Мадджхима Никая - Сиддхартха Гаутама
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Магандия, глаз наслаждается формами, находит удовольствие в формах, радуется формам. Это было укрощено Татхагатой, охраняется, защищается, сдерживается. И он обучает Дхамме ради сдерживания [глаза]. В отношении этого ли ты сказал: «Отшельник Готама — разрушитель возрастания»?
«В отношении этого я сказал, Мастер Готама: «Отшельник Готама — разрушитель возрастания». И почему? Потому что это дошло до нас в наших [священных] текстах».
«Ухо наслаждается звуками…
Нос наслаждается запахами…
Язык наслаждается вкусами…
Тело наслаждается осязаемыми вещами…
Ум наслаждается умственными объектами, находит удовольствие в умственных объектах, радуется умственным объектам. Это было укрощено Татхагатой, охраняется, защищается, сдерживается. И он обучает Дхамме ради сдерживания [ума]. В отношении этого ли ты сказал: «Отшельник Готама — разрушитель возрастания»?
«В отношении этого я сказал, Мастер Готама: «Отшельник Готама — разрушитель возрастания». И почему? Потому что это дошло до нас в наших [священных] текстах».
«Как ты думаешь, Магандия? Бывает так, что прежде некий человек наслаждался собой благодаря формам, познаваемым глазом, которые желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанны с чувственным желанием, вызывающие страсть. Позже, поняв в соответствии с действительностью возникновение, исчезновение, привлекательность, опасность, и спасение в отношении форм, он смог бы отбросить жажду к формам, устранить взбудораженность к формам, пребывать без влечения, с внутренне умиротворённым умом. Что бы ты сказал о нём, Магандия?»
«Ничего, Мастер Готама».
«Как ты думаешь, Магандия? Может быть так, что прежде некий человек наслаждался собой благодаря звукам… запахам… вкусам… осязаемым вещам, познаваемым телом, которые желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанны с чувственным желанием, вызывающие страсть. Позже, поняв в соответствии с действительностью возникновение, исчезновение, привлекательность, опасность, и спасение в отношении осязаемых вещей, он смог бы отбросить жажду к осязаемым вещам, устранить взбудораженность к осязаемым вещам, пребывать без влечения, с внутренне умиротворённым умом. Что бы ты сказал о нём, Магандия?»
«Ничего, Мастер Готама».
«Магандия, прежде, когда я жил домохозяйской жизнью, я наслаждался собой, будучи обеспеченным и наделённым пятью нитями чувственных удовольствий: формами, познаваемыми глазом… осязаемыми вещами, познаваемыми телом, которые желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанны с чувственным желанием, вызывающие страсть. У меня было три дворца: один для зимнего сезона, один для летнего, один для сезона дождей. Четыре месяца я проводил во дворце для сезона дождей, наслаждаясь собой благодаря музыкантам, среди которых не было ни одного мужчины. И я ни разу не спускался в нижние помещения дворца.
Позже, поняв в соответствии с действительностью возникновение, исчезновение, привлекательность, опасность, и спасение в отношении чувственных удовольствий, я отбросил жажду к чувственным удовольствиям, устранил взбудораженность к чувственным удовольствиям, пребывал без влечения, с внутренне умиротворённым умом.
Я вижу других существ, которые не освобождены от жажды к чувственным удовольствиям, как их пожирает жажда к чувственным удовольствиям, как они сгорают во взбудораженности к чувственным удовольствиям, потакают чувственным удовольствиям, и я не завидую им, как и не наслаждаюсь этим. И почему? Потому что, Магандия, есть наслаждение, которое отделено от чувственных удовольствий, отделено от неблагих состояний, которое превосходит даже небесное блаженство. Поскольку я наслаждаюсь этим, то я не завидую низшему, как и не наслаждаюсь этим.
Представь, Магандия, домохозяина или сына домохозяина — богатого, с большим богатством и имуществом, обеспеченного и наделённого пятью нитями чувственного удовольствия. Он мог бы наслаждаться собой благодаря формам, познаваемым глазом… звукам… запахам… вкусам… осязаемым вещам, познаваемым телом, которые желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанны с чувственным желанием, вызывающие страсть. Если он хорошо себя вёл телом, речью, и умом, то после распада тела, после смерти, он может переродиться в счастливом уделе, в небесном мире в свите богов Тридцати Трёх. И там, окружённый нимфами в роще Нанданы, он может наслаждаться собой, будучи обеспеченным и наделённым пятью нитями божественных чувственных удовольствий. Представь, если бы он увидел домохозяина или сына домохозяина, который наслаждается собой, обеспеченный и наделённый пятью нитями [человеческих] чувственных удовольствий. Как ты думаешь, Магандия? Стал бы этот молодой дэва, окружённый нимфами в роще Нанданы, наслаждающийся собой, будучи обеспеченным и наделённым пятью нитями божественных чувственных удовольствий, завидовать домохозяину или сыну домохозяина из-за пяти нитей человеческих чувственных удовольствий, или мог бы он соблазниться человеческими чувственными удовольствиями?»
«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что божественные чувственные удовольствия куда более превосходны и возвышенны, нежели человеческие чувственные удовольствия».
«Точно также, Магандия, прежде, когда я жил домохозяйской жизнью, я наслаждался собой… Позже, поняв в соответствии с действительностью… пребывал без влечения, с внутренне умиротворённым умом. Я вижу других существ, которые не освобождены от жажды к чувственным удовольствиям… не завидую низшему, как и не наслаждаюсь этим.
Представь, Магандия, прокажённого с язвами и волдырями на членах своего тела, пожираемого червями, расчёсывающего коросты на ранах своими ногтями, прижигающего своё тело над ямой с раскалёнными углями. И вот его друзья и товарищи, его родственники и родня, привели бы к нему врача, чтобы излечить его. Врач изготовил бы для него лекарство, и благодаря этому лекарству тот человек излечился бы от проказы, стал благополучным и счастливым, независимым, хозяином самому себе, и отправился бы туда, куда пожелал. Затем он увидел бы другого прокажённого… прижигающего своё тело над ямой с раскалёнными углями. Как ты думаешь, Магандия? Стал бы этот человек завидовать тому прокажённому из-за его прижигания [тела] над ямой с раскалёнными углями или же из-за его использования лекарства?»
«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что когда есть болезнь, есть потребность в лекарстве, а когда болезни нет, то и нет потребности в лекарстве».
«Точно также, Магандия, прежде, когда я жил домохозяйской жизнью, я наслаждался собой… Позже, поняв в соответствии с действительностью… пребывал без влечения, с внутренне умиротворённым умом. Я вижу других существ, которые не освобождены от жажды к чувственным удовольствиям… не завидую низшему, как и не наслаждаюсь этим.
Представь, Магандия, прокажённого с язвами и волдырями на членах своего тела… И вот его друзья… привели бы к нему врача, чтобы излечить его… стал благополучным и счастливым, независимым, хозяином самому себе, и отправился бы туда, куда пожелал. И два сильных человека схватили бы его за обе руки и потащили к яме с раскалёнными углями. Как ты думаешь, Магандия? Разве не стал бы этот человек выкручиваться всем своим телом?»
«Да, Мастер Готама. И почему? Потому что этот огонь воистину болезненный для прикосновения, горячий, обжигающий».
«Как ты думаешь, Магандия? Только теперь этот огонь стал болезненным для прикосновения, горячим, обжигающим, или же прежде он тоже был огнём, который болезненный для прикосновения, горячий, обжигающий?»
«Мастер Готама, этот огонь и сейчас болезненный
