Странствия убийцы - Робин Хобб

Я побежал вдогонку за Кетриккен. Она стояла около крылатого быка. Он спал, подогнув под себя ноги, могучие плечи вздымались, огромная голова лежала на коленях. Это было во всех отношениях великолепное изображение быка, начиная с широкого разлета рогов и заканчивая хвостом с кисточкой. Раздвоенные копыта глубоко зарылись в листья, но я не сомневался, что они там. Кетриккен широко развела руки, чтобы измерить его рога. Как и у всех остальных, у него были крылья, спокойно сложенные на широкой черной спине.

– Можно мне взглянуть на карту? – спросил я, и королева очнулась от своих мечтаний.

– Я уже сверилась с ней, – тихо сказала она. – Это место отмечено. Мы прошли остатки двух каменных мостов. Это сходится с тем, что изображено на карте. А отметка на колонне, которую нашел шут, соответствует одной из тех, которые ты скопировал в городе для этого направления. Я думаю, раньше тут был берег озера, по крайней мере так я прочитала карту.

– Берег озера, – кивнул я про себя, раздумывая над тем, что было изображено на карте Вериги. – Может быть. Может быть, оно обмелело и превратилось в болото. Но что тогда означают все эти статуи?

Она неопределенным жестом обвела лес:

– Возможно, сад или парк?

Я огляделся и покачал головой:

– Не похоже ни на один из виденных мною садов. Статуи стоят где и как попало. Разве в саду не должно быть единого замысла? Во всяком случае, так учила меня Пейшенс. Здесь только статуи. Никаких дорожек, или клумб, или… Кетриккен? Вы видели изображения только спящих существ?

Она нахмурилась на мгновение.

– По-моему, так. И я почти уверена, что все они крылатые.

– Может быть, это кладбище? – предположил я. – Может быть, под этими существами гробницы? Может быть, это своего рода геральдика и так отмечены места захоронения разных семейств?

Кетриккен задумчиво покачала головой:

– Может, и так. Но зачем это кладбище отметили на карте?

– А сад зачем? – возразил я.

Оставшуюся часть дня мы провели, исследуя местность. Мы нашли множество животных, самых невероятных, но у всех были крылья, и все спали. Они были здесь очень давно. Присмотревшись внимательнее, я понял, что огромные деревья выросли вокруг статуй, а не статуи размещены под ними. Некоторые скульптуры были почти полностью скрыты мхом и листьями. От одного осталась только огромная зубастая морда, торчащая из болотистой почвы. Обнаженные острые зубы сверкали серебром. Но я не нашел ни одного с изъяном или трещиной. Все они выглядят безукоризненно, как в тот день, когда были созданы. И я так и не понял, чем окрашен камень. Это не похоже на краску, и цвета совершенно не поблекли с годами.

Этим вечером у костра я медленно излагал спутникам свои соображения. И пытался расчесать гребнем Кетриккен свои мокрые волосы. Поздним вечером я ускользнул из лагеря, чтобы как следует вымыться – в первый раз с тех пор, как мы покинули Джампи. Кроме того, я попытался выстирать кое-что из одежды. Когда я вернулся в лагерь, то обнаружил, что у всех остальных были те же самые мысли. Кеттл угрюмо развешивала мокрое белье на драконе, чтобы просушить его. Щеки Кетриккен были розовее обычного, и она заплетала свои мокрые волосы в тугую косу. Старлинг, по-видимому, уже забыла, что сердилась на меня. Она сидела перед костром, на лице ее было мечтательное выражение, и я почти видел слова и ноты, которые она составляла. Я подумал, на что это похоже и нет ли в этом чего-нибудь общего с решением задач, которые ставила передо мной Кеттл. Странно было наблюдать за ее лицом и знать, что у нее в голове рождается песня.

Ночной Волк подошел и прижался головой к моему колену.

Мне не нравится устраивать логово среди этих живых камней, — сообщил он мне.

– Правда, кажется, что они в любой момент могут проснуться, – заметил я.

Кеттл со вздохом опустилась на землю рядом со мной и медленно покачала своей старой головой.

– Не думаю. – Ее голос звучал так, словно она почти жалела об этом.

– Что ж, если в эту тайну нам не проникнуть, а дорога кончается здесь, мы должны покинуть их завтра и продолжить наш путь, – заявила Кетриккен.

– Что вы будете делать, – тихо спросил шут, – если Верити не окажется в последней точке, отмеченной на карте?

– Не знаю, – устало ответила Кетриккен. – И не собираюсь беспокоиться, пока этого не случилось. У меня все еще остается дело, которое необходимо завершить. Пока оно не будет закончено, я не стану впадать в отчаяние.

Меня потрясло, что она говорила об этом как об игре, в которой один последний ход может привести к победе. Потом я решил, что провел слишком много времени, размышляя о задачах Кеттл. Я выдрал последний колтун из своих волос и завязал их сзади в хвостик.

Пойдем со мной охотиться, пока не стемнело? — предложил волк.

– Пожалуй, пойду поохочусь с Ночным Волком, – заявил я, вставая и потягиваясь. Я посмотрел на шута, но он казался погруженным в свои мысли и ничего не ответил.

Когда я отошел от огня, Кетриккен спросила:

– А ты не боишься идти один?

– Мы далеко от Дороги Скилла. – Это был самый мирный день за долгое, долгое время. В некотором роде.

– Может быть, мы и ушли далеко от Дороги Скилла, но мы все еще в самом сердце страны, которую некогда населяли владеющие им. Их следы повсюду. Пока ты ходишь по этим горам, ты не можешь считать себя в безопасности. Ты не должен идти один.

Ночной Волк тихо заскулил, торопясь идти. Мне хотелось охотиться вместе с ним, выслеживать, гнать и бежать сквозь ночь без каких-либо человеческих мыслей. Но я не мог оставить без внимания предупреждение Кеттл.

– Я пойду с ним, – внезапно предложила Старлинг. Она встала, вытирая руки о бедра. Если кто-нибудь кроме меня и подумал, что это странно, никто не подал виду. Я ожидал, по крайней мере, насмешливого напутствия от шута, но он продолжал молча смотреть в огонь. Я надеялся, что он не собирался снова заболеть.

Ты не возражаешь, чтобы она пошла с нами? — спросил я Ночного Волка.

В ответ он тихо, покорно вздохнул и затрусил прочь от огня. Я следом, и Старлинг поспешила за мной.

– Разве мы не должны догнать его? – спросила она через несколько секунд. Лес и сгущающиеся сумерки смыкались над нами. Ночного Волка нигде не было видно, но мне и не нужно было его видеть.

Я сказал, не шепотом, но очень тихо:

– Когда мы охотимся, то двигаемся независимо друг от друга. Когда один из нас вспугивает какую-то дичь, другой быстро подходит, чтобы перехватить ее или присоединиться к погоне.

Мои глаза быстро привыкли к темноте. Охота уводила нас от статуй в лесную ночь, не знающую человеческих рук. Весенние запахи усилились, лягушки и насекомые громко распевали вокруг нас свои песни. Вскоре я наткнулся на какой-то след и пошел по нему. Старлинг шла за мной, не бесшумно, но с достаточной ловкостью. Когда человек, ночью или днем, идет по лесу, он может двигаться в гармонии с лесом – либо безнадежно разрушая ее. Некоторые инстинктивно чувствуют, как это делать, другим никак не удается научиться. Старлинг двигалась с лесом, ныряя под нависающие сучья и уверенно обходя деревья. Она не пыталась силой пробиться через заросли и легко маневрировала, чтобы не запутаться в сучковатых ветвях.

Ты так следишь за ней, что не увидишь кролика, даже если наступишь на него! – упрекнул меня Ночной Волк.

В это мгновение кролик выскочил из кустов у самых моих ног. Я прыгнул за ним и согнулся, чтобы преследовать его по охотничьей тропе. Он был гораздо быстрее меня, но я знал, что, скорее всего, он побежит по кругу. Я также знал, что Ночной Волк быстро двигается ему наперерез. Я слышал, как Старлинг спешит вслед за мной, но у меня не было времени думать о ней. Я старался не упустить кролика, который увертывался, огибая деревья и ныряя под коряги. Дважды я чуть не поймал его, и дважды он уходил от меня. Но когда он снова попытался сдвоить свой след, то попал прямо в пасть волку. Он прыгнул, прижал его к земле передними лапами и сжал зубы.

Я вспорол ему брюхо и вывалил внутренности для волка, когда нас догнала Старлинг. Ночной Волк моментально проглотил свою долю добычи.

Давай найдем другого, — предложил он и исчез в ночи.

– Он всегда отдает тебе мясо? – спросила Старлинг.

– Он не отдает. Он позволяет мне нести его. Но он знает, что сейчас лучшее время для охоты, и надеется вскоре убить еще одного. А если не убьет, он знает, что я сохраню для него мясо и мы поделимся позже.

Я привязал мертвого кролика к поясу и двинулся в ночь, теплая тушка стукалась об мою ногу.

– О! – Старлинг пошла за мной. Вскоре, как бы в ответ на что-то, она заметила: – Я не вижу ничего оскорбительного в твоей связи с волком.

– Я тоже, – тихо ответил я. Что-то в том, как она выбрала слова, укололо меня.

Я продолжал красться по дороге, насторожив глаза и уши, и слышал тихий топот ног Ночного Волка слева от меня. Я надеялся, что он вспугнет дичь. Спустя некоторое время Старлинг добавила: