Придон - Юрий Никитин

Служанка вздрагивала, пригибала голову, страшась его гнева. Придон молча отступил на другую сторону зеленого кустарника.

Вода была прогретая, словно ею наполнили небольшой уютный бассейн, что располагался в ее покоях рядом со спальней. Служанка приняла одежды, Итания вошла чуть глубже, вода, как теплое парное молоко, ласково и бережно принимала ее тело. Красные лучи пронизывают толщу воды наискось, делают ее мрачной и таинственной, но все равно виден чистый крупный песок на дне, зарывшиеся в него головами мелкие рыбешки, искренне уверенные, что теперь их не видно.

Вода показалась прохладной, когда окунулась с головой, но это ощущение сразу же прошло, она начала торопливо тереть себя платком, подошла служанка, Итания подставила ей спину, выгнув горбиком.

По ту сторону кустов затрещали ветки, послышался встревоженный голос:

– Итания! Ты где?

– Да здесь я, здесь! – ответила она с отчаянием. – Моюсь!

– Почему тебя не видно?

– А что бы ты хотел увидеть? – спросила она с вызовом. Голос его стал тише, с нотками смущения:

– Итания, я очень боюсь тебя потерять… Пусть я лучше буду казаться глупым трусом, но зато…

Она фыркнула, выпрямилась, услышала его вздох облегчения, он наконец-то увидел ее золотые волосы над зеленью листьев. Служанка начала плескать водой сильнее, пусть слышит, что они здесь, торопливо терла Итанию мокрым платком, соскребала пот и грязь, обливала водой.

Когда выбрались на берег, солнце уже опустилось за темный край, раскаленные облака медленно теряли пурпур, становились темно-багровыми на быстро темнеющем небе.

По ту сторону кустов послышались торопливые шаги. Придон появился весь медный, озаренный светом гаснущих облаков. Брови сдвинуты, лицо оставалось встревоженным. При виде Итании в глазах мелькнули огоньки, такие же красные, как закатное небо.

– Ты неосторожна, – упрекнул он.

– А что могло случиться?

– Как что! – воскликнул он с жаром. – Тебя могла укусить рыба!.. И я не смог бы тебя защитить! Твою нежную кожу могла ущипнуть эта грубая вода, твое лицо целовал этот грубый простой воздух, без нежных благовоний и дорогих масел… Итания, что ты со мной делаешь? Я едва не умер от тревоги!

Она спросила ядовито:

– За меня или за себя, что потеряешь добычу?

– Итания, неужели ты никогда не сжалишься?

Он стоял перед ней, загораживая дорогу к кострам. Она повернулась и пошла к повозке. За спиной был возглас, ей показалось, что Придон застонал, как от сильнейшей боли. Послышались тяжелые шаги. Она почти побежала, дверца открыта, вскочила в повозку, но, когда дернула дверцу, та не поддалась.

Придон стоял снаружи и придерживал дверцу. Он смотрел снизу вверх, глаза горели ярче, чем рубин в его обруче. В черных волосах проскакивали синеватые искорки, брови сдвинуты, а губы сжаты, застыли, словно каменные. За его спиной возникла служанка, беспомощно взглянула на Итанию, сдвинулась в сторону.

– Итания, – сказал он. – У меня нет других слов, которыми можно говорить с богами!.. Итания – этим заклинанием я могу склонить всех богов… почему тебя не могу?

– Придон, – сказала она. – Придон… ты не заметил, что ты уже не тот герой, что искал меч?

Их взгляды сомкнулись, она всем своим видом старалась показать, что он действительно не тот, что он хуже, гаже, подлее и ненавистнее ей, и еще гнала даже мысль, что Придон хоть и не тот герой, но все еще она не может его возненавидеть. Он возмужал за полгода, на лице теперь суровые складки, подбородок тверже, выдвигается надменно и с вызовом, в глазах часто вспыхивает беспричинная ярость, возжигаемая неведомыми ей мыслями. И все же он чересчур резок, раньше в нем этого было меньше, а жестокости не было вовсе. В то же время он огрубел лишь снаружи, она чувствует, что внутри этой медной статуи находится прежний Придон, нежный и чувствительный, страстный и пылкий… И возненавидеть его пока не может.

– Но я тот, – ответил он, – который свою душу бросил тебе под ноги… И который от тебя никогда-никогда не отступится!

Глава 2

Впереди показался мост, каменный, широкий, выгнутый крутым горбом, как коромысло, из серых камней, настолько серый и погрызенный временем, что вроде даже и не мост, а окаменевшая спина дракона, что застыл вот так на века, врос лапами и мордой в землю, ветры нанесли песка и земли, спрятав и хвост, грозы обломали гребень… хотя нет, весь не обломали, обгрызенные зубцы торчат по самому верху…

Придон, насторожившись, пустил коня поближе к повозке, первым проехал по самому мосту, заглянул и под мост, воды давно нет, даже высохшее русло заросло травой, хотя и угадывается место, где тысячи лет тому текла вода.

Занавеска дважды колыхнулась, у него сердце дрогнуло, но оба раза выглядывала служанка. Наконец, осмелившись, она тихонько поманила его пальцем. Придон со стесненным сердцем подъехал, служанка спросила пугливо, сама страшась своей дерзости:

– Господин, моя госпожа заснула… не могли бы вы посторожить ее сон, пока я… отлучусь на минутку?

Придон опешил, служанка смотрела на него широко расставленными глазами, артанки при всей своей свободе так откровенно не смотрят, наконец он замедленно кивнул, голос сразу стал хриплым и шершавым, когда он сказал:

– Да… да, отлучись!.. Эй, Коломан!.. Останови.

Служанка выскользнула, сказала торопливо:

– Вы не останавливайтесь, не останавливайтесь!.. А то госпожа рассердится, что задерживаемся. За меня не беспокойтесь, меня вон тот довезет!

Придон оглянулся, на служанку смотрел с плотоядной усмешкой Огнивец.

– А, – сказал Придон, – хорошо…

Он чувствовал себя немного обалделым, прямо с коня ступил в раскрытую дверь. Итания сидела с закрытыми глазами, золотые волосы распущены, щедрым ливнем ниспадают на плечи и грудь, тонкий нос заострился, длинные изогнутые ресницы бросили густую тень на чистые, нежные щеки. Упрямо сжатые губы сейчас растеряли каменность, слегка раздвинулись, распухли, вздулись, тугие и красные, как спелые черешни.

Он поймал себя на том, что неотрывно смотрит на эти губы. Сочные девственные губы, нецелованные, но созревшие для поцелуев, а сейчас, когда она заснула и не держит себя, такую хрупкую, в железной перчатке, это заметно, заметно.

Итания ощутила его приближение в тот момент, когда губы артанина почти касались ее губ. Она напряглась, пытаясь вскочить, но было поздно, его огромное лицо нависало, как скала, могучая рука обняла ее хрупкие плечи.

– Не смей…

Горячий рот накрыл ее губы. Она вздрогнула и застыла. Он целовал ее долго и мучительно нежно, непривычно нежно, от него струился жар и перетекал в ее губы, а дальше растекался по всему телу. Она старалась держать свое тело застывшим, подобно камню. Сперва так и было, но предательские волны прокатывались по телу, смешивали мысли, вздымали странные чувства. Она ощутила, что ее губы дрогнули, и… она не знала еще, как целоваться, но сейчас ей показалось, к своему ужасу, что она ответила ему на поцелуй, ответила неумело, коряво, но – ответила!