Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1942–1943 - Вера Павловна Фролова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я видела, что Маковскому не терпелось выложить нам какие-то особые новости, но его сдерживало присутствие незнакомых ему дяди Саши, Игоря и Петра из «Шалмана».
– Не опасайтесь их. Это – свои, – подбодрила я старого немца. – Вы знаете, нам только что стало известно, что советские войска освободили города Орел и Белгород. Продвижение русских на Запад продолжается. Эти сведения из надежного источника.
– Об Орле и Белгороде мне тоже известно, – проронил как-то безразлично Маковский, – но не это главное. – От недавней его разудалости и игривости не осталось и следа. Он смотрел на меня печально и серьезно. – Я тебе, фрейляйн, как-то уже предсказывал, чем завершится затеянная фюрером авантюра «Дранг нах Остен»[79]. Теперь все возвращается на круги своя. Для германской армады наступил другой этап – «Дранг нах Вестен»[80], и начало ему положила даже не Сталинградская битва, а еще то давнее поражение наших войск под Москвой. Уже тогда многие немцы поняли, что крах фашистской Германии неизбежен… Что же касается тех немногих уцелевших антифашистов, то мы знали о неминуемом поражении еще раньше – два года назад, в тот трагический день 22 июня, когда германские солдаты впервые победно вступили на русскую землю…
Я хотел сказать вам другое, – продолжил Маковский и снова покосился на Игоря, Петра и дядю Сашу. – Я хотел сказать об усиливающемся антифашистском движении среди нашего народа. На днях мне и моим давним друзьям посчастливилось послушать в городе голос Национального комитета «Свободная Германия». Патриоты бросили клич за прекращение войны, за освобождение страны от фашистской тирании, за создание нового, свободного Германского государства. – (Ах, Маковский, старый утопист, как он по-прежнему верит в какую-то непонятную мне «новую свободную Германию»! Воплотится ли эта его святая вера в явь?)
Во многих городах, – говорил между тем Маковский, – действуют подпольные организации и группы. На военных заводах, в шахтах, на железной дороге организуются саботажи и диверсии. Антифашистское движение перекинулось и в армию – прогрессивно настроенные офицеры и солдаты бросают оружие и отказываются воевать. В ответ руководство Вермахта учредило «чрезвычайный военно-полевой суд», который жестоко расправляется с непокорными. Но фашистский террор только усилил борьбу патриотов. На смену павшим от рук палачей встают новые борцы за свободу. Активное участие в опасной деятельности нелегальных подпольных организаций принимают советские военнопленные, «остарбайтеры» и другие иностранные рабочие…
– Стоп! Обождите! – прервала я Маковского. – Вы сказали: «участвуют русские военнопленные и „остарбайтеры“»… Где есть такая группа или организация?
– Ну, такие вопросы ни ему, ни еще кому бы то ни было не следует задавать, – охладил меня дядя Саша, когда я возбужденно перевела ему слова старого немца. – Да и вряд ли он может ответить тебе что-либо определенное. Ведь адресов и визитных карточек там, естественно, не выдают. Ты же понимаешь, какой ежеминутной опасности подвергается нелегально существующая оппозиция. – Дядя Саша перевел взгляд на Маковского, который напряженно следил за нашим разговором. – А спроси-ка ты вашего немецкого друга, что говорит радио «Свободная Германия» о последних событиях в Италии?
Оказывается, радио на этот счет сказало вот что:
После ареста Муссолини глава нового военного правительства маршал Бадольо изложил свою программу, которую выразил кратко: «Фашизм пал, но война будет продолжена». Однако народ Италии, с восторгом принявший падение фашистского режима, выступил против продолжения войны. В стране началась всеобщая забастовка. Были выдвинуты требования о немедленном прекращении военных действий и заключении перемирия, о наказании фашистских преступников. И теперь правительство вынуждено пойти на уступки: фашистская партия распущена. Началось освобождение из тюрем политических заключенных.
Что же это происходит? В моей голове полный сумбур. Инициатор свержения фашизма, выразитель воли народа Италии маршал Бадольо – и вдруг пошел против этого же, своего народа?! Если пал фашизм – главный, страшный враг человечества, – зачем же продолжать бессмысленное кровопролитие, зачем, во имя каких идей, гнать на смерть новые и новые молодые жизни?
Миша на этот раз настроен оптимистически.
– Все о’кей! – говорит он. – Эти итальяшки долго не навоюют. Уж если они, май-то, при Муссолини не хотели драться, так теперь и подавно! Вмиг разбегутся по домам макароны трескать. Важно то, что с падением в Италии фашизма Вермахт потерял основного союзника. Вот это, ту, май-то, главное! Теперь и сами немцы подумают – терпеть ли им дальше Гитлера? Слышали же, что говорит их «Свободная Германия»? Небось фюрер и его генералы уже в штаны от страха напустили.
Да, конечно, – все о’кей. Разве кто возражает? Действительно, все складывается прекрасно, как нельзя лучше. Словом, «…и жизнь хороша, и жить хорошо…». Но вместе с радостью растет и гнетет чувство собственной беспомощности и бессилия: где-то такие же «восточники» нашли в себе силы включиться в борьбу против захватчиков, даже здесь, на чужбине, пытаются помочь как-то Родине и приблизить час освобождения. А мы… а мы по-прежнему влачим жалкое рабское существование и только смакуем, пережевываем услышанные где-либо новости, да еще ждем, ждем, ждем…
Но как найти, где отыскать пути к тем безвестным людям, о которых вещает «свободное радио», когда даже в деревенской лавке нельзя появиться без этого треклятого «аусвайса». Наверное, такое возможно только в городской скученности, среди большой массы народа, а не в сельской местности, где всемирная война почти не нарушила привычный уклад жизни (лишь стало голоднее да безлюдней) и где царят обычная патриархальная верноподданность и благонравие.
Прощаясь с Маковским, я все же не выдержала, сказала ему: «Познакомьте нас с кем-нибудь из ваших друзей. Приходите вместе к нам».
В ответ он отвел взгляд, поскреб смущенно корявыми пальцами в затылке: «Это ничего не даст вам, фрейляйн. Нас слишком била и ломала жизнь, чтобы снова вступать с ней в поединок. Мы стары и немощны духом. Увы, мы вышли в тираж».
Ну, какие еще новости? Приходила сегодня Вера – у нее неприятности: «колдовка» уличила ее в воровстве продуктов, теперь все закрывает на ключ, а Веру после громкого скандала отлучила от кухни и буфетной и определила на «черный» скотный двор.
– А мне еще и лучше! – храбрится Вера. – С коровами-то и свиньями приятней, чем с этой ведьмой. Только и следила, и смотрела мне в руки, как бы чего не пропало.
Я вспомнила Веркины обильные угощения, когда доводилось бывать у нее, а также те наряды из хозяйских шкафов и сундуков,
