжать далее, то поводов для уныния не находилось совершенно. Не красавец, но и не урод, в общем, в паре они будут весьма неплохо смотреться, не вызывая шепотков за спиной… Во всяком случае, ей уж точно не придется принимать противорвотное перед брачной ночью!

Кроме того, подробно осведомленная об аппетитах и пристрастиях будущего супруга Катарина понадеялась, что он не будет докучать ей своей страстью более, чем необходимо для продолжения рода. Тратить время здорового сна на мужнины потребности и бессмысленное елозение по ее телу из ночи в ночь, а в результате еще и превращаться в свиноматку, производя по ребенку в год, не входило в ее понятие счастливого брака.

Присутствие в ближней свите Ожье смазливенького мальчика ее обнадежило и порадовало, не разочаровав в ожиданиях, а будущий муж притом держался исключительно вежливо, и заподозрить какую-либо связь было практически невозможно. Катарина тоже пропустила бы этот момент, но когда нет возможности говорить и действовать, когда остается лишь смотреть и - слава Богу, думать, тоже учишься многому. В частности, ловить неприметные знаки, свидетельствующие о том, что человек чувствует на самом деле. Учишься угадывать мотивы… А тут и гадать-то не приходилось! Грие приветствовал ее родителей, вручал родственникам невесты всевозможные дары, а побледневший юноша, вместо того, чтобы помогать ему, застыл, глядя на своего господина так, как будто небо на землю обрушилось.

Заинтересованная Катарина подтянула его к себе, забрала из рук какую-то безделушку, чтото спросила про путешествие и дорогу, определив для себя присмотреться к пареньку подробнее, - на нее он глянул, так глянул! А в глазах омуты гуляют… Катарина в ответ только улыбнулась и насмешливо приподняла бровь: знай свое место, мальчик! Юноша вскинул голову, тряхнув волосами, - ничего, у нее не хуже, - и отошел, больше не поднимая глаз.

Подавая руку жениху в алом бархате, невеста цвела и сияла! В довершении ко всем его достоинствам, Грие был еще не только богат, но и щедр. Определенно, это добавляло преимуществ, и, зачтя все обстоятельства и соображения, Катарина понимала, сколь сильно ей повезло. Судьба сулила ей счастливую участь самостоятельной состоятельной женщины, которой не придется краснеть за отца своих сыновей.

В подвенечном платье молодая была сокрушающее хороша! И несла себя с не меньшим достоинством - кариатида. А уж вместе с мужем они смотрелись так, что издалека видно - пара! Как две половинки единого целого, которые наконец объединились. Оценка самой Катарины была даже чересчур скромной - вместе они выглядели прямо скажем великолепно: они словно пришли из легенд совсем других краев - могучий викинг и статная валькирия… Многочисленные гости искренне поздравляли молодоженов, обсуждая между собой явно удачный союз, и дело было даже не в приданом, которое дал за дочкой старик Гримо, в кои-то веки не поскупившись - редко бывает, чтобы люди настолько подходили друг другу.

А Гримо Таш истинно не поскупился и на свадьбу, и на приданое! Зятек явно пришелся ко двору и тестю, едва дышавшему, но все еще остро приглядывающемуся к пышному сборищу, и тещеньке, выглядевшей, как тощая дворовая кошка, вдруг обожравшаяся сметаны до несварения желудка. Ну а сколько и чего на самом деле пройдоха Грие взял за невестой, заставляло уважительно качать головой и в предвкушении коситься в сторону молоденького петушка Дамиана. Очевидно, что старый Таш, предпочитал зятя и племянника родному сыну, а почти все присутствовавшие на свадьбе были так или иначе повязаны с ним, ввиду чего гостей занимал не праздный вопрос, с кем именно в скорости предстоит иметь дело. И дело было серьезным, заслуживающим самого пристального уважения и внимания!

Грие знали, уважали, потому торопились намекнуть о новых возможностях, обговорить старые. Оглянувшись на невесту в данный момент, занятую увлеченной беседой с Мадленой Кер, - точнее теперь уже жену, - мужчина убеждался, что неожиданно для себя не ошибся в выборе: Катарина произвела на него впечатление еще при первом приватном разговоре, и деловой подход к будущему браку устроил их обоих, сразу же устраняя возможную почву для конфликтов. Фамильная хватка и практицизм Ташей его только порадовали, и они довольно быстро пришли к соглашению по всем животрепещущим вопросам, предоставив друг другу полную свободу за одним важным исключением - дети.

Катарина желала быть матерью и не помышляла иного развития событий. Возможно, окажись ее супруг иным, она без лишнего трепета решилась бы на измену, не желая оттягивать неизбежное и наказывать свое будущее потомство ущербной наследственностью, но повода изменять Грие - она не видела. В свою очередь, Ожье внезапно обрел все то, что хотел бы сочетать в своей супруге, которая с пониманием отнеслась к его образу жизни и в довершении ко всем своим достоинствам, оказалась достаточно умна, чтобы быть уверенным в том, что его имя носят именно его дети.

Молодожены так же искренне веселились на собственной свадьбе, оказывая друг другу положенные знаки внимания, и удовлетворенные тем, что обретают надежного товарища и партнера. Их разговоры и объяснения были далеки от романтических слащавых глупостей, имея гораздо более полезное содержание, и установившемуся согласию этой пары могли бы позавидовать многие, прожившие вместе не один год.

Супруги казались прямо таки неприлично довольными друг другом, собой и миром в целом, и в остром приступе мазохизма Равиль упорно заставлял себя радоваться счастью любимого человека, как заставлял все две недели предсвадебной суеты, сбиваясь с ног. Почему бы ему не радоваться? Все радуются…

В скоропалительной женитьбе Ожье не было ничего уж такого необыкновенного. Если бы речь шла о хозяине в его прошлой жизни, Равиль вообще не придал бы значения этому событию - хозяйка и наложники для сиюминутных развлечений существуют в разных плоскостях. Но Ожье был не хозяином для него…

А кем? Какое право он имеет сетовать на что-то! Ожье подобрал и пригрел его просто из жалости. Равилю и раньше-то не на что было рассчитывать, а теперь подавно - с какой стати мужчине менять свою красивую цветущую жену на потасканную бордельную шлюху, да еще одного с ним пола. Будущая мадам Грие была абсолютно права, когда недвусмысленно напомнила ему о его месте: ни невольник Равиль, ни рыжик Поль - ей не соперники, при всем желании юноша не смог бы дать любовнику то, что было у нее. Семья, продолжение рода, положение, статус, богатство, в конце концов…

А он никто и все, что мог отдать он - только себя. Совсем не много, если подумать

Все дни перед свадьбой юноша работал до изнеможения, хватаясь за любое дело, в надежде, что усталость не позволит ему отвлекаться на горькие размышления. Ожье Равиль старательно избегал: быть рядом и знать, что потерял даже крохотный, призрачный шанс быть с ним вместе - было выше всех возможных сил! Никогда больше не ощутить вкус его губ, не раствориться в огненном безумии страсти, подчиняясь ласкам сильных рук, раскрыться под натиском могучей плоти, чтобы потом дремать в надежных объятьях, зная, что они удержат не только его тело, но жизнь целиком…

Ожье отловил его наконец, застав врасплох:

- Ты совсем забегался, малыш! Посиди, отдохни немного… - то, что с юношей давно творится что-то не то, он не мог не заметить.