Таежный тупик. Странствия - Василий Михайлович Песков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Янош Бодо попросил задержаться в селе до вечера, и я увидел, как много радости доставляют людям встречи в кружках. В одном из них я принял даже участие в пении – «Катюшу» тут знают и любят.
Варга Чаба познакомил меня также с группой сельских журналистов-общественников – выпускают восьмистраничную ежемесячную газету с сельскими новостями, советами по хозяйству, похвалой отличившимся, с критикой и дискуссиями…
К характеру жизни в селе Сабади присматривается вся Венгрия.
Во время поездки представился еще случай мимоходом заглянуть в Эбэш к Яношу Портере. Встретились мы друзьями. За кофе, бросая в чашечку сахар, Янош сказал:
– Восьми лет узнал вкус сахара. Рассказать как?
В здешнем степном районе осенью 1944 года гремели танковые бои. Село Яноша оказалось как раз в полосе столкновения.
– Немцы спешно угнали скот. Но держались тут крепко. Нас пугали: «Русские вам покажут». Бой мы слышали, сидя в укрытии. А потом стихло. И вдруг дверь открылась – на пороге стоял офицер. Лицо закопчено, рука перевязана. Меня, стоявшего с краю, офицер потрепал по вихрам и сказал: «Идите все по домам». Меня офицер задержал. Достал из сумки что-то белое и положил мне в ладонь. Увидев растерянность, показал: в рот, в рот! Так я впервые в жизни попробовал сахар.
У Яноша две дочери, Агнеш и Рита. Учатся в университете и в гимназии. Неплохо знают русский язык, помогают нам в разговоре с отцом. Историю с сахаром они знают давно, с самого детства. А теперь понимают и символический ее смысл.
– Все, что было, – голодное детство, бедность, хождение в институт босиком – дочери знают по моим рассказам. Им трудно поверить, что все это было, так изменилась жизнь. Мой долг, наш долг – объяснить молодым истоки всех перемен.
Проводив дочерей, на крылечко, где мы сидим, Янош выносит из дома шкатулку и молча ее открывает. Я вижу три заржавевших патрона, ремень с позеленевшей пряжкой, пуговицы, алюминиевую ложку, почерневший значок с надписью «Гвардия»…
– Недавно сносили в селе постройку, и возле стены бульдозер поддел… Тут шли бои. Могу представить, как это было: бежал человек и скошен был пулей или осколком. Привалило… Эти железки помогли опознать: советский солдат. Я как узнал – сразу же прибежал… Прах хранится вон там, в уголке сада, – сколотил деревянную урну, бережно прикопал. Теперь обдумываю, как лучше захоронить. Кладбища в Эбэше нет – хороним своих в Дебрецене, на городском кладбище. Но для этой могилы местечко найдем обязательно. Обязательно!
До сельсовета, где ожидала машина, с Яношем мы прошлись по селу пешком. У Дома культуры я обратил внимание на доску из мрамора в обрамлении аккуратных веночков.
– О чем-то память?
– Тут написано: «Слава Советской армии – освободительнице».
В первый же год, когда Янош стал председателем, была установлена эта доска.
На этом месте я сделал снимок на память. На фотографии – Янош Портере, сельский человек, в судьбе которого отразилась судьба нынешней Венгрии.
Что может кооператив
Зеркало состояния сельского хозяйства – городской магазин. В этом смысле любой продовольственный магазин в Будапеште дает немалую пищу для размышлений. Слово «изобилие» наиболее точно выражает то, что ты видишь. Есть все, что только может растить земля и что искусно выращено, собрано, по-хозяйски переработано, любовно упаковано, расфасовано, вежливо продается. Восемнадцать сортов колбасы, сорок два сорта сыра. Фрукты, овощи – как будто они только сегодня с ветки и с грядки. Разумеется, никаких очередей. Никто не покупает продукты впрок, потому что завтра он может купить их свежими и в нужном количестве. Осторожно спрашиваю у венгерских друзей: были когда-нибудь очереди? Да, отвечают, в пятидесятых годах надо было рано вставать, чтобы купить хлеба и мяса. Это были, насколько помнится, годы коллективизации Венгрии? Да. То были годы «второй» разумной кооперации. И что же? Да вот результаты перед глазами…
Бо́льшая часть земли в Венгрии сегодня принадлежит кооперативам (семьдесят процентов) и госхозам (около двадцати пяти процентов). Остальное – приусадебные участки крестьян, рабочих, интеллигенции, земли единоличников. Изобилие продовольствия – результат умелого, эффективного хозяйствования на земле. Впечатляющи темпы развития производства. И понятен интерес во всем мире к венгерскому опыту.
Не хлебом единым жив человек, однако все радости жизни идут вослед хлебу. Венгерские продовольственные магазины я, признаюсь, рассматривал как музеи. А громадный Музей сельского хозяйства в Будапеште был как бы их продолжением. Поездив немало по миру, впервые я видел музей, в коем прослежено все – от истоков хозяйствования людей на земле до эволюции венгров-кочевников, ставших едва ли не лучшими в Европе полеводами, садоводами, животноводами, огородниками. Современная агрокультура тут рождалась не по счету «раз-два», у нее глубокие корни. Достаточно сказать, что первая в Европе Высшая сельскохозяйственная школа была открыта в 1797 году тут, в Венгрии. Трудолюбие венгра-земледельца, его страсть «копаться в земле» обращают на себя внимание каждого посетившего эту страну. Экспозицию музея в Будапеште венчает выставка рисунков деревенских детей: косят сено, стригут барашка, режут свинью, пасут гусей, собирают яблоки, доят корову, чинят на поле красный комбайн. Это не воспоминание о лете городских ребятишек, это жизнь, в которой сельские дети принимают участие с самых первых шагов. Она для них дорога́ и естественна. «Плавать учатся в детстве», – сказал мой спутник, имея в виду не ярко-синюю воду сельского пруда, изображенного на одном из рисунков, а океан жизни. Так в Венгрии было всегда. Однако в каждом доме тут знают хрестоматийный стих о том, как голодный мальчик просит у матери хлеба. «Хлебушек уже спит», – говорили сынишке вечером. «Хлебушек еще не проснулся…» – слышал он утром. Венгрия была страной богатых земельных магнатов и бедняков, едва сводивших концы с концами.
После освобождения от фашизма и провозглашения республики стал вопрос о социальной справедливости и создании высокотоварного сельского производства – несмотря на высокую агрокультуру, треть необходимого хлеба традиционно Венгрия покупала за рубежом. Опередив события, скажем: сегодня Венгрия половину своего урожая пшеницы продает за рубеж. И это только один показатель революции в сельском хозяйстве. Путь к успеху легким тут не был. Помнят в селах поражения и
