Героическая тема в русском фольклоре - Александр Орлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Менее ярко описывается самая одежда. Упоминается кафтан с позументами, соболиная шуба не русского, а заморского соболя, говорится, что драгоценная одежда вся выстрочена золотом и серебром.
Самое замечательное, однако, не столько сам кафтан, сколько уже совсем необыкновенные пуговицы на нем. Пуговицы эти литые, и на них изображены молодцы и девушки. Точнее — на пуговках вылиты молодцы, а «в петельки вплетено по красной по девице». Когда такую пуговицу застегивают, то получается, что девица обнимает молодца (Рыбн. I, 16 и др.). Пуговицы могут быть и на другой сюжет: при застегивании девица подносит молодцу чарочку (Рыбн. II, 131 и др.).
Но если у Дюка лапти со свистом, то у Чурилы — пуговицы с музыкой. Стоит дотронуться до таких пуговиц, и
Добры молодцы играют в гусли яровчаты,Развеселяют красных девушек.(Рыбн. 131)
Такие пуговки характерны для Чурилы, у Дюка их никогда не бывает. Для того чтобы пуговки звенели, надо, чтобы они коснулись одна другой, т. е. они представляют собой нечто вроде бубенцов.
Он стал пуговку о пуговку позванивать.(Рыбн. 29)
В других случаях по пуговкам надо провести рукой или даже ударить по ним, и тогда они издают приятный звук. Чурила уверен в победе. Кроме всего прочего, его пуговки могут издавать соловьиное пение.
Так молодцы «щапят» в течение трех лет, и все киевляне уверены в победе Чурилы. Но в последний день и час Дюк выкидывает в церкви такую штуку, что победа остается за ним: его пуговки уже не только звенят и поют, но издают такой страшный звериный и змеиный рев, что все киевляне падают навзничь.
Он стал пуговку о пуговку позванивать,Вдруг запели птицы певучие,Закричали зверьки все рыкучие.(Рыбн. 29)
Мало того: Дюк ухитряется воочию показать народу зверей, заключенных в его пуговицах. Они у него не литые, как у Чурилы, а самые настоящие.
Налетели тут птицы клевучие,Наскакали тут звери рыкучие,А тут в церкви все да оземь пали,Оземь пали да ины обмерли.(Гильф. 159)
Киевляне молят Дюка перестать и признают своего ставленника Чурилу побежденным.
Дюк выигрывает огромный заклад или получает право отрубить Чуриле голову. Илья Муромец предлагает Дюку простить Чурилу в его «первой вине», и Дюк его великодушно прощает.
Ученые чрезвычайно много бились, чтобы доказать либо мифологическое, либо иноземное происхождение замечательных пуговиц Чурилы и Дюка. Иногда это делается вопреки здравому смыслу и имеющимся материалам.
Так, Лященко в соответствии со своей теорией венгерского происхождения сюжета видит в парных пуговицах и нашивных петлях венгерку. Увлеченный своей венгерской теорией, Лященко недооценивает им же открытые и приведенные материалы, свидетельствующие о том, что и в этой детали былина отражает русский быт. Лященко привел археологические материалы по работам И. И. Толстого и Кондакова. И. П. Кондаков проследил так называемый «звериный стиль» на древнерусской утвари и уборах, в том числе он останавливается и на пуговицах Дюка. Рассмотрение украшений на одеждах, а также изучение монист, которые ценились за то, что при движении издавали звон, приводит к выводу, что «полые колокольчики, металлические бляшки производили тот эффект шума, который как бы соответствовал изображенным на пуговицах птицам и зверям».[179]
Из подобных материалов вполне можно сделать вывод, что полые литые пуговицы, издававшие звон, если их ударить одну о другую, или прикоснуться к ним рукой, или ударить по ним (в былинах Дюк ударяет по ним плеткой), — так же реальны, как и все остальные детали этой былины. Звон и звук гиперболизируются до чудовищных размеров, так же, как подсолнечник, который несут сорок человек. Звук этот так силен, что от него падают люди. Тем самым пуговки приобретают сатирическую окраску, служат насмешкой над модниками и франтами XVI–XVII вв. Пуговицы игривого характера, которыми хвастает Чурила, могут быть и художественным вымыслом: от такого вымысла реалистический характер былины отнюдь не страдает.
Былина кончается кратко рассказанным полным посрамлением Чурилы. Чурила все еще не признает себя окончательно побежденным. Он предлагает Дюку новое состязание: прыгнуть на коне через Пучай-реку. Такое предложение означает соперничество в конях и их качестве: иметь наилучшего коня составляло предмет гордости настоящего «щапа».
Но и здесь Чурила терпит полное поражение. Он падает в воду. Дюков конь неизменно лучше коня Чурилы. Дюк перескакивает через реку и вытаскивает из воды Чурилу за волосы. Теперь Дюк желает воспользоваться своим правом и отрубить Чуриле голову, но тут за него вступаются киевские бабы, а с ними за него вступается и Владимир. Дюк и на этот раз щадит Чурилу и отпускает его с такими словами:
Ай же ты, Чурилушка Пленкович!А пусть ты князем Владимиром упрошенный,А киевскими бабами уплаканный!Ты не езди-то с нами со бурлаками,Ты не езди во чисто поле поляковать,А живи ты во граде во Киеве,В Киеве во граде между бабами.(Гильф. 159)
Дюк возвращается к себе в Галич или Индию, и тем песня кончается. Подробное ознакомление с былиной вскрывает ее смысл. Она представляет собой сатиру на московское боярство XVII века. На это указывает вся бытовая обстановка, которая обрисована в этой былине с исключительной яркостью.
ПРИМЕЧАНИЯ
Тексты былин приводятся в современной орфографии, без сохранения элементов фонетической транскрипции, в некоторых случаях применяемой собирателями. Так, вместо бутто, племяньниця, уежжали, веть и т. д. пишется будто, племянница, уезжали, ведь. Равным образом местные или индивидуальные особенности произношения заменяются фонетическими нормами общерусского языка. Вместо Владимер, тотарин, колачик, жона, жанитьсе, тоби, тибя, всих, есён, ёна, ёрлаки, винно, кось, руський, ище, ишшо, ишше, оше и т. д. всюду пишется: Владимир, татарин, калачик, жена, жениться, тебе, тебя, всех, ясен, она, ярлыки, видно, кость, русский, еще и т. д. От этого принципа делается отступление только в тех случаях, если бы такая замена нарушила ритм стиха; сохраняются такие обороты, как: горючми слезми, никто ей не знает, русска голова, камень самоцветныий и т. д.
А. С. ОРЛОВ ГЕРОИЧЕСКИЕ ТЕМЫ ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫПубликуется по изданию: Орлов А. С. Героические темы древней русской литературы. М.-Л., Издательство АН СССР, 1945.
К главе IПовесть временных лет. Издание: Акад. А. А Шахматов. Повесть временных лет, т. I. П., 1916: Исследования: 1. Акад. М. И. Сухомлинов. О преданиях в древней русской летописи, Сборник Отдел. русск. яз. и словесн. Акад. наук, т. 85. СПб., 1908; 2. Н. И. Костомаров. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказаниях и обычаях. Собр. соч., т. XIII, кн. 5; 3. И. Хрущов. О древнерусских исторических повестях и сказаниях. Киев, 1878.
К главе IIСлово о полку Игореве. Издание и исследование: Акад. А. С. Орлов. Слово о полку Игореве. М.-Л., 1938; Библиография: Слово о полку Игореве. Библиография изданий переводов и исследований. Сост. В. П. Адрианова-Перетц.
К главе IIIПовести о татарском нашествии. Тексты: Ипатьевская летопись. Полное собрание русских летописей изд. Археогр. комиссии, т. II, изд. 2. СПб, 1908; 2. Лаврентьевская летопись. Полное собрание русских летописей, изд. Археогр. комиссии, т. I. Л., 1926.
K главе IVПовесть об Александре Невском. Издание: Памятники древней письменности, XXXVI. СПб., 1882 и XXXIV. СПб., 1892. Исследования: 1. Н. И. Серебрянский. Древнерусские княжеские жития. М., 1915; 2. Б. Мансикка. Житие Александра Невского. СПб., 1913.
Слово о погибели Русской земли. Издание: X. Лопарев. Памятник древней письменности, 1898.
Повести о Довмонте. Издание и исследование: Н. И. Серебрянский. Древнерусские княжеские жития. М., 1915.
Псковская первая летопись. Издание: Полное собрание русских летописей, т. IV. СПб., 1848.
К главе VПовести о Куликовской битве. Издание и исследование: С. К. Шамбинаго. Повести о Мамаевом побоище. Сборник. Отдел. русск. яз. и словесн., Акад. наук, т. 81. № 7. СПб., 1906.
К главе VIПовести о татарских нашествиях на Москву. Издание: Полное собрание русских летописей, т. VI, с. 98–109, 124–128; т. VIII, с. 42–48, 65–68.
К главе VIIПовесть о взятии Царьграда. Издание: арх. Леонид. Повесть о Царьграде Нестора-Искандера. Памятники древней письменности, 1886. Исследование: Г. П. Бельчиков. К вопросу о составе исторической повести о взятии Царьграда. Сборник статей к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова. Л., 1934.
