Превращения Арсена Люпена - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Джим Барнетт задумчиво повторил:
– …ружейного выстрела, который его не задел… Да, Бешу, во всей этой истории есть что-то чудесное…
Вечером Барнетт и Бешу встретились в деревенском кабачке, где поужинали, каждый за своим столиком. И в последующие два дня они виделись лишь там. В остальное время Бешу вел свое расследование, опрашивая свидетелей, тогда как Барнетт бродил по замковому саду или устраивался подальше от террасы на каком-нибудь пригорке и разглядывал оттуда Старый Донжон и Крёзу. А иногда он удил рыбу или просто сидел, мечтательно покуривая. Чтобы разобраться в чуде, нужно не столько искать его следы, сколько стремиться вникнуть в суть. И выяснять, на что именно уповал Жан д’Алескар в подобных обстоятельствах…
На третий день Барнетт отправился в Герэ – притом с видом человека, который заранее знает, что ему там делать и в какую дверь стучаться. А на четвертый день он встретил Бешу, который объявил ему:
– Я закончил свое расследование.
– Я тоже, Бешу, – ответил Барнетт.
– Так что я возвращаюсь в Париж.
– И я тоже, Бешу, так что предлагаю тебе место в моем авто.
– Ладно. Только через сорок пять минут у меня назначена встреча с господином Казевоном.
– Ну, значит, там и увидимся, – сказал Барнетт. – Мне уже порядком надоел этот проныра.
Он расплатился за жилье, направился к замку, прошел через парк и попросил слугу передать Жоржу Казевону свою визитную карточку, на которой написал: «Ассистент инспектора Бешу».
Его провели в просторный, занимавший целое крыло замка холл, украшенный оленьими головами на стенах, богатой коллекцией всевозможного оружия в витринах и почетными дипломами охотника и стрелка. Там-то его и принял Жорж Казевон.
– Инспектор Бешу, которого я имею честь считать своим другом, должен прийти сюда, – сказал Барнетт. – Мы вместе проводили расследование и вместе же уезжаем.
– Так каково же мнение инспектора Бешу? – спросил Жорж Казевон.
– Вполне определенное, месье. Ничто, абсолютно ничто не позволяет квалифицировать это дело иначе, чем прежде. А слухи, которые ходят в округе, лишены всякого основания.
– Но мадемуазель д’Алескар…
– Мадемуазель д’Алескар, по мнению инспектора Бешу, просто убита горем, и ее обвинения совершенно беспочвенны.
– И вы придерживаетесь того же убеждения, господин Барнетт?
– О, я всего лишь скромный ассистент инспектора, и мое мнение зависит от выводов моего начальника.
Барнетт прошелся по залу, с интересом осматривая витрины с оружием.
– Прекрасная коллекция, не правда ли? – сказал Жорж Казевон.
– Великолепная!
– Я вижу, вы любитель?
– Я ценю главным образом меткость. А какие престижные дипломы и аттестаты! «Ученики святого Губерта»[37], «Охотники Крёзы» и прочие… Все они свидетельствуют о том, что вы мастер стрелять. Впрочем, мне уже рассказывали об этом в Герэ.
– А что, в Герэ об этом много судачат?
– Не то чтобы… Однако там ходят легенды о вашей меткости.
Барнетт взял одно из ружей, повертел его, взвесил на руках.
– Осторожнее, – сказал Жорж Казевон. – Это боевая винтовка, она заряжена.
– На случай столкновения с преступниками?
– Скорее с браконьерами.
– И что же, месье, неужто вы осмелились бы убить кого-нибудь из них?
– О нет, достаточно было бы выстрела в ногу.
– И в этом случае вы стреляли бы прямо отсюда, из окна?
– Вряд ли, браконьеры сюда и близко не подходят.
– А жаль – королевская была бы забава!
С этими словами Барнетт отворил узенькое полукруглое оконце, находившееся в углу.
– Смотрите-ка! – воскликнул он. – Отсюда, в просвете между деревьями, видна часть Старого Донжона, а ведь до него около двухсот пятидесяти метров. Это, кажется, то самое место над Крёзой, не правда ли?
– Примерно так…
– Да не примерно, а точно! Вот взгляните: я даже узнаю заросли дикой редьки между двумя скалами. Видите там желтый цветочек? Он у меня на мушке.
Барнетт прицелился и выстрелил. Цветок упал.
Жорж Казевон сердито передернул плечами. Что у него на уме, у этого «скромного ассистента», стреляющего с такой невероятной меткостью? И по какому праву он наделал столько шума?
– Ваши слуги живут в другом крыле замка, не правда ли? – сказал Барнетт. – И следовательно, не могут слышать того, что здесь происходит… Но я сожалею о том, что пробудил у мадемуазель д’Алескар жестокие воспоминания о случившемся.
Жорж Казевон усмехнулся:
– Значит, мадемуазель д’Алескар по-прежнему считает, что между тем выстрелом и гибелью ее брата есть какая-то связь?
– Да.
– Но на чем она основывает свою уверенность?
– На том же, что и я. С одной стороны, был некто, находившийся у этого окна. С другой – ее брат, повисший на веревке на стене донжона.
– Кажется, ее брат погиб в результате падения?
– Да. Но падения, спровоцированного разрушением какого-нибудь камня или выступа, за который он цеплялся обеими руками.
Жорж Казевон помрачнел:
– А я и не знал, что свидетельства мадемуазель д’Алескар столь категоричны… они смахивают на прямое обвинение.
– Прямое… – повторил Барнетт.
Жорж Казевон пристально взглянул на собеседника. Самоуверенность «скромного ассистента», его манера говорить и решительный вид все больше и больше настораживали графа. И он призадумался: уж не явился ли к нему этот детектив с каким-то враждебным замыслом?
Ибо эта беседа, начавшаяся столь непринужденно, постепенно превращалась в нападение, от которого Казевону приходилось обороняться.
Внезапно он сел и задал вопрос:
– И какова же, по ее мнению, цель этого подъема юноши на башню?
– Возврат двухсот тысяч франков, спрятанных его отцом в месте, обозначенном маленьким крестиком на рисунке, который был вам показан.
– Это чистейшая фантазия, которую я категорически отвергаю! – выкрикнул Жорж Казевон. – Если предположить, что его отец собрал такую сумму, то зачем же он спрятал ее, вместо того чтобы сразу вернуть деньги моему отцу?
– Вполне логичный вопрос, – признал Барнетт. – Разве что там было спрятано нечто иное.
– И что же?
– Этого я не знаю, но тут напрашивается несколько гипотез.
Жорж Казевон пожал плечами:
– Можете не сомневаться, что Элизабет и Жан д’Алескар перебрали все возможные гипотезы.
– Откуда вы знаете? Они же не профессионалы сыска, как я.
– Ни один профессионал, даже самый прозорливый, не может создать нечто из ничего.
– Иногда может. Позвольте вопрос: знаете ли вы господина Греома, который держит в Герэ газетный киоск, а прежде был бухгалтером на ваших заводах?
– Да, разумеется, знаю – он прекрасный человек.
– Так вот: господин Греом утверждает, что отец графа Жана нанес визит вашему батюшке ровно на следующий день после того, как взял из банка двести тысяч франков. И получил расписку, которую временно спрятал на верхушке донжона.
Жорж
