Дитя Феникса. Часть 1 - Барбара Эрскин

Элейн задумчиво прошлась по комнате. Вдалеке послышался звон колокола: в аббатстве Келсо начиналась вечерня.

Снизу, из булочной, доносились женские голоса и шлепки теста, бросаемого в печь, во дворе напротив беспрестанно лаяла собака, а по мостовой, ведущей к замку, постукивали колеса повозок. Ее внимание привлекли крики и плеск воды – несколько мальчишек, раздевшись догола, прыгали в речке, поднимая брызги, и поливая друг друга. Элейн понаблюдала за ними, потом села на кровать, прислонившись к стене и прикрыв глаза.

Должно быть, она вздремнула, потому что, посмотрев в окно, увидела, как солнце скрывается за домами. Внизу, в булочной, было тихо, стих даже уличный шум.

– Он не придет, – подумала Элейн.

Во рту у нее пересохло; живот ее уже не томился ожиданием. Ее охватило тяжелое чувство покорности судьбе. Значит, так оно и должно быть! Элейн сняла салфетку, которой была накрыта корзина со снедью, и заглянула туда. Ей сразу захотелось и пить и есть, и тут же в животе у нее забурчало.

Она сидела на кровати, скрестив ноги, держа в одной руке чашу с вином, а в другой пирог, когда внизу, в тихом переулке, послышались шаги. Кто-то остановился, подойдя к дому, и Элейн затаила дыхание. Шаги уже слышались на лестнице, кто-то шагал, переступая через одну ступеньку. Рука Элейн, державшая вино, судорожно сжалась и побелела, когда засов дернулся в двери вверх-вниз; раздалось приглушенное проклятие, и после паузы быстрый стук по косяку.

Раз-два-три-четыре-пять-шестъ…

Он все-таки пришел! Поставив чашу на стол так резко, что вино расплескалось, Элейн вскочила с кровати, стряхнула крошки с платья и, подбежав к двери, трясущимися руками отодвинула засов.

Александр тоже был закутан в простую накидку, его золотисто-рыжие волосы скрывал капюшон. Захлопнув ногой дверь, он едва поймал Элейн, бросившуюся в его объятия.

– Элейн, милая, ты уже подумала, что я не приду? Боже милосердный, как я скучал по тебе! – Он прижал ее к себе так сильно, что она чуть не задохнулась. – Элейн, что же я наделал? Ведь ты должна была быть матерью маленького Алекса! Ты должна была стать королевой! Боже, каким глупцом я был! Когда тебя не было рядом, я словно лишился части себя. Я, наверное, никогда больше не позволю тебе уехать. Почему наша судьба разлучает нас? – Он отстранил ее от себя, посмотрел ей в глаза; это был тихий крик его измученной души.

Элейн приникла к его груди.

– Ты – король, и ты не властен над своей судьбой, – грустно сказала она. Ее поразило то, какой страстью и гневом были наполнены его слова. Если эти чувства искренни, то почему тогда он отверг ее, почему женился на Мари?

Догадавшись, о чем она подумала, Александр простонал:

– Ты права. Моя судьба – это мой трон, моя страна. Женись я на тебе – и Шотландия была бы ввергнута в хаос. И все же, зная это, я не могу жить без тебя! Что же нам делать, милая моя?

– Заниматься любовью, – тихо проговорила Элейн. – Если наша любовь от Бога, ей не нужно ни благословение церкви, ни одобрение людей.

Александру вдруг стало нечем дышать. Взглянув на Элейн, он словно растворился в ее глазах, но в следующее мгновение очнулся, покрывая поцелуями эти глаза, и волосы, и губы, и щеки… Руки его тем временем устремились за спину, там, где шнурки удерживали ее платье, и, наконец, Элейн стояла перед ним – нагая и прекрасная. Взгляд Александра ласкал ее почти ощутимо, его любовь жгла кожу, воспламеняла чувство и заставляла замирать сердце. Элейн протянула руку и расстегнула массивную золотую пряжку, удерживавшую плащ на плечах короля. Вдруг Александр улыбнулся:

– Ты сильно похудела, милая. Почему ты не доела пирожок? – Он кивнул на надкушенный кусок, лежащий около подушки.

– Сейчас я не могу есть.

– Хорошо, тогда позже! – сказал он, шагнув ей навстречу…

Было уже очень поздно, совсем темно, когда они добрались до того, что оставалось в корзинке. Яркие звезды смотрели через окно на эту ночную трапезу.

Элейн засмеялась:

– Я вся в крошках!

– Тогда я слижу их! Хочешь еще вина, милая? – Кувшин стукнулся о чашу, несколько капель пролилось Элейн на грудь, и Александр слизнул и их.

– Нам пора уходить?

– Да. И поодиночке. – Александр вздохнул. – Нас, вероятно, уже ищут. Надеюсь, твоя леди Ронвен имеет в запасе историю-другую для твоего мужа, а?

– Она что-нибудь придумает. – Элейн и думать не хотела о том, что Ронвен придумает для Роберта. С тех пор как она снова почувствовала себя в объятиях Александра, все остальное ее не интересовало. – Мы сможем увидеться здесь еще раз?

– Конечно! – решительно ответил он.

Уже рассветало, когда Александр оделся и направился к двери.

– Не возвращайся в замок, пока не откроют главные ворота, – сказал он Элейн, – а потом смешайся с толпой, и тебя не заметят.

Он повернулся и исчез за дверью.

Они еще трижды встречались в маленькой комнатке над пекарней, пока Александр вместе со своим двором не начал готовиться к отъезду на север, в замок Стирлинг. Их встречи, похоже, прошли незамеченными, а в ту первую ночь, когда Элейн вернулась в замок лишь под утро, Роберт, как оказалось, напился до беспамятства и спал в большой гостиной замка прямо на полу. Каждый день Элейн с опасением ожидала, что Роберт решит вернуться в Лондон, но он, казалось, был рад дожидаться здесь своего брата, проводя время таким образом.

Но пока о Роджере не было никаких известий.

Замок Стирлинг. Октябрь

Две недели спустя после переезда в Стирлинг Ронвен снова принесла Элейн ее тяжелую накидку и велела одеваться.

– Быстрее! – сказала она. – Тут не так легко остаться незамеченной. Я получила записку от короля, ты должна ждать его в доме точильщика у стен замка. Сэр Роберт ускакал куда-то со своим братом, я сама видела их, а королева, как всегда, сидит с ребенком. Трудностей быть не должно. – Она поправила накидку. – Ты счастлива, милая?

Элейн кивнула.

– Я так люблю его, что не представляю, как могла бы жить без него!

– Даже если ты никогда не сможешь стать его королевой?

– Даже и тогда. – Элейн улыбнулась. – Эинион ошибся, мы должны смириться с этим. Или, может быть, боги передумали?!

– Ты больше не заглядывала в будущее?

– Нет. – Элейн шепнула Доннету, что он должен остаться дома, и тот разочарованно поджал хвост. – Я не хочу знать будущее, Ронвен. Я живу настоящим, вот и все. Я хочу быть ближе к Александру и хочу, чтобы Роберт держался подальше от меня и моей постели. Неужели это так ужасно?

Женщины помолчали некоторое время, потом Ронвен покачала головой и сказала:

– Для меня важно только то, что ты счастлива, милая.

Узкая улица, по которой они шли в поисках дома точильщика, была вымощена грубым булыжником. Наконец они увидели этот дом, стоявший почти у самой стены замка. Рядом с домом стояла крытая повозка, запряженная двумя быками, разморенными осенним солнцем. Окна дома были закрыты ставнями; он казался совершенно безжизненным. Ронвен провела Элейн по темному, дурно пахнущему проходу вокруг дома, но та не обращала ни на что внимания, поглощенная мыслями о предстоящем свидании. В тупике, в стене дома, маленькая дверь была приоткрыта.