Серебряный век фантастики (сборник) - Григорий Гребнев

— Это Синяев, о котором я говорил. Он лучший пилот из всех, которых я знаю. Он ответил на все вопросы.

Александр Синяев не спорил. Он уже бежал по магнитной дорожке, как бегун-марафонец. Зрителей не было. Звездолет казался необитаемым. Александр Синяев оставил позади ряд пустых пассажирских кают, потом миновал плотно закрытую дверь кают-компании.

В рубке был один Бабич. Когда удивление и радость исчезли с его лица, Александр Синяев прочитал там все.

— Они уже были здесь, — сказал Бабич. — Они сделали свое дело.

Мозг Александра Синяева оставался ясным.

— На всех планетах?

— Да. Планетологи еще там. Сначала никто не поверил. Но они передали снимки.

— А роботы? Их кто-нибудь видел?

— Действующих — нет. Нашли одного, попавшего под обвал. Омерзительное создание.

Цейтнот. Александр Синяев окинул взглядом прозрачные стены рубки. Нет, отсюда ничего не увидишь. И ничего не сделаешь. Даже если увидеть его отсюда, это будет бесполезно. Александр Синяев повернулся к выходу.

— Вы куда? Я с вами.

Александр Синяев не стал отговаривать Бабича. Они рысью бежали по коридору, мимо приоткрытой двери кают-компании.

Тезка Синяева Монин и поэт Константин Космопроходческий разговаривали за пустым обеденным столом.

— В природе существует все, — говорил Монин, вытирая пот курчавым париком. — Но чтобы планеты были так похожи, вплоть до формы материков…

— Это рифмованные планеты, — объяснил авангардист. — Творец создавал их, словно поэму.

Их лица отгородила стена коридора.

У входа в ангар, вместо пилотов-десантников, стояли рыжий медработник Дорошенко и один из подчиненных Анатолия Толейко.

— К счастью, я взял свои камеры, — говорил планетолог. — Они очень тяжелые. У меня все болит, но снимки получились отличные.

— Вероятно, это автомат с корабля, на котором погибли Бабич и этот новый. Кстати, вы слышали, что корабль возвратился? Вдруг их удастся спасти?…

— Не думаю, — возразил Дорошенко. — Кислород в их костюмах кончился несколько часов назад. Сколько же они могут не дышать?

Они загораживали проход.

— Позвольте, — сказал Николай Бабич.

Не успев удивиться, они посторонились. Бабич и Александр Синяев снова вошли в ангар.

4

После светлых помещений "Земляники" десантная палуба звездолета Маб казалась мрачной. Но Бабич, по-видимому, этого не замечал. Он был настроен оптимистично.

— Конечно, меня тоже удивило появление "Земляники" возле Лагора, — говорил он. — Но потом я понял, что Монин решил все-таки поискать ваших товарищей. Оказалось, я почти угадал. Монина подбил на это Толейко.

— Каких товарищей?

— Ваших, — объяснил Бабич. — Тех, кто потерпел аварию вместе с вами.

— Какую аварию?

— Ну, когда у вас полетел инвертор, — сказал Бабич, не моргнув глазом. — Уже забыли?…

Но воспоминание не развеселило Александра Синяева:

— Скажите лучше, как вам удалось так быстро уйти от Лагора?

— Монин стартовал сам, — сказал-Бабич. — Он прослушал эфир, но ничего не обнаружил. Он торопился назад — ведь он ушел без предупреждения. Если бы он задержался, планетологи сошли бы с ума.

— Они еще на планетах?

— Да, возвратилась всего одна группа. Те, которые нашли поврежденного робота.

Александр Синяев уже ни в чем не сомневался. Он знал, что они опоздали. Роботы закончили перестройку оазиса и унеслись к Лагору. Возможно, как раз сейчас абордажные экипажи идут в последнюю отчаянную атаку, а Дзанг вызывает подкрепления. Но просить у Круга?… Александр Синяев знал, что они не успеют.

А они уже стояли на полу перед пультом, пол загораживал половину неба, и только купол над головами оставался полупрозрачным. Их окружал небосвод, усеянный алмазной пылью. Планеты-близнецы шли по орбитам, замыкая витки вокруг угасшего солнца. Черный силуэт "Земляники" казался продолговатой ямой, вырытой кем-то в небе.

— Пусто, — сказал Бабич.

Александр Синяев тоже ничего не видел. Но это не значило, что его нет поблизости. Корабль Роботов легко мог затеряться в необъятном небе, к тому же он наверняка был в защитном поле. Оставался единственный шанс.

— Вы убеждены, что Корабль Роботов — единственное наследство цивилизации Маб? — спросил вдруг Бабич. — А если ваш Круг тоже запущен оттуда?…

Александр Синяев не ответил. Он коснулся узкой сиреневой полосы под шаром датчика навигационных задач. Из пульта, как лунный луч, выдвинулся хрустальный стержень — и задрожал.

"Если только они не ушли, — думал Александр Синяев, глядя на его затухающие колебания. — Если не успели подготовиться к старту. Пусть они еще здесь, в черном оазисе…"

Он был готов отдать все, чтобы это оказалось так. Но у него не было почти ничего — только две человеческие жизни. Он взялся за лунный луч.

5

Это устройство предназначалось его создателями для связи со своими кораблями во время аварии или при других экстренных обстоятельствах. Любой звездолет Маб в радиусе до светового года обязан был немедленно откликнуться, услышав этот сигнал.

Александр Синяев взялся за лунный луч и осторожным движением потянул его на себя. Прошла минута, прежде чем он отозвался — коротким судорожным толчком — и снова замер в ладони Александра Синяева.

Человек посмотрел вверх.

Они с Бабичем увидели его одновременно. Они находились в звездной пустыне, вдалеке от спиральных ветвей Галактики, поблизости не было ярких звезд — только угасшее солнце со своими планетами, — и лишь мелкая светящаяся пыль лежала на стенах рубки. Часть неба заслонял продолговатый силуэт "Земляники", и совсем рядом с ней свет умер, утонув в круглом провале, похожем на глаз скелета.

Корабль Роботов откликнулся на сигнал. Выйдя из защитного поля, он мертвым пятном лежал на теплом звездном сиянии.

Вдали от бурь, бушующих над ним,На дне пучин, под бездной вышних вод,Глубоким сном, извечным и глухим,Спит Кракен крепко: редко луч блеснетВ бездонной мгле; укрыта плоть боковГигантских губок вечною броней;И смотрит вверх, на слабый свет дневной,Из многих потаенных уголков,Раскинув чутко сеть живых ветвейПолипов исполинских хищный лес. Онспит давно, морских огромных змейВо сне глотая; но дождется дня —Наступит час последнего огня;И в мир людей и жителей небесВпервые он всплывет — за гибелью своей.[1]

Корабль Роботов ждал. Чудовищный пережиток прошлого, рожденный на рассвете Вселенной, он привык к одиночеству. Чередовались геологические периоды, облака сгущались в планеты, гасли и возникали солнца — и все это время он был один, выполняя миссию, для которой был создан. Он был одинок, и некому было подтвердить реальность его существования. Сейчас, вероятно, впервые за свою жизнь, он очнулся, услышав призыв подобного себе исполина, и ждал, что за этим последует. Нужно было спешить, пока ему не надоело ожидание.