Факел свободы - Дэвид Вебер

— Я признаю, что это было… неприятно, сэр, — сказал начальник штаба. — Хотя политика и инструкции коммодора Ганно были ясны.

— Я полностью осознаю эти моменты, Никлас. — Голос Траяна был значительно холоднее, чем обычно приходя в направлении Хассельберга. — Я также знаю, однако, что это был одиночный крейсер — и тот, что был почти полностью устаревшим, вдобавок — а у Ганно была целая эскадра линейных крейсеров, сидевшая там, с двумя из них уже на боевых постах и знавших точно, где может выйти кто-то с другого конца. Неужели вы думаете, что шкипер манти был бы настолько глуп, чтобы сражаться с восемью линейными крейсерами, сидевшими там и готовыми превратить его корабль в плазму? У Ганно была возможность приказать ему сдаться; он просто отказался использовать это.

— Я не защищаю его решение, сэр, — указал Хассельберг. — Я говорю, что то, что он сделал, было прикрыто. И, вероятно, не мешало бы помнить, кто является его свояченицей.

Траян нахмурился от напоминания. Хотя, было похоже на Хассельберга привести к этому, подумал он. Этот человек был таким трезвым — не сказать злобный — какими являлись они. И он, безусловно, верил, что нужно называть лопату лопатой, даже если было не очень дипломатичным напомнить своему адмиралу, что жена коммодора Джерома Ганно, Ассунтина, была младшей сестрой адмирала флота Кьяры Отис, начальника флотских операций Сил Системной Защиты Маннергейма.

Дипломатично или нет, это было также указание на то, насколько Хассельберг доверял другим офицерам, сидящим вокруг стола. Было очень маловероятно, что его наблюдение вызвало бы какой-либо гнев адмирала флота Отис, но дело было не в этом.

— Он может приходится адмиралу Отис зятем, — сказала капитан Грейнджер, — но не она та, кто смотрит за его задницей для него, Никлас.

— Конечно, нет, мэм, — согласился Хассельберг. — Но есть адмирал Кафкалоудес. А, к сожалению, это почти то же самое.

— Я думаю, что нам, вероятно, следует переключить разговор в другом направлении, — спокойно сказал Траян. Все посмотрели на него, и он пожал плечами. — О, я не согласен со всем, что было сказано. С другой стороны, существует не так много смысла обсуждать то, что все уже говорено, а обсуждение небольших… слабостей НФО и ее начальника штаба — или ее начальника штаба, по крайней мере, — улыбнулся он быстро Грейнджер, когда он использовал ее раннюю терминологию, — даже среди друзей не является ни продуктивным, ни дипломатическим, ни мудрым и ни поддерживающим хорошую дисциплину.

Грейнджер смотрела на него мгновение упрямыми серо-зелеными глазами. Потом она глубоко вздохнула, кивнула и откинулась на спинку кресла, потянувшись за бокалом.

Правдой, думал Траян, было то, что тенденции создания Кафкалоудесом сложной многоступенчатой служебной организации были хорошо известны во всем ССЗМ. На самом деле, они были настолько хорошо известны, что готовность адмирала флота Отис мириться с ними была широко рассматриваема как ее единственная истинная слабость. Она была умна, компетентна, опытна и предана своему долгу, но было невозможно для Траяна поверить, что она не знала о вендетте Кафкалоудеса против любого, кто когда-либо сделал ошибку, разжегши его гнев. И это был гнев, вызываемый с поразительной легкостью.

Проблема была в том, отставя личные недостатки в сторону, что он действительно был очень хорош в своей работе. И, чтобы отдать должное противнику, часть его работы, безусловно, была для защиты Отис, потому что защищая ее, он также защищал ее эффективность. Вот почему Грейнджер и Хассельберг почти наверняка исправились там, где был затронут Ганно.

Отис не может защищать его только потому, что он был ее зятем — по сути, Траян, который знал адмирала флота достаточно хорошо, был чертовски уверен, что она и не хотела — но она не была должна. Коммодор мог рассчитывать на то, что Кафкалоудес спокойно подавит любую личную критику в его адрес. В конце концов, он не хочет получить всплеск критики на НФО! Или то, во всяком случае, что Кафкалоудес может посчитать пересмотреть вещи.

И у Хассельберга был совершенно обоснованный пункт о действиях Ганно. Они были прикрыты его приказами, хотя как знал Траян, Ганно ожидал использовать свое усмотрение по применению смертоносной силы. И были аргументы в пользу того, что именно сделал коммодор. Траяну они могли не очень нравиться во многом, но он не мог отрицать их существование.

Причина, по которой эскадра Ганно была привлечена Согласованием к обязанности наблюдать за концом моста Вердант Виста, в первую очередь была в том, что разумное назначение персонала, аналогичное тому, которое было оптимальным в Оперативном Соединении Четыре, привело — чисто случайно, конечно — к тому, что Шестая эскадра линейных крейсеров являлась укомплектованной исключительно офицерами и, так уж случилось, кто были мезанскими звездными линиями. Никто из них не собирался упомянуть то, что случилось с кем-нибудь, но если бы мантикорское исследовательское судно было бы доставлено кораблями Сил Системной Защиты Маннергейма…

"Все это правда, — думал Траян, — но они не должны были приводить его в Маннергейм в первую очередь. Согласование могло припрятать их куда-то. Черт, нам удалось "запасти" целую поганую систему Дария за двести проклятых лет! Но Ганно не хотел возиться с "неудобствами", так что он просто случайно пошел вперед и взорвал весь корабль полный людей, вместо этого".

— Если оставить в стороне любые обсуждения наших старших офицеров, — сказал после паузы Хассельберг, — есть еще наши собственные особенности, адмирал. Манти могут не понять, что они имеют дело с их концом моста.

Он взглянул на умную стену переборки столовой Траяна, пока он говорил, а остальные проследили за его взглядом к ней. Стена была настроена в данный момент, чтобы показывать не систему Феликса, где "Вивьен" и остальное ОС 4 в настоящее время проводили "рутинные учения", а то, что лежало с другого конца туннельного моста Вердант Виста.

Она была сосредоточена на одной звезде, которая выглядела немного ярче, чем любая другая в их поле зрения. На самом деле, единственной причиной ее видимой яркости было то, что она была значительно ближе к записывающему устройству, чем любая из других. Это был на самом деле только скромный карлик класса M8, без единой планеты с его именем.

Или, скорее, его номером, для него никогда не добьются достоинства получить свое собственное имя. Это был просто SGC-902-36-G, тусклая маленькая звезда точно на стороне "коричневого карлика", абсолютно не представляющая особого интереса для кого-либо и в более сорока световых годах от ближайшей населенной звездной системы.