Время дня: ночь - Александр Беатов

Если некоторые главы этой повести оказались не совсем удачны и даже скучны и нелепы — это не вина автора… Такова наша жизнь. И то, что излагается тут — всего лишь её слепок, возможно и не очень удачный, поскольку не всё в жизни, может быть, достойно описания…. По крайней мере, через это повествование читатель будет знать, как не должно быть…

Впрочем, ведь, не всё в жизни негативно! Так? Проверим это на дальнейшей судьбе Сашки Волгина — бросим его на несколько лет вперёд, скажем, в год Орвела — опустим следующий рулон плёнки в проявитель, и вместе с лучом света проникнем сквозь неё на экран прошедших человеческих жизней…

Итак, прошло несколько лет. Сашка поступил в институт, женился. Да! Конечно, на одной из прихожанок отца Алексея. Удачно? В нашем дальнейшем изложении это — вопрос, не имеющий значения. Сашка становится отцом… Его жена — одна из тех, что мимолётом попадалась взору читателя предшествовавших страниц. Это — женщина в синем берете, не расстававшаяся с портативным магнитофоном, при помощи которого записывала каждое слово отца Алексея.

Почти все приходят к этому выдающемуся священнику с надломленной судьбой… И он всех принимает, утешает, "берёт под своё крыло". И благодарные этим вниманием, люди становятся преданными ему "до жизни" или "до смерти"…

Так, после неудачного брака, оставленная любовником, она — тоже не исключение. Из жалости или из какого-то иного, неведомого нам наития, "прочитанную книгу" с рук на руки передают приятелю, чтобы тот, будучи религиозным доброхотом и филантропом "выручил" обоих. Так "Настасья Филипповна" оказывается всё ещё кому-то нужна… А именно — утешителю многих скорбящих в этой мирской юдоли — необыкновенному священнику, из подмосковной деревни…

Почему она выбирает Сашку? Может быть, чтобы "выбить клин клином" или показать своему "бывшему", что и она "не лыком шита"… Впрочем, не неисповедимы пути Господни…

Религиозная деятельность отца Алексея разворачивается. Он находит связь с Западом, откуда получает и распространяет запрещённую властями литературу, магнитофонные записи, диафильмы, налаживает контакты с баптистскими активистами, к нему "валит валом" интеллигенция, вдруг начавшая видеть в христианстве выход из тупика, в который их загнала советская идеология. Его прихожане создают целую "сеть", так называемую — "домашнюю церковь". Всё это происходит, как бы само собою, без специальной организации. Мыслящие и жаждущие, утомлённые бесплодными поисками, люди сами собираются вокруг выдающегося интеллигентного мыслителя, и ему волей — неволей приходится ими управлять, стараться удерживать их, порою, безудержные порывы, граничащие с антисоветской деятельностью и диссидентством…

К тому времени, когда начинается волна религиозных преследований, коммунальная квартира, где живёт Саша Волгин, благодаря активности его супруги, становится, одним из центров, где каждый день собирается верующая инакомыслящая интеллигенция для общения, обмена и распространения религиозной информации.

Наступает год 1984-ый… Кто-то позднее скажет: "Слава Богу! Пророчество Орвела не сбылось!" Неправда! Если не сбылось, то где такие люди, как Варлаам Шаламов и отец Алексей?!

…84-ый год пришёл незаметно ещё раньше! И продлился дольше: для "отмывания" сегодняшней истории, именно после 84-го, органически перелившегося в "перестроечную" эпоху, начинают убивать и убирать передовых журналистов, священников, всех неугодных, цинично прямо и беззастенчиво открыто… Но всё это ещё впереди, сравнительно не скоро… А пока…

Сначала забирают Никанорова… В последнее время Саша с ним виделся редко. И только после его ареста, неожиданно узнал о том, что Володя без благословения отца Алексея тайно принял сан католического священника, развил активную деятельность по перетягиванию прихожан отца Алексея из православия в католицизм, организовал религиозную школу для детей. За это последнее дело ему грозил большой срок. Поэтому, наверное, он "раскололся" сразу, предпочёл заложить "всех и вся" в обмен на свободу и выезд за границу на "Постоянное Место Жительство". Поскольку расстричь священника, тем более католического, КГБ не имело возможности, такая сделка оказалась взаимовыгодной.

Вторым "загремел" другой активист по распространению ксерокопий, некий Марк Сергеев. Он получил три года лагерей за "антисоветскую агитацию и пропаганду", но вскоре был освобождён в обмен на обличительную статью в газете "Труд", направленную против отца Алексея.

Третьим "полетел" один их баптистов, часто посещавших Сашину квартиру и сотрудничавший с его женой в распространении звукозаписей.

Четвёртым — оказался Санитар.

Пятым кандидатом должен был быть отец Алексей…

В связи с этим весы советского "правосудия" под предводительством КГБ не миновали вновь накрениться против Сашиной судьбы. Кто-то, без лица, в пиджаке и галстуке, достал из сейфа папку с делом Волгина и начал сопоставлять факты…

Прежде чем вызвать его в КГБ, "безликий" снова нашёл стукача из психбольницы, Бориса, который опять начал названивать, угрожать, напоминать… Затем "безликий" вызвал дворника и, запугав, узнал от него всё, что хотел. Дворник "поплыл" не хуже Никанорова.

Наступал черёд Сашки. Как таковой, он мало интересовал КГБ. Но как многие его предшественники, он мог послужить — дать информацию на более крупных "птиц": Санитара и отца Алексея. В это время Санитар, как поётся в известной песне Высоцкого, уже "в тюряге маялся", ожидая несколько месяцев суда и следствия. Против него, как и против отца Алексея не хватало прямых улик. Их религиозная деятельность, хотя и чрезвычайно активная, не противоречила Конституции, и их допрашивали каждый день без предъявления обвинения — одного в качестве обвиняемого, другого — как свидетеля, готового тоже перейти в ранг обвиняемого.

Сначала Сашку вызвали в КГБ просто по телефону, как когда-то давно его уже вызывали в милицию. И как тогда, он вежливо попросил прислать повестку. Повестку принёс на квартиру курьер. Но Саша не открыл дверь. Он решил оттянуть своё посещение КГБ сколько было возможно.

"Я не позволю им обращаться со мной, как раньше!" — думал он. — "Мои предшественники пришли по первому вызову и тем самым показали свой страх. А дальше их ничего не стоило запугать и расколоть. Если им придётся меня арестовать насильно, то разговаривать будут только по делу и формально. Обвинять меня не в чем, и на все вопросы, не относящиеся ко мне лично, я просто смогу не отвечать."

Он понял, что уже "попал в сети", и рано или поздно ему придётся посетить КГБ. Преодолевая страх перед безликим "зверем", он всё ещё дёргался, пытаясь увильнуть от его "укусов".

На следующий день, на новой работе — в "Детском Музыкальном Театре", где он занимал должность техника по звукоусилению, в кабинете начальника, куда он пришёл с "Заявлением" об отпуске, раздался звонок.

— Да. Это — я! — сказал начальник в телефонную трубку.

— …

— Из Прокуратуры?!

— …

— Волгина?.. А он как раз сейчас у меня — оформляет отпуск…

И Сашке пришлось взять трубку — и пообещать немедленно явиться в Прокуратуру… И начальник, конечно, для этого отпускал его с работы…

— Если не явишься, — напутствовал начальник, — Будет прогул. В твоём положении — не советую. Отдел Кадров уволит по статье.

"С завтрашнего дня начинается отпуск!" — рассуждал Саша, выходя из кабинета. — "Ухватили прямо за хвост… Через час-другой начнут звонить, выяснять: куда делся… Что же делать?!."

Вместо того, чтобы войти в метро и поехать в центр города, в Московскую Прокуратуру, Саша сел на автобус, который скоро привёз его к психдиспансеру.

"Ход конём — вилка!" — ухмылялся он, входя в подъезд и останавливаясь у окна регистратуры. — "Что вы с психа возьмёте? Не уволите — не расколите!"

Час спустя он снова находился у окна регистратуры, чтобы поставить печати: на больничном листе и на рецептах.

Дома он отключил телефон и на самом деле принял лекарства: игра должна быть правдоподобной.

— Почему ты не идёшь, как другие, сам? Трус! — нервничала жена. — Ведь, рано или поздно всё равно придётся! Ты хочешь, чтобы арестовали и меня?!

— Тебя не тронут: у тебя маленький ребёнок. Разве не знаешь законов? — отвечал он и продолжал. — А "другие" — это кто: Никаноровы и Сергеевы?! Хочешь, чтобы я тоже "поплыл"?

— Нет! Но отец Алексей, ведь, не бегает от них! Ходит на все допросы. Каждый день!

— У нас разные весовые категории, — говорил Сашка, чувствуя, что его не понимают. — Отец Алексей выбрал тактику, которая соответствует его положению. Меня же либо сразу начнут бить, как уже было однажды, либо упекут в психушку… Пойми, — продолжал Сашка уверять жену. — Чем дольше я с ними играю, тем меньше у них остаётся козырей. А это значит, тем меньше они сумеют из меня вытянуть, когда возьмут. Я их вымотаю. И взять меня для них станет важнее, чем вытянуть из меня информацию. Им же надо закрывать дело. И на меня просто не останется времени. Ведь, это же — бюрократия, машина, безликий безмозглый зверь. Ему всё равно, что съесть. Пока он кормится всем, что ему попадается. Когда он меня настигнет, он уже будет сыт…