Ледяная княжна - Екатерина Боброва

И как будто мне кто-то ответил. В темноте смутно мелькнула чья-то тень, послышался тревожный шепот. Да что, к проклятому, происходит?

Я наклонилась к костру, дунула на угли. Вспыхнули алые огоньки, освещая меня и ночь.

– С ума сошла? – Отшельник дернул меня за рукав, отпихивая от костра. – Выдать нас хочешь?

– Хочу ответ. – Я ухватила его за руку, не давая вернуться в темноту.

– Хорошо, идем, – сдался он, помогая мне встать.

Шли недолго. Буквально метров двадцать. Но этого мне хватило, чтобы два раза споткнуться и один раз упасть, повиснув на северянине. Тот ругнулся, но подхватил меня, не давая окончательно растянуться на мху.

Впереди раздался резкий крик птицы, слева ему отозвалась еще одна. Это что за птичий базар посреди леса? Мы остановились, а Отшельник пронзительно закричал, вторя пернатым. Так вот кто в лесу развлекается!

Сбоку вынырнул темный силуэт и Сойкиным голосом поинтересовался:

– А она здесь зачем?

– Так надо, – кратко ответил Отшельник, и мое любопытство перешло в категорию зашкаливающего. – Докладывай.

– Трое. На лошадях. Проследовали по дороге в Тасновку. Следом через полчаса отряд гвардейцев. Пешком. Человек двадцать.

Гвардейцы? Ночью? Странно – не то слово.

– Лэриш, возвращаемся.

А вот и ответ. Очень многословно.

– Утром ранний подъем. Тебе лучше лечь спать.

– Лэриш, все утром, – вступил в разговор Сойка, так как я и не планировала двигаться с места.

Действительно, стою, а меня, как маленькую девочку, уговаривают. Придется возвращаться. Надеюсь, кое-кто сдержит слово и утром мне все расскажет.

Глава 6

Северные сказки, которые совсем не сказки

Утром я позорно проспала. Точнее, меня просто не разбудили. Проснулась, только когда завозился под боком Трикси, засопел и закинул на меня ноги. Открыла глаза – серое утро было теплым и хмурым. В воздухе отчетливо пахло осенней сыростью. Мох вокруг блестел от осевшей росы, а одежда и волосы были влажными на ощупь. Серое низкое небо обещало в ближайшее время «порадовать» нас дождем.

Я аккуратно выбралась из-под привалившегося ко мне Трикси. Похоже, мальчишка приполз ко мне под утро в поисках тепла, когда Пьетро и остальные мужчины встали.

Села, огляделась. Лагерь был уже почти свернут, но нас с Трикси будить не спешили. Взглянула на серьезные лица мужчин и с досады прикусила губу. Так и есть, проспала. Они уже все обсудили и даже приняли решение, а детей будить не стали, дабы не мешали разговорам взрослых. Хорошо же… Я припомню кое-кому ночное обещание и больше верить на слово не стану.

– Доброе утро. – Отшельник присел рядом на корточки, заглянул мне в глаза и внезапно улыбнулся.

Я напряглась. Улыбка ледяного, да еще с утра пораньше… явно не к добру. Впрочем, выглядел северянин довольно мирно. Светлые волосы от влажности завились и крупными волнами спадали на лоб и плечи. Глаза больше не пугали своим нечеловеческим блеском, а были вполне обычного светло-голубого цвета.

– Доброе, – ответила я, настороженно принимая упаковку сухпайка. Развернула. Ничего нового. Все те же галеты, мясо, орехи и шоколад. Скоро я возненавижу армейские обеды, пусть они и питательны, но жутко однообразны.

От изучающего взгляда Отшельника мне стало не по себе. И вкус галеты показался не таким, как вчера, и мясо было слишком соленым…

– Лэриш, ночью кое-что произошло.

Я оторвалась от изучения завтрака и выжидающе посмотрела на северянина. Давай, не тяни. Я и так заснула с трудом, строя разные версии случившегося.

– Мы вынуждены разделиться. Циркач, Сказочник и Зеленый поведут южан дальше, а нам придется задержаться, чтобы кое-что проверить. Не думаю, что это серьезно, и мы их скоро догоним.

– Мы? – переспросила я, не совсем понимая, к чему клонит Отшельник.

– Я, ты и Сойка, – подтвердил мою безумную догадку командир.

Естественно, в этот момент я пыталась прожевать галету и конечно же от неожиданности подавилась. Или я брежу, или северянин сошел с ума. Но с чего он решил тащить с собой на разведку девчонку, которую еще недавно считал шпионкой? Будь я на его месте, я бы точно не стала так рисковать.

Что же произошло ночью, и почему ледяной изменил свое мнение обо мне? Или это очередная военная хитрость?

– Держи. – Сойка протянул мне флягу, плюхаясь рядом на лежанку из ветвей.

Трикси громко зевнул, просыпаясь. Сойка дружески потрепал мальчика по взъерошенным волосам, сунул в руки завтрак и посоветовал есть быстрее, дабы обогнать некоторых, которые еле-еле ковыряются в еде, да еще и давятся ею.

– И что мы будем проверять? – уточнила я, откашлявшись.

Ледяной справа, ледяной слева. Я начинаю чувствовать себя не слишком уютно. Гораздо спокойнее было, когда они считали меня шпионкой. Внезапное дружелюбие, внимательные взгляды… И почему у меня стойкое ощущение, что северяне знают гораздо больше, чем говорят?

– Обсудим по дороге. – Отшельник выразительно кивнул в сторону Трикси.

Оказалось, пока мы с малышом изволили почивать, взрослые успели поделить припасы и оружие и ждали только нас. Удивительное человеколюбие, особенно после трудного перехода.

Как только закончили завтрак, два отряда разошлись в разные стороны. Пьетро со своими людьми и трое северян отправились в сторону болот, а мы втроем – на юг. Метров через двести показалась дорога. На земле четко отпечатались человеческие следы и лошадиные копыта.

Пока выходили из леса, хранили молчание. Мне гордость не позволяла навязываться с расспросами, а ледяные почему-то выдерживали паузу. Но сейчас, при виде следов, мое терпение дало сбой.

– И что такого странного было в гвардейцах, что вы решили пойти следом?

И ведь не хотела, а вопрос все равно прозвучал ехидно.

– Лэриш… – Отшельник остановился, поизучал дорогу у себя под ногами. – Или все же скажешь свое северное имя? Поверь, «южная колючка» звучит не слишком приятно для девушки.

Это он лэриш назвал южной колючкой? И как только язык повернулся сказать такое про чудный цветок, распускающийся раз в год в степях на южных границах Шарналии. Да, у него есть колючки, но у розы, если на то пошло, тоже имеются острые шипы.

– Пусть будет колючка, – пожала плечами я, делая вид, что мне все равно.

Сойка хмыкнул. Ответ, как и вопрос, был с подоплекой, и его явно развеселила моя реакция.

– Так что там с гвардейцами? – напомнила я.

– Это были не гвардейцы. – Лицо Отшельника окаменело, взгляд стал тяжелым, а в воздухе ощутимо запахло неприятностями.

– А кто? – спросила я, отметив, как все внутри леденеет от пугающего предчувствия.

– Крестьяне, обычные крестьяне, – криво усмехнулся Сойка, – только не совсем живые. Точнее, мертвые, но как бы тебе объяснить…

– Сойка, хватит пугать девушку, – оборвал его Отшельник. – Лэриш, что ты знаешь о льолдах?

Льолды. Честно говоря, я надеялась, что мне не придется услышать это слово, тем более в такой ситуации. Это в детстве все воспринимается как страшная сказка, а становясь старше, понимаешь, что лучше бы оно сказкой и осталось.

– Дед, ну расскажи. – Я требовательно дергаю деда за рукав, залезаю к нему на колени и просительно заглядываю в глаза.

– Что же тебе рассказать, моя розочка? – Дед хитро улыбается, а у меня внутри все дрожит от нетерпения.

– Страшную-страшную сказку, – хлопаю я в ладоши и прикусываю губу. Северные сказки мне нравятся больше южных. В южных все несерьезно, никто никого не убивает, все только женятся и живут долго и счастливо. А вот в северных…

– Ну если страшную… – Дед глубоко задумывается, а я замираю в предвкушении. – Тогда слушай. Давным-давно, когда Трехликий только собирался воплотиться в человека, его Мать оказалась у нас, в Ледяных горах. Проклятый и его слуги долго гнали бедную женщину по стране, замыслив уничтожить и не дать появиться Трехликому на свет.

Горы встретили Мать не слишком гостеприимно. В ответ на просьбу о помощи перед ней закрывались двери одна за другой. Лишь сорок семей согласились встать на защиту Матери и ее будущего ребенка. Они поднялись в пещеры и спрятались там, но проклятый придумал хитрый план. Страх северян и их боязнь помочь Матери открыли для него человеческие сердца. Через этот страх он забрал к себе души, навечно упрятав в свое бездонное темное нутро, а на место пожранных душ вселил часть себя. Так появились льолды.

– Как это? – спрашиваю шепотом. И почему-то становится зябко. Я прижимаюсь к широкой груди деда, и тот успокаивающе гладит меня по плечу.

– Это, внученька, очень опасные существа. Внутри у них лишь холод и тоска. Холодно им от того, что проклятый – не человек, и сущность его – холоднее льда. А тоскуют они о своей потерянной душе. Вот и получается, милая, что тянет их к людям, а как увидят человека, рождается внутри у них такая завистливая злоба, что не могут удержаться и убивают.