Столетняя война. Том I. Испытание битвой - Джонатан Сампшен

мир в герцогстве. Частные войны, давняя привилегия гасконской знати, продолжали разрушать целые регионы, разобщать и ослаблять союзников Эдуарда III. Так Гийом-Раймон, сеньор де Комон, который был одним из главных действующих лиц английской кампании 1340 года, два года спустя перешел на сторону французов, и сделал это вероятно в результате частной войны с д'Альбре. Он так и не примирился с Эдуардом III. Переписка английского правительства со своими чиновниками в Гаскони в этот период наполнена жалобами на гражданские споры между дворянами и предписаниями примирить соперников, пока один из них не перешел на сторону врага. В южной части Ландов и Байонны последние остатки контроля со стороны центральной власти исчезли в начале 1340-х годов. Арно де Дюрфор, получивший владения в баскской провинции Лабурдан за участие в войне против французов и наваррцев, на протяжении всего этого периода вел здесь частную войну с кланом д'Альбре, и обе группировки вели упорную партизанскую войну против жителей Байонны. Эдуард III сначала послал главного судью гасконского апелляционного суда (предшественника Шордича) для восстановления порядка, а затем попытался навязать свою волю путем конфискации владений Дюрфора в Лабурдан. Эти меры оказались совершенно неэффективными. Арно вновь занял свои земли, устроив "резню, хаос и разрушения". Купцы Байонны продолжали подвергаться нападениям и грабежам на дорогах и водных путях вокруг города. По всей округе появились каменные башни, вокруг которых разбойники разбивали свои лагеря. За два года, по сентябрь 1343 года, герцогские доходы Байонны не принесли в казну ничего. Из-за царившей там анархии, записал клерк в своей книге, это было quasi tota destructa (полным разрушением). Это был крайний, но не уникальный случай. Николас де ла Беше в эти дни передвигался с эскортом из сорока человек, что было вдвое больше, чем требовалось его предшественнику. Не было смысла винить его в этих трудностях. Его деятельность требовала больших полномочий, чем те, которыми мог обладать простой администратор[717].

Самым значительным вкладом Беше в благополучие герцогства было соблюдение перемирия в Малеструа, гораздо более эффективное, чем его более воинственный и склонный к заговорам предшественник смог осуществить во время перемирия в Эсплешене. Во времена Беше в Гаскони было много полуофициального бандитизма, но с февраля 1343 года по июнь 1345 года там не было ни одной кампании. Эта передышка в почти два с половиной года от крупных военных расходов стала столь необходимой для восстановления управления герцогством и должна была позволить хотя бы частично погасить задолженность по военному жалованию. Никто, однако, не мог себе представить, что перемирие продлится долго или что война, когда она возобновится, будет вестись так, как англичане вели ее раньше. Когда завеса оборонительных крепостей была так тонка, политика пассивной местной обороны должна была в какой-то момент потерпеть неудачу. Стены гасконских городов и замков нуждались в программе ремонта, рассчитанной на более длительный срок и стоили гораздо дороже, чем англичане могли себе позволить. Нападение стало единственным средством защиты, а военная добыча — единственным средством оплаты. Лояльность гасконского дворянства покупалась большими пожалованиями земель, которые еще предстояло отвоевать у Филиппа VI. Эти обещания не могли быть отложены на неопределенный срок. К 1345 году условием выживания герцогства стало большое наступление на юго-западе под руководством короля или кого-то, кто мог бы убедительно его представлять.

Англичане, естественно, были лучше знакомы со своими собственными проблемами, чем с проблемами Филиппа VI. Однако стало очевидно, что трудности французского правительства на юго-западе были еще более серьезными. Действия французских армий там в начале 1340-х годов были весьма невпечатляющими, несмотря на их численное превосходство. Ни кампания графа Валентинуа в 1341 году, ни кампания епископа Бове в 1342 году не принесли ничего, кроме возвращения нескольких замков, которые англичане захватили в нарушение перемирия. Финансовый кризис французской короны особенно тяжело отразился на управлении на юге. В Лангедоке не существовало налога с продаж, который все еще неумело собирался в главных городах севера, а отказ южных налогоплательщиков продолжать платить подымный налог во время перемирия был абсолютным. Епископ Бове, возобновивший свои функции в качестве лейтенанта короля примерно через месяц после перемирия в Малеструа, почти сразу же столкнулся с широко распространенным и порой жестоким сопротивлением своим уполномоченным, которое он не имел возможности подавить. В период с марта по май 1343 года епископ был вынужден отменять сбор налогов в одном округе за другим. Кроме налогов, согласованных с Генеральными Штатами в августе 1343 года, корона не взимала никаких налогов на юге в 1343, 1344 и 1345 годах[718].

Симптомы кризиса лояльности и серьезного нарушения общественного порядка стали очень заметны с конца 1342 года, когда экономические трудности усилились, а оставшиеся не у дел солдаты начали стекаться в Лангедок. В некоторых случаях источниками беспорядков стали частные войны, но в более широком масштабе и с большим ожесточением. Банда в 400 кавалеристов, разорившая Альбижуа в 1345 году, делала это с развернутыми знаменами и под звуки труб. В походах на Гасконь частная война была фактически узаконена французской короной во время мира или перемирия на том основании, что эти регионы когда-то входили в состав герцогства Аквитания, где обычаи позволяли это делать. Появление первых самостоятельных компаний наемников-рутьеров было более зловещим событием. Это были большие банды вооруженных людей, организованные как военные подразделения с формальной структурой командования, эмблемами и названиями. Банда под называнием Société de la Folie (Веселая компания) терроризировала район Нима в течение восемнадцати месяцев, пока ее главарь не был схвачен и повешен в июне 1344 года. Как и большинство ему подобных, он принадлежал к мелкому провинциальному дворянству, которое больше всего пострадало от экономических проблем того периода. Подобные инциденты, а их было немало, подрывали престиж короны и снижали ее способность собирать налоги, а также способность жителей платить их. Более того, они побуждали жителей юго-запада думать о местной, а не о коллективной обороне. Возможно, выбор был невелик. В 1341 году город Ажен получил привилегированные грамоты, ограничивающие его военные обязательства предоставлением 200 сержантов на сорок дней, и то только для защиты границы с Гасконью во время войны. Город Кондом заключил очень похожее соглашение. Оба города находились в регионах, страдающих от разбойничьих нападений и частных войн[719].

Разрушение гражданского порядка постепенно слилось с войной. Мятежным местным баронам было слишком легко превратить разбой в политику и сделать свои частные интересы интересами Эдуарда III в надежде получить его поддержку. У чиновников Эдуарда III не было причин быть избирательными. В Ажене это была давняя проблема. Провинция с ее многочисленными сеньориальными замками и непрерывными частными войнами имела давнюю традицию гражданского насилия, более древнюю, чем война, и долгое время укрывала англофилов по разным причинам. Появление таких же условий в других провинциях, где воспоминания об английском управлении