Путь океана: зов глубин (СИ) - Райт Александра

— Благодарю, я в курсе, — капитан излучал собранность и спокойствие, — Даю вашей бригаде отбой. Я распорядился о смене. Все по прибытию получат награды. Если не от Гильдии, то от меня лично.

— Так точно!

Несколько матросов устало плюхнулись за стол к уже сидящим, остальные, хлюпая сапогами, удалились.

Завидев леди де Круа, капитан встал из-за стола. Его примеру последовали все собравшиеся. Громыхнули стулья. Недавние опытные бойцы, четко исполняющие свои роли, снова напоминали какой-то расслабленный сброд. Но теперь они уже не казались настолько чуждыми, как раньше. Глядя на разношёрстную публику, Селин впервые позволила себе улыбнуться:

— Добрый вечер, господа!

Ответом ей стал стук налитых до краёв кружек, чашек, бокалов, плошек и пиал. Огоньки свечей превратили простецкую кают-компанию в подобие причудливого салона, полного фантасмагории.

— Моя драгоценная кузина! Как я счастлив, что и ты с нами!

Судя по интонации и блеску в глазах, Антуан уже был прилично пьян. Он грациозно взмахнул миниатюрной вилкой с нацепленной на неё огромной бараньей лопаткой и придвинул ей стул.

— Где твои манеры, кузен⁈ — тихо проговорила сквозь улыбку де Круа. — Давно ли ты стал одним из «них»?..

Впрочем, про себя Селин с облегчением вздохнула — брат остался жив-здоров вопреки всем потрясениям. Тем временем Антуан уже увлечённо разъяснял одноногому боцману с арбалетом и обожжённым лицом — почему так важно владеть приборами в количестве не менее трёх вилок, да и то от безысходности.

На них с недоумением смотрели несколько мореходов. Впрочем, увидав, как де Круа их заметила, участники пирушки тут же сосредоточились на угощениях.

Селин окинула взглядом стол. В отличие от приевшейся солонины с морковью, новые блюда ненавязчиво напоминали о недавнем пополнении запасов. Чего тут только не было!

Розовеющая нежным срезом буженина с хрустящей корочкой; акифские огромные орехи, сочащиеся прозрачным маслом ядрами; кокосы, ловко порубленные вместе со скорлупой; расставленные по столам импровизированные груды отдающих коричневым и красным куриных ножек в соусе по-мейлонгски; маринованные кальмары и куски жареной рыбы; криво нарубленные и пахнущие на весь коридор сыры, — она смекнула, что окна-то были распахнуты настежь вовсе не из-за тяжелого духа алкоголя с табаком; — сложенные пирамидками варёные бледные картофелины…

…и бутылки.

Огромное количество мутных бутылок, что чёрными пыльными башнями возвышались посреди импровизированного города кушаний.

С набитым ртом Брут разъяснял на матерном разговорном какому-то бедолаге с подвязанной рукой весь вред для суставов кисти неверного захвата клеймора, а так же как следует держать его правильно и крепко. Для пущей убедительности гвардеец ассистировал себе похожей по размеру костью с остатками мяса.

Маркиз, бледный ужасный старик с пронзительными синими глазами и тонкими паучьими пальцами, тот самый, что увещёвал матросов к мытью, единственный, кроме капитана, пользовался вилкой и ножом. Он недовольно косился на собрание из-под хмурых бровей и аккуратно накладывал себе кушанья. Впалые щеки покрывала серая щетина, уголки красного рта были оттянуты книзу, и создавалось впечатление, будто ему в тягость весёлая компания.

— Как вам спал-лось, милед-ди? — вдруг спросил старик. В скрипучем голосе его прозвенело зловещее недовольство.

— Я… — отчего-то виновато начала Селин, — … Так то была ваша каюта? Никогда бы не подумала…

Но Маркиз сокрушённо покачал головой и что-то пробормотал про посудную лавку.

Когда он потянулся через стол за бутылкой, де Круа невольно перевела дыхание и поёжилась.

— Не обращайте внимания, миледи. Наш Маркиз всегда недовольный и ворчит, только дай повод, — подсказал женский голос. — Ну а чё ему? Типа раз он у нас самый главный судовой лекарь и начальник над плотниками, с него и спросу нет…

Дафна втиснула косоногий табурет рядом с леди де Круа и вытерла нос рукавом.

— Вот уж не думала, что вы-то и стрелять не боитесь, и абордаж вам не помеха!

Не веря ушам, Селин посмотрела на рыжеволосую юнгу. Та без тени смущения восхищённо разглядывала её, и явно чувствовала себя очень уютно. С набитым ртом Дафна умудрялась и рассказывать, и жевать, и хихикать над шутками с противоположного края стола.

Де Круа устала глотать голодную слюну и тоже потянулась к аппетитным закускам. Сразу несколько сидящих за столом кинулись накладывать угощения на её тарелку.

Оказавшись перед хаотичной горкой еды, Селин бормотала благодарности и дарила улыбки.

— Не знал, что мамзели вроде вас обучены так недурственно стрелять, — прошамкал боцман и закашлялся. На его некрасивом, пропитом лице показалось неподдельное восхищение.

Дафна почтительно кивнула на него:

— А этот вот — Красавчик. Звать Люсьен. Наш боцман. Главный после капитана на Верхней Палубе. Как-то раз он чистил мушкет, зажав промеж колен, а тот ненароком…

— С тех пор и Красавчик!

— … и признаёт только арбалеты и луки. Пороху на дух не переносит…

Де Круа любезно улыбалась и радовалась, что в неярком свете свечей собеседники вряд ли разглядят ее смущенный румянец.

— Своим скромным навыкам я обязана урокам Брута. Он с детства обучал нас с Антуаном…

Боцман придвинулся ближе и начал горячо, но неразборчиво, что-то объяснять про преимущества арбалета перед мушкетом.

Напротив братья-близнецы Жан и Жак с тремя руками на двоих, что драили палубу и при этом прекрасно владели топорами, сосредоточенно ловили вилками одинокую скользкую горошинку на столе.

— Откровенные идиоты, — тихо заметила Дафна. — Но хороши в своём деле: ни пылинки после них не остаётся!

— А это тело, — юнга пихнула локтем сидевшего рядом грузного матроса, — Толстяк Жиль. Глава пушечной бригады, обитатель нижних палуб.

— Главарь. — Неожиданным фальцетом ответил тот.

— Не вы ли грузили фарфор в порту в день нашего отплытия? — уточнила Селин.

— Уж извиняйте, со снарядами куда как проще, миледи… — Толстяк сконфуженно уткнулся в кружку.

Над ним заливисто расхохотался смуглый и щуплый молодой человек, в котором Селин узнала юнгу Лауро. Секунду назад он бодро размахивал руками, расплескивая из кружки, и в лицах изображал мейлонгских пиратов. Но тут же напряжённо притих под взглядом де Круа.

— С опоссумом неловко получилось, миледи… Прошу прощения…

— У Лауро нашего беда с юмором, да и вообще с башкой, — с энтузиазмом прокомментировала Дафна, — Хорош лишь в картах и хм… в навигации. Вечный юнга… Ну чё! Уже б матросом стал!.. Дрищара!..

— Ой, а сама-то! Килькин хвост! — запальчиво возразил Лауро и запустил в неё картофелиной.

После ловкого уворота в ответ показался язык.

— Все дарованные морю в целом странные… — как ни в чём не бывало продолжила приосанившаяся морячка.

Селин стало любопытно:

— Что значит «дарованные морем»?

— Так то очень просто, миледи! Давайте-ка я вам целиком растолкую, как всё устроено. «Рождённый морем» — мореход, которого матушка произвела на свет в плавании. «Переродившимся» считается пришелец из какого угодно народа, кто доказал Гильдии свою верность и отрёкся от предков и Родины. — Она кивнула на квартирмейстера. — Фаусто вон. Его вроде как у себя в Акифе даже казнить собирались за какие-то дела, ну он и ушёл к нам в мореходы. Помер для них, родился для нас… А вот «дарованным» называется тот, кого родители отдали Гильдии совсем карапузом. В уплату за долги, к примеру, ну или там услуги всякие… Капитан наш как раз из таких… Поговаривают, будто его родители — какие-то большие шишки с континента. Но то ерунда полная! Потому как зачем богачам-аристократам понадобилось бы отдавать за долги собственного сына, верно же?

Вдруг юнга взглянула на Витала и резко умолкла, будто позабыв, о чем говорила. Селин показалось, её глаза восторженно заблестели.

Капитан, бледнее обычного, все также занимал место во главе стола. Он отрешённо кивал на самозабвенный рассказ квартирмейстера о некой «описи». Сквозь шум застолья Селин смогла разобрать имена известных художников вроде: Каровадзи, Флембрандта, Тохисая… Как могли произведения искусства знаменитых мастеров оказаться у пиратов?