БЧ. Том 6 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— Кроме одного, — Бестия мечтательно улыбается. Наверное, вспоминает покатушки в аквапарке.

— На дорогу смотри, — бурчит Ясна, обожженная желчью ревности.

Бестия хватается за руль. Как раз седан перед ними истошно гудит — внедорожник приблизился чуть ли не вплотную и едва не таранит бампером багажник.

— Понакупают мелочи, — раздраженно бросает Бестия, обгоняя малолитражку. — Мне что, с микроскопом на глазах ездить!

Рыжая девушка молчит какое-то время.

— У меня ведь был жених, и он тоже казался идеальным.

Бестия тут же вся подобралась — подруга никогда ей этого не рассказывала. И история явно не из счастливых, ведь Ясна до сих пор не окольцована.

— Правда? Каким он был? — водительница не выдерживает и спрашивает.

— Галантным, веселым, улыбчивым, вежливым сукиным сыном, — смотрит на улицу Ясна.

Бестия ахает. У Ясны, оказывается, несчастная любовь. Возможно, она ошиблась в избраннике, приняла за истину фальшивый свет, и ее обожгла ледяная стужа каменного сердца.

— Он тебя обидел? — сочувственно произносит Бестия.

— Он разорил мой род, — Ясна сжимает пухлые губы в тонкую полоску. — Довел моего отца до нервной болезни, которая свела его в могилу. Этот подлец использовал мою влюбленность, чтобы заполучить инсайдерскую информацию родообразующего бизнеса. Продал ее конкурентам, озолотился, женился на одной из подославших его к нам гадин, и сейчас является главой одного из младших родов Великого Дома.

— Ужасно! — Бестия закрывает руками рот, забыв про руль.

Машину резко дергает в сторону, прямо на встречку.

— Дорога! — кричит Ясна, и Дана, вцепившись в баранку, выруливает перед самым носом гудящего минивена обратно на свою полосу.

— Фу-ух, прости, — выдыхает Бестия. — Но Перуну ты можешь доверять. Ему ведь не нужны твои или мои деньги.

— А ты не думала, что он использует нас как боевые машины? — спрашивает, будто саму себя, Ясна. — Сейчас даже я тащусь за некой Алмакаевой, хотя приказ мне, майору, отдал какой-то поручик, а не Аяно. Я даже слова ему против не сказала. Вопрос — почему?

Бестия улыбается странной улыбкой, как мудрая женщина, повидавшая любовь и горе.

— Потому что ты встретила своего принца, но еще не призналась себе в этом.

Ясна только фыркает и смеется:

— Меньше всего мне хочется делить этого принца с его гаремом школьниц. Так что я пас, — заявляет она, гордо выпрямившись и расправив плечи.

— Ох, не зарекайся, — подозрительно коварно лыбится Бестия.

Они подъезжают к нужному месту. Район так себе. Кругом старые плиточные пятиэтажки, улочки тесные, как муравьиные норы, мастодонт Бестии едва протискивается между тротуарами и оставленными прямо на дороге машинами. Свободная дорога продолжает сужаться, пока они не встают.

— Твой автобус дальше не пролезет, — Ясна отстегивает ремень. — Два дома осталось.

— Вот, блин, зачем так кучковаться, — Бестия выходит из салона и хлопает дверью. — Чертов муравейник. Земли русской что ли мало? Стройся хоть до Тихого океана.

— Просто не все жилые застройки рассчитаны на автомобили, размером с несколько легковушек, — резонно замечает Ясна и пытается перевести тему. — А кем приходится Перуну эта Алмакаева?

— Вроде бы тренером в школьном клубе, — рассеянно отвечает Бестия, то и дело оглядываясь на оставленного без присмотра мамонта.

Девушки заходят в одну из типовых панелек. Поднимаются по потрескавшимся ступеням на третий этаж. После нескольких нажатий на звонок дверь открывает шикарная татарка. Темная кожа, струящиеся по плечам черные локоны, большие, как озера, глаза. И пышный бюст, обтянутый тонкой белой майкой.

Спецназовки растерянно хлопают глазами. Ясна недовольно смотрит на смутившуюся Бестию. Тренером, да? Ну-ну. Видали мы таких тренеров.

Татарка подозрительно разглядывает гостей.

— Чем могу помочь? — она впивается взглядом им в глаза и, словно что-то разглядев, улыбается с облегчением. — Сударыни.

— Нормальные мы, не «зомбаки». Артем прислал, собирайтесь, — как старшая по должности, берет слово Ясна. Взгляд ее снова притягивается к формам татарки. — И кофту обязательно накиньте. Лицо капюшоном прикроете. Как сказал Артем, на вас покушались.

— «Зомбаки»? — уточняет Бестия.

— Да, в то же время, что и на сановников, — кивает Аделина, доставая с вешалки приталенную кофточку. — Поэтому и убежала в эти трущобы, сняла квартиру на сутки за нал и попросила Артема дать укрытие за информацию.

К неудовольствию Ясны, одевшись, Аделина не становится менее сексуальной. Кофта плотного обтягивает фигуру, подчеркивая переход между огромной, как Магелланово Облако, грудью и плоским животом. Нельзя, вот нельзя везти эту сисястую к Перуну. Он и так в цветнике живет, еще пара гигантских бутонов сделает его совсем недосягаемым, словно Солнце.

Ясна удивляется собственным мыслям. А она разве тянется к Перуну? В смысле, как Бестия, стремится не к короткой интрижке, а к настоящим супружеским отношениям? К браку и семье?

— Капюшон, сказала, наденьте, — рычит рыжая спецназовка, кусая ноготь.

Прочь посторонние мысли. Работа прежде всего. Есть надежда, что татарка что-то знает о «зомбаках», не зря же они на нее покушались, и Перун только этим моментом заинтересовался.

Аделина, хмыкнув, нахлобучивает капюшон и прячет волосы.

— Я сумку с одеждой только возьму, — татарка прикрывает дверь и отходит в глубину квартиры.

Ясна сразу оборачивается к Бестии:

— Мы что, действительно повезем эту секс-бомбу Перуну?

— Предлагаешь ее кокнуть по дороге? — задумчиво говорит Бестия.

— Боюсь, сами потом расколемся, — Ясна ежится, вспоминая эффект Перуновского устрашения.

— Шутки шутками, но зря ты переживаешь, командир, — отмахивается Бестия. — Все твои тревоги исходят из твоего недоверия к мужчинам.

— Все мужики — козлы, — на автомате произносит Ясна.

Бестия лишь закатывает глаза.

Когда Аделина возвращается, девушки замолкают. Втроем они выходят из дома. На улице Алмакаева сильнее натягивает капюшон на голову, скрывая черты лица. По пути к стальному мастодонту Ясна поглядывает по сторонам. Замечает, как на них внимательно смотрят старушки на скамейке через дорогу. Только что они кудахтали друг с другом, как вдруг одна замолчала посреди болтологии и подняла голову. Бабулька вся выпрямилась, будто стержень в позвоночник воткнули.

— Быстрее идите, — кривит губы Ясна. От бессилия. Не будет же она бить старушку, даже если та вдруг стала «зомбаком». Это позорное нарушение военной присяги.

Девушки ускоряются и, когда уже садятся в машину, Ясна замечает в окне второго этажа женщину в бигудях и халате в цветочек. Смотрит она прямо на бюст Алмакаевой. Вот и пойми: «зомбак» она или просто впечатлилась размером титек.

Пока Бестия выруливает из микрорайона, Ясна отправляет сообщение Перуну: «Возможно, мы засветились».

Спустя минуту приходит ответное сообщение: «Езжайте домой».

Бестия выжидающе смотрит на Ясну, она тоже заметила пристальное внимание микрорайонных аборигенов.

— По маршруту.

Внедорожник выезжает на проспект и, взревев, бешено газует, наконец свободный от тесных каменных джунглей. Вокруг только просторные полосы и никаких узких проездов.

На соседнем движении высвечивается красный свет, поток останавливается, пропуская машины слева, в том числе железного мастодонта. Ясна внимательно изучает автомобили справа, высматривая у водителей стеклянные, словно у наркоманов, глаза.

Би-и-и-и-и-и-ип….

Вокруг резко поднимается паника, водители голосят и жмут на гудки. На перекресток выскакивает мусоровоз. Не останавливаясь, он врезается в люксовый танк Бестии, протаранив его к ограде.

— Из машины! — кричит Ясна, расстегивая ремень безопасности. Девушки едва успевают выскочить, как мусоровоз взрывается. Горящие железные обломки летят во все стороны, пробивая насквозь лобовые стекла легковушек. Со всех сторон раздаются крики боли и стоны попавших под удары водителей и пассажиров.