Меч и перо - Мамед Ордубади

свадьба с султаном Тогрулом. Кази прочтет брачный договор, и мелеке в определенный час отправится в опочивальню падишаха. То, что там произойдет, действительно, как изволила сказать мелеке, - дело всего нескольких минут! Хюсамеддин зло рассмеялся.

Гатиба тоже усмехнулась.

- Хюсамеддин! Если бы я всегда следовала твоим советам, ты бы давно уже болтался на виселице. Согласись, я не только прощала тебе твои ошибки, но и защищала тебя от твоих врагов. Я была твоим ангелом-хранителем. Сегодня ты, как всегда, ошибаешься. Завтра ты, Хюсамеддин, ляжешь ко мне на грудь, а султан Тогрул ляжет в могилу!

Однако обещания Гатибы не рассеяли сомнений сардара.

Чувствуя это, она подсела к нему на тахту и, понизив голос, сказала:

- Мой раб Марджан посвящен в это дело...

- В какое дело?!

- В наше дело, от которого зависит твое и мое счастье. Я имею в виду Тогрула... Ты понимаешь?!

- Ничего не понимаю, мелеке. При чем здесь Тогрул?

- Завтра новруз-байрам. Султан Тогрул пригласил на праздничный пир много гостей, среди которых будут наши смертельные враги Низами и Фахреддин. Я велела моему рабу Марджану исполнять все, что ты ему прикажешь. Вот яд, который надо влить в бокалы Тогрула, Низами и Фахреддина...

Гатиба протянула Хюсамеддину небольшой флакончик.

Он взял его, но на сердце его лежал камень.

"Сколько непримиримости,сколько злобы в душе этой красивой женщины! подумал он. - Я аскер, мои руки обагрены кровью многих моих врагов, я видел смерть в глаза, я потопил в крови десяток восстаний, я никогда ничего не боялся, мое сердце не знало жалости, когда я слышал стоны моих безвинных жертв! Но эту женщину я боюсь. На ее совести лежит немало страшных преступлений, исполнителем которых был я. Я умертвил двух хекмдаров - ей мало этого, она мечтает, чтобы я умертвил третьего. Она хочет, чтобы я отравил героя Азербайджана Фахреддина! Фахреддин - мой враг, но разве это не бесчестно - покончить с ним не на поле боя, а с помощью предательского зелья?! Она хочет, чтобы я отравил великого Низами! Это ли не подлость?! Это ли не гнусное преступление?! Я должен своей рукой остановить сердце, которое долгую жизнь билось любовью к людям. Во имя чего я должен все это сделать? Неужели ради женщины, погубившей мою молодость и мою жизнь пустыми обещаниями?!"

Он поднял взор на Гатибу, которая пытливо смотрела в его лицо, теребя жемчужное ожерелье, украшавшее ее шею.

Смятение, царившее в душе Хюсамеддина, читалось в его глазах.

- Или ты охладел к своей Гатибе? - дрогнувшим голосом спросила она. Друг мой, неужели ты разлюбил меня? Может быть, борьба, которую мы ведем за наше счастье, кажется тебе дикой и жестокой? Или ты не чувствуешь в себе сил, чтобы преодолеть остаток нашего пути? Мой славный герой должен знать: начать дело не очень трудно, трудно успешно завершить его. Не пожелать сражаться с врагами - не трусость, трусость - не завершить начатую борьбу и бежать с полдороги. А кроме всего, достойно ли героя - бросить товарища по борьбе одного и бежать. Ты не должен забывать и другого: ты несешь ответственность за жизнь двух хекмдаров. Ты - их убийца! Если бы ты не помогал мне в этих преступлениях, возможно, я сама не решилась бы взять на себя такую ответственность. Скажу тебе прямо: когда я шла на эти преступления, я не боялась ничего, так как совершала их во имя нашего счастья. Я хотела, чтобы первым героем Азербайджана был не Фахреддин, а ты. Я хотела прославить тебя на весь мир как уважаемого мужа великой мелеке. Я мечтала, чтобы тысячи таких, как Фахреддин, стояли перед тобой на коленях, ожидая твоих приказаний. Скажи мне, почему ты задумался? Что у тебя на сердце?

Ласковый, полный любви и тревоги, голос Гатибы подействовал на Хюсамеддина, как вино.

- Опасности меня не страшат, мелеке, - сказал он. - Я ничего не боюсь, кроме одного... Боюсь, что мелеке достанется этому ничтожеству Тогрулу! Я начинаю сходить с ума, думая, что он будет обнимать вас и целовать своими слюнявыми губами пропойцы эти прекрасные уста! Представлять себе это-адская пытка! Я знаю, вы понимаете меня, мелеке. Для того, чтобы насладиться запахом самого прекрасного цветка Востока, я лишил жизни двух великих восточных хекмдаров. Но сейчас...

Гатиба поспешила оборвать его.

- Человек, погубивший двух великих хекмдаров, сможет погубить и третьего!

- Да, я погублю и третьего! - твердо сказал Хюсамеддин.

Гатиба опять прижалась к нему и горячо поцеловала в губы.

- Тогрула ты погубишь ради своего счастья, - прошептала она, - а Низами и Фахреддина - ради меня.

Когда тень стержня солнечных часов приблизилась к знаку Хамэля [Хамэль-один из двенадцати зодикадьных знаков; знак Овена], гром литаврой и звуки рогов на городской площади возвестили о наступлении праздника новруз-байрама.

Городская знать, видные военачальники и важные сановники явились во дворец поздравить султана Тогрула с приходом новруз-байрама.

Когда официальная церемония закончилась, наиболее именитых гостей, тех, что были занесены в особый список, пригласили в дворцовый зал, где должно было состояться пиршество.

Гютлюг-Инанч сел по правую руку от султана Тогрула, Захир Балхи и Камаледдин - по левую.

По знаку падишаха поднялся кази Хамадана.

- Счастье и благополучие государства потребовало соединения солнца и луны! - громко сказал он. - Сегодня мы празднуем свадьбу Элахазрета султана Тогрула и нашей уважаемой уляхазрет Гатибы-хатун!

Захир Балхи и Камаледдин, уполномоченные действовать от имени невесты, заявили о ее согласии на этот брак.

Кази прочел брачную молитву, после чего все присутствующие поднялись на ноги и поклонами поздравили султана Тогрула.

Затем к собравшимся обратился Захир Балхи:

- Вездесущий и всевышний Аллах замесил на воде из райского источника Салсал глину и сотворил Адама, - начал он.- Вдохнув в свое творение человеческую душу, он спустил его на землю как пророка, наказав: "Ты должен избрать себе наследника, а твой наследник изберет наследника себе! Прикажешь им распространять среди рабов Аллаха небесные книги и слово всевышнего!" Адам назначил своим наследником пророка Шейса, Шейс - Идриса, Идрис - Мусу, Муса - Юшу, Юша-Ильяса, Ильяс - Алейсу... Таким образом, священная миссия, передаваясь от одного к другому, выпала на долю последнего пророка. Он, как и пророк Адам, тоже назначил себе велиахда. После этого волю Аллаха на земле начали исполнять халифы и их помощники - султаны и падишахи. Падишахи начали назначать велиахдамй наиболее достойных из своих сыновей и родственников. Настал черед нашего великого и могущественного падишаха Тогрула избрать себе наследника. Заботясь о процветании и благополучии государства и своих подданных, верных рабов Аллаха, наш венценосный хекмдар решил провозгласить велиахдом самого мудрого и самого деятельного из рода Эльдегеза. Он перед вами - уважаемый хазрет Гютлюг-Инанч, старший сын покойного атабека Джахан-Пехлеван Мухаммеда! За время своего многолетнего пребывания на посту правителя Рейского государства он доказал свои способности управлять судьбами народов!

После этого Захир Балхи огласил фирман падишаха, утверждающий Гютлюг-Инанча наследником престола.

Гютлюг-Инанч, встав на колени, поцеловал пол перед троном султана Тогрула. По знаку падишаха на его плечи набросили дорогой халат.

Слуги внесли в зал сосуды с шербетом.

Хюсамеддин следил напряженным взглядом за рабом Марджаном, который, обнеся шербетом султана Тогрула, Низами и Фахреддина, выскользнул из зала.

"Сейчас сюда явится смерть, - подумал Хюсамеддин, - умрет султан Тогрул, перестанет биться сердце великого Низами, скончается мой недруг Фахреддин. Но какая польза будет от этого мне?! Чувствую, хитрая Гатиба никогда не будет моей. А если я даже и овладею ею, что в этом особенного?! Она была молода и красива и я любил ее, но она не любила меня, хотя отец ее и обещал отдать за меня свою дочь. Гатиба надсмеялась надо мной, выйдя за другого, богатого и знаменитого, а я, вместо того, чтобы мстить ей, начал помогать ей мстить ее врагам. Тридцать лет я обманываю сам себя. Но вот ей уже скоро будет пятьдесят. Зачем она нужна мне? С ней я никогда не буду счастлив. Она не может жить без козней и интриг. Умертвив султана Тогрула, Низами и Фахреддина, она не остановится на этом. Так не лучше ли, вместо трех трупов, иметь один - ее труп?! Кто знает, возможно, если я спасу от смерти Низами и Фахреддина, многие мои грехи будут прощены мне. Может быть, азербайджанцы отнесутся ко мне великодушно? Может быть, разоблачив Гатибу, я заслужу прощение соотечественников и смогу вернуться на родину?"

Гости, держа бокалы в руках, ждали, когда султан Тогрул первый осушит свой.

Неожиданно Хюсамеддин сорвался с места и бросился на середину зала.

- Азербайджанцы! - закричал он. - Мои соотечественники! Не пейте шербет, он отравлен! Все присутствующие здесь хорошо знают меня. Жаль только, они знают меня, главным образом, с дурной стороны. Да, я сбился с пути и принес много беды моей родине. Я вел армии врагов на ее просторы, я сражался со своими соотечественниками! Но сегодня я хочу положить конец моим предательствам. Сегодня должно было совершиться чудовищное преступление против всего азербайджанского народа! Пусть Фахреддин не думает, будто я заискиваю перед ним. Он мой недруг, и я всегда готов мечами разрешить наши раздоры. Но я не желаю, чтобы такой храбрый воин, как Фахреддин, умер от отравленного шербета. Шербет в бокалах великого Низами и султана Тогрула также отравлен! Я хотел бы, чтобы элахазрет султан и велиахд обменялись своими бокалами! Гости заволновались, зашумели.