Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А он… а я не в курсе… есть ли у него сейчас чем вам, Гектор Игоревич, заплатить, у вас суперзапросы… – Полосатик-Блистанов снова горько поник.
– Ты рассуди сам: нам надо с Катей гнать в Кукуев – деревенскую дыру. Пусть там и красиво, но… Это ж глушь. Мы вынуждены отвлекаться на проблемы мутного, подозрительного типа. Тратить на него личное время и средства. Моя Катя даже откладывает книгу. Повторяю: помощь тебе – одно. Дело святое. Но он… останется мне должен.
– Конечно, о чем речь!
– Дослушай до конца, – попросил мягко Гектор. – Условия следующие: раз дело редкое и представляет профессиональный интерес для моей жены, я действую ради нее. Она сейчас пишет свою первую книгу. А затем будут еще книги. У Кати, хотя она человек скромный, накопился солидный опыт, понимаешь? И немало сюжетов и фактов. Она всегда находилась в гуще событий и не просто наблюдала со стороны весь процесс раскрытия преступлений, но и лично участвовала, пусть и в роли полицейского журналиста. Если мы с ней, помогая тебе, возьмемся за кукуевский ужастик, главной в расследовании будет она. Я – приданные силы и спец по узкому, непубличному профилю.
– Гек! – не выдержала Катя, не зная, смеяться ей либо сердиться.
– Спокойствие, только спокойствие. Я излагаю ugly truth[91]. В уплату долга я потребую с твоего приятеля согласие на использование моей женой в будущем, если ей понадобится, всех событий и фактов, в том числе из его частной жизни и жизни его семьи, из прошлого, настоящего и всей информации, полученной нами в ходе расследования. Для ее книги – детектива. Причем просто словесное обещание меня не устроит – мы заключим официальный договор. И я его заверю у юриста.
– Гек, – Катя коснулась руки мужа.
– Он на все пойдет, – быстро заверил Полосатик-Блистанов. – И делов-то! А я-то испугался, что вы, Гектор Игоревич, с него миллион потребуете и счетчик включите.
– А у него есть миллионы? – усмехнулся Гектор, накрывая Катину руку своей широкой ладонью.
– Он сам вам все о себе расскажет!
– Ты сначала доведи до него мои… то есть наши с Катей условия, – заметил Гектор.
– Арсений, мы вам поможем, раз нужно, – произнесла Катя.
Гектор посмотрел ей в глаза.
Катя дала согласие на участие в расследовании столь легко и быстро не из врожденного любопытства, не из желания докопаться до эфемерной ускользающей правды кукуевской трагедии. И уж конечно, не из-за планов использовать ее «ужасающие обстоятельства» для написания книги. Книги создаются не так…
У нее имелась личная очень веская причина – иного, гораздо более важного порядка.
– Мы уговорились: если сладится, он сразу подъедет. Я ему сейчас позвоню. – Полосатик-Блистанов встал из-за стола, достал мобильный и отошел. Набрал номер в одно касание.
Катю снова поразило: значит, Блистанов с кукуевским приятелем уже прежде обсуждали возможное участие третьих лиц в расследовании и Полосатик поведал ему про них с Гектором. Итак, они все же товарищи? Но отчего Арсений в беседе за столом намеренно от их дружбы отстраняется, отвечает весьма уклончиво?
Блистанов что-то внушал своему собеседнику. И выражение его лица изменилось – оно было почти злым. Ожесточенным. Катя внезапно вновь ощутила внутри холодок. Во что они с Гектором ввязываются?
– Согласен на все условия. Он через час будет у вас в Серебряном Бору! – Полосатик-Блистанов оторвался от мобильного. – Можно ему к вам домой?
Катя глянула на мужа и покачала головой – нет, только не сюда. Она не собиралась впускать кукуевскую тьму с ее тайнами в их дом.
И Гектор понял.
– Кафе местное «Дом 43», недалеко отсюда, – объявил он Блистанову. – Пусть чешет туда. Через час встречаемся. Щассс одному бармалею звякну, юристу – и он мне должен. Он скинет форму договора. И мы его в кафе сначала подпишем. И только потом… твой протеже, Сеня, изложит нам свою версию событий одиннадцатилетней давности.
– Как его зовут? – спросила Блистанова Катя, когда он закончил переговоры со своим кукуевским приятелем, вернулся к столу и она положила ему на тарелку еще один большой кусок торта.
– Елисеев Серафим. – Полосатик-Блистанов засунул за щеку безе с торта.
Словно тень промелькнула на его мальчишеском лице, и внезапно он продекламировал Пушкина, перевирая его, со странной кривой ухмылкой:
– И шестикрылый серафим на перепутье мне явился. И он мне грудь рассек мечом… нет, косой… литовкой острой распорол… И сердце трепетное вынул… Кстати, он, мелкий, папочку сумел тогда одолеть по причине его полной алкогольной отключки.
Катя и Гектор молчали. Полосатик-Блистанов вытер салфеткой губы от сладкого крема.
– Сейчас он, правда, именует себя по-другому, – добавил он. – Но ваш договор, Гектор Игоревич, он подпишет своей настоящей фамилией. И укажет паспортные данные.
Глава 5
Бродяга кэнсин
– Я отца не убивал. Пришло время узнать правду. Я не могу и дальше жить с подобным клеймом. Чтобы меня терзали и ненавидели за не совершенное мной. Избегали, словно прокаженного. Гнали прочь, мешали мне жить.
Серафим Елисеев вещал нервно, сидя в саду под тентом кафе-ресторана «Дом 43», куда Катя, Гектор и Арсений прогулялись из дома пешком. Он тоже явился своим ходом, сильно запыхавшись, но не опоздав ни на минуту.
– Я Симура Кэнсин, – заявил он Кате и Гектору. – Но иногда меня зовут Бродяга Кэнсин. Я привык.
– Серафим Елисеев вы?.. – словно не слыша его слов, уточнил Гектор.
– В прошлой жизни.
– Симура… уменьшительное от Серафима, да? Сима, Симочка, Симура, – хмыкнул Гектор, не спуская с него глаз. – А Бродяга Кэнсин[92] – самурайская манга, кажется? Химура Кэнсин – странствующий самурай – ронин. Фанатеете от манги, юноша?
– Нет. Меня еще в школе так одноклассники прозвали. И я выбрал это имя. Прижилось.
Катя вежливо представила себя и мужа. Гектор заказал официанту им с Катей кофе: по их сложившейся традиции ей – мятный капучино, себе – двойной эспрессо. Бродяга Кэнсин, он же Серафим, попросил ягодный смузи. Арсений Блистанов – ничего. Катя отметила: он насторожен. А его кукуйский приятель, напротив, – сама наигранная безмятежность, лишь голос выдает его скрытую нервную неприязнь. К кому? К ним с Гектором? Или к Блистанову?
Симура Кэнсин… Катя решила звать его так, раз он по понятной причине отринул от себя отцовскую фамилию. Совсем еще зеленый на первый взгляд. Румяное лицо, открытый взгляд. Волнистые темные волосы – буйные, густые и непокорные, стрижка стильная. Он выглядел моложе Арсения, но у них
