Мифы классической древности - Георг Штоль

Плыть им далее надо было вдоль восточного берега Италии, к югу, и обогнуть ее, ибо, по предсказанию Гелена, место, предназначенное троянцам, было на Тибре, на западном берегу Италии.

Спустившись к югу, они, по совету прорицателя, пристали к восточному берегу Сицилии, близ Этны, минуя Сицилийский пролив и оставив его справа, ибо там грозили бедою Сцилла и Харибда. Когда троянцы стали на якорь, из близлежащего леса, на берегу, выбежало вдруг какое-то существо, едва имеющее человеческое подобие, исхудавшее и в нищенском одеянии. О себе человек этот объявил, что он один из спутников Одиссея, был случайно забыт в этой стране и с тех пор, боясь страшных циклопов, постоянно скрывался в лесах. Троянцы, забыв старую вражду, сжалились над несчастным и взяли его к себе. Но пока они слушали рассказ чужеземца, вдруг на скале появился гигант Полифем со своим стадом. Он был слеп и шел, ощупывая дорогу не палкою, но целою сосною. Дойдя до берега моря, он омыл свой выжженный глаз, стеная и скрежеща зубами от боли, потом вошел в воду — она не доходила ему даже до пояса. Храня глубочайшую тишину, троянцы поспешно обрезали якорные канаты и пустились бежать. Слепой великан, услышав шум весел, бросился вслед за кораблями, но не мог догнать их и поднял страшный рев, на который сбежались все циклопы и с гор, и из лесов. Страшным гневом заблистали глаза чудовищ, когда они увидели, что корабли избежали их рук.

Отсюда троянцы направились к югу, обогнули Сицилию и доплыли до западной оконечности острова, где поселился соотечественник их — Ацест. Принял он путников дружелюбно и удержал у себя довольно долго. Здесь, к величайшему горю Энея, умер его отец Анхис.

Эней в Карфагене

(Вергилий. Энеида. I, IV)

Гера, увидев с высоты Олимпа, что троянский флот, плывущий из Сицилии к Италии, недалеко уже от своей цели, воспылала гневом. «Неужели, — воскликнула она, — троянцам суждено еще достигнуть большой славы и основать город, который но предначертанию судеб разрушит мой любимый Карфаген? Никогда!» Затем богиня поспешила в Эолию к царю ветров Эолу и просила его выпустить ветры и потопить флот троянцев. Эол повиновался и отворил пещеру, где ветры были заперты. Они ринулись вон и взбушевали море громадными валами. Паруса разорвались, кормила сломались и все корабли были разбросаны — три набежали на подводные скалы, три — на песчаную мель, корабль Оронта попал в водоворот и погиб, а другой так был разбит, что готов был совсем развалиться. Наконец бог моря Посейдон, заметив тревогу в своем царстве, поднял спокойное свое чело из пенящихся волн и, увидя рассеянный флот троянцев в печальном положении, грозно повелел ветрам удалиться из его владений и усмирил разъяренные волны. Тритон и нереида Киматоя, по приказанию Посейдона, сняли корабли с подводных камней, а сам он своим трезубцем сдвинул те, которые сели на мель.

Эней с трудом собрал из всего флота только семь кораблей и пристал с ними к ближайшему берегу. То была Либия. Пристань, в которую они вошли, была спокойна и безопасна, окружена скалами и лесом. В глубине ее виднелся пространный грот — жилище нимф — с ручьем чистой воды и с каменными скамьями. Здесь троянцы высадились на берег и отдохнули от трудов. Ахат, неизменный друг Энея, высек огонь и разложил костер, другие носили с кораблей подмоченную пшеницу, чтобы, высушив ее у огня, смолоть и приготовить себе пищу. Эней между тем в сопровождении Ахата влез на ближнюю скалу посмотреть, не видно ли оттуда каких-нибудь остатков их флота, но не увидали они ни одного корабля, а внизу в долине заметили пасущееся стадо стройных оленей. Тотчас же спустились они вниз и убили из луков семь самых крупных животных из стада. Потом Эней поделил добычу так, что на каждый корабль пришлось по оленю. Принесли вина и, улегшись на траве, наслаждались до ночи вкусным питьем и едою. Но невесел был пир, ибо всех печалила мысль о пропавших несчастных их друзьях.

На следующее утро Эней с Ахатом отправились обозревать окрестности. Вступив в чащу леса, встретили они богиню Афродиту, мать Энея, в образе молодой девы в охотничьем одеянии. «Не повстречали ли вы кого-нибудь из моих подруг?» — спросила их богиня. «Нет, — отвечал Эней, — ни одной не встречали, о дева — не знаю, как назвать тебя, но по облику, но голосу ты не из смертных… ты богиня!.. Быть может, сестра Аполлона или нимфа? Но кто бы ты ни была — будь к нам милостива и помоги нам в нашей беде; скажи, в какой мы стране? Бурей пригнало корабли наши к этой земле, и мы не знаем, где мы». — «Неподобающую честь воздаешь ты мне, чужеземец, называя меня богинею, — сказала Афродита. — Обычай всех тирских дев — ходить с колчанами и обувать ноги в пурпурные сандалии. Находишься же ты вблизи города Карфагена. Земля эта называется Либией и населена воинственными либийцами. В Карфагене властвует царица Дидона; она, гонимая братом, бежала со своими друзьями, захватив свои богатства, из Тира, из финикийской страны, и выстроила здесь город на земле, купленной ею у либийских вождей. Но скажи мне: кто вы, откуда и куда лежит ваш путь?» Эней все ей рассказал. Тогда богиня сказала им, что в Карфагене примут их дружелюбно, и дала им надежду, что они там увидятся со своими пропавшими сотоварищами — так предзнаменовали птицы, ибо в это самое время двенадцать лебедей, преследуемые орлом, шумя крылами, опустились на землю. Сказав это, богиня удалилась, приняв снова свой вид — одежда с нее скатилась и воздух наполнился благоуханием амброзии. Тогда Эней, узнав свою мать, воскликнул: «О, мать моя, зачем печалишь ты меня, принимая такие обманчивые образы? Зачем не могу я подать тебе руку и поговорить с тобою как с матерью?» Сказав это, он направился с Ахатом к стенам Карфагена. Богиня же скрыла их в облаке, чтобы никто не задержал их на пути.

Взойдя на холм, откуда виден был и город и дворец, Эней несказанно удивлялся громадным постройкам, вратам, улицам, выложенным камнем. Везде кипела шумная деятельность — возводились стены, воздвигались бойницы; одни таскали тяжелые камни, другие тесали колонны для украшения театра, в одном месте начали основание нового дома, а в другом рыли гавань.

«О счастливые люди, вы уже созидаете стены вашего города!» — воскликнул Эней, глядя на зубчатые стены, и пошел быстрыми шагами между толпившимся народом, никем не замечаемый. Посреди города, в небольшой рощице, воздвигнут был великолепный храм богине Юноне. Подойдя к нему, Эней удивился, увидев целый ряд картин, изображавших и геройские битвы, и страдания троянцев. Радостно ему было, что карфагенцы сочувствуют его народу. Пока он любовался картинами, пришла царица Дидона в сопровождении вооруженных юношей, красотой и станом подобная Афродите. Войдя в притвор храма, царица села на трон и стала судить народ и распределять работы. В это время Эней и Ахат с удивлением и радостью увидели в толпе, окружавшей царицу, своих пропавших товарищей. Они подошли к Дидоне, рассказали ей, что они плыли вместе с Энеем, но корабли их разлучила буря, и просили у нее покровительства и позволения починить их корабли, чтобы можно было плыть в Италию, если царь Эней снова с ними соединится, или, если он погиб, в Сицилию к царю Ацесту.

Царица милостиво выслушала их просьбу и обещала покровительство и помощь. «Кто не знает, — сказала она, — великого Энея, прекрасной Трои и ее печальной судьбы? Мы не так далеко живем от остального мира, чтобы не слыхать о вашей судьбе, и сердца наши не так жестоки, чтобы не сочувствовать печальной вашей участи. Если хотите ехать в Гесперию или в Сицилию, то я вас отошлю туда, снабдив запасами; если же захотите с нами остаться, то смотрите на мой город, как на свой. Почему Эней не здесь с вами?

Я сейчас разошлю надежных людей по всему морскому берегу, чтобы отыскать вашего царя». Едва она успела сказать это, как облако, скрывавшее Энея и Ахата, рассеялось и герой Илиона предстал, сияя красотой, перед изумленной царицей. Дидона дружески приветствовала его и пригласила вместе со спутниками к себе во дворец, где повелела изготовить богатый пир в честь их прибытия. Людям же Энея, оставшимся на кораблях, велела отнести разных припасов. Эней же послал поспешно друга своего Ахата за Асканием и за богатыми подарками, которые спас из разоренной Трои.

Афродита, боясь за безопасность Энея у либийцев, обратилась с просьбой к сыну своему Эроту, чтобы он принял вид юного Аскания и, явясь в Карфаген, возжег в сердце Дидоны любовь к Энею. Бог любви охотно согласился и, приняв вид Аскания, которого Афродита между тем перенесла сонного в душистые рощи Италии, отправился с Ахатом в Карфаген. Придя во дворец, они застали троянцев и знатнейших тирийцев уже за столом. Царица, очарованная прелестным мальчиком, во все время пира не отпускала его от себя и подпала под власть бога любви. Когда среди веселого говора гостей стали разносить кубки и Эней начал рассказывать, по просьбе Дидоны, о судьбе Трои и своей, в сердце царицы проникла пламенная любовь к герою, и чем больше глядела на него царица, тем сильнее разгоралась страсть в ее груди. Когда поздно ночью кончился пир и все разошлись на покой, единственной мыслью царицы был Эней.