Браво-Два-Ноль - Энди Макнаб

Содержимое подсумков на ремне состоит из боеприпасов и предметов первой необходимости: воды, продовольствия и аптечки первой помощи, а также личных вещей. На это задание каждый из нас возьмет с собой ТМ, кусок маскировочной сети, чтобы обеспечить искусственное укрытие, если не удастся найти естественное, и шанцевый инструмент, чтобы в случае необходимости рыть землю, раскапывая кабель. Боец не должен снимать ремень с подсумками, но если это все же произошло, подсумки должны оставаться под рукой. Ночью необходимо постоянно поддерживать с ними физический контакт. Если ремень с ними снят, значит, во время сна их нужно подложить под голову. То же самое относится и к оружию.

Лучший способ перемещения снаряжения, как показывает опыт, заключается в челночных передвижениях двух групп по четыре человека: пока одна четверка обеспечивает прикрытие, другая таскает, а затем все меняются ролями. Работа эта была тяжелая, и я без особой радости смотрел на те двадцать километров, которые нам предстоит преодолеть от места высадки с вертолета до магистрали в первую ночь — а может быть, на это уйдут две ночи. Определенно, отрабатывать переноску тяжестей сейчас мы не собирались: это лишь поможет почувствовать себя промокшими, замерзшими и голодными, а больше ничего не даст.

Зато мы потренировались вылезать из вертолета, а также отработали действия на тот случай, если нас обнаружат в момент высадки.

Теперь все было нацелено на выполнение задачи. Если мы не занимались чем-то конкретным, то думали о том, что нам предстоит. Мы «всё проходили, всё проговаривали», и я видел на лицах ребят сосредоточенную решимость.

Кормили нас централизованно, и повара обливались потом, стараясь нам угодить. Большая часть полка уже покинула лагерь, отправившись выполнять боевые задания, но оставалось еще достаточно ребят, чтобы было кому работать на кухне и провожать на дело очередную партию счастливчиков. Ребята из роты «А» все как один остриглись наголо. Спереди у них чернели загорелые лица, а сзади сверкали белоснежные голые черепа. Среди этих ребят были записные модники, любившие по пятницам покорять своим внешним видом женскую половину военного городка, и вот теперь они были вынуждены мучиться с худшими прическами на свете. Наверное, бедолаги молились о том, чтобы война продлилась подольше и волосы успели снова отрасти.

Поскольку теперь многие полковые проблемы решались централизованно, я то и дело натыкался на людей, с которыми уже давно не сталкивался. Обменяться несколькими теплыми фразами, узнать, какое у кого имеется чтиво, заграбастать это чтиво себе. То было замечательное время. Все были общительными, как никогда, возможно, потому что нас не отвлекало ничто постороннее, все думали только о предстоящем деле. Чувство эйфории было всеобщим. Со времен Второй мировой войны и Дэвида Стирлинга наш полк еще никогда и нигде не собирался в таком полном составе.

На определенном этапе нам сделали какую-то омерзительную прививку на тот случай, если Саддам Хусейн вздумает применить биологическое оружие. Теоретически после первой вакцинации следовало выждать пару дней и прийти за повторной, но большинство из нас вышло из игры после первого же укола. Это было что-то жуткое, руки поднимались сами собой, словно воздушные шарики, так что повторения не хотел никто.

Восемнадцатого числа нам сообщили, что мы должны выдвинуться вперед на другую точку, на аэродром, откуда нам предстоит вылететь на задание. Мы разобрали свои личные вещи на тот случай, чтобы нашим родственникам не попало ничего двусмысленного и откровенно порнографического. Затем все еще раз проверят ребята из роты, поэтому можно не опасаться, что твой резиновый фетиш будет выставлен на всеобщее обозрение. Чтобы не создавать лишних хлопот своим родственникам, все хранят отдельно военное снаряжение, отдельно личные вещи. Закрепив на мешках с вещами бирки со своими именами, мы передали их на хранение ротному интенданту.

С оперативной базы мы вылетели на грузовом «Си-130», забитом «мизинчиками» и горами снаряжения. Перелет осуществлялся на тактической небольшой высоте, хотя самолет и не покидал воздушное пространство Саудовской Аравии. В отсеке было слишком шумно, чтобы разговаривать. Я заткнул уши и опустил голову.

Мы приземлились на большой базе коалиционных сил уже ночью и в кромешной темноте принялись разгружать свои вещи. Вокруг стоял непрерывный гул, раздирающий уши. На ярко освещенную взлетно-посадочную полосу то и дело садились самолеты, другие, наоборот, поднимались в небо: от разведчиков до штурмовиков «А-10» «Тандерболт».

Теперь мы оказались гораздо ближе к иракской границе, чем прежде, и я обратил внимание на то, насколько здесь прохладнее. Определенно, мы успели привыкнуть к более комфортным условиям, а тут чувствовать себя уютно можно было только в свитере или куртке, даже занимаясь разгрузкой. Разложив свои спальные мешки на траве под пальмами, мы достали из подсумков посуду и приготовили чай.

Я лежал на спине, уставившись на звездное небо, и вдруг услышал шум, который начинался, словно приглушенные раскаты отдаленной грозы, но постепенно нарастал и вскоре заполнил собой все небо. Над нами, волна за волной, проходили стратегические бомбардировщики «Б-52», направляясь в сторону Ирака. Я словно воочию видел картину с плаката времен Второй мировой войны, призывающего вербоваться в армию. Самолеты-заправщики выбрасывали за собой длинные штанги, и истребители пристраивались к ним сзади, пополняя запасы топлива. Небо ревело на протяжении пяти или шести минут. Такая могучая, грозная армада, захватившая господство на небесах, — а далеко внизу, на земле, на траве расселась горстка придурков, распивающих чай. Самодостаточные, одержимые самими собой, поглощенные приготовлениями к операции, мы не видели происходящего вокруг. И вот только сейчас мы открыли глаза: война в Персидском заливе — это не просто несколько человек, которым поручили отправиться в глубокий тыл неприятеля, это нечто очень и очень серьезное и большое, твою мать. И мы приблизились еще на один шаг вперед, так что теперь нам остается только совершить последний бросок, и можно будет уже внести свою лепту в общую заварушку.

Перед самым рассветом завыли сирены, и повсюду вокруг засуетились люди. Мы понятия не имели, что происходит, поэтому остались лежать в спальных мешках.

— Всем в укрытие! — послышался чей-то крик, но нам было слишком тепло и уютно в своих мешках. Никто из нас не двинулся с места, и с полным основанием. Если бы кому-то было нужно сообщить нам о том, что происходит, этот человек подошел бы и все рассказал. Наконец кто-то крикнул: «СКАДы!», и мы встрепенулись. Мы уже собирались выбраться из спальных мешков, когда поступил отбой тревоги.

В течение всего дня рядом с нами кто-нибудь обязательно настраивал радиоприемник на выпуск информационной программы Би-би-си. Время от времени слышалась также музыкальная заставка комедийного сериала про семейку Арчеров. Куда бы ни забросила судьба английских солдат, среди них обязательно найдется тот, кто будет день за днем слушать рассказ про похождения этих деревенских придурков.

Нас предупредили, что нам предстоит вылететь сегодня ночью. Эта новость явилась огромным облегчением. На аэродром мы отправимся только с тем, что у нас за плечами.

Днем я официально зачитал приказ. При этом присутствовали все, кто имел отношение к операции: все члены моей группы, командир роты и офицер службы безопасности, контролирующий все действия нашей роты.

После того как я зачитаю приказ вслух, он будет передан в оперативный центр, где и останется до тех пор, пока операция не будет полностью завершена. Таким образом, в случае возникновения чрезвычайной ситуации можно будет определить, что именно я хотел сделать. Так, скажем, если на четвертый день мы должны были достичь точки «А», но нас там не оказалось, начальство поймет, что нужно высылать самолет и ловить сообщения моего ТМ.

Сверху каждого листа с приказом напечатаны слова: «Только для тех, к кому это относится», напоминающие о секретности. Это наиважнейшее требование: каждый должен знать только то, что касается его напрямую. Так, например, летчики, которым предстоит доставить нас на место, при чтении приказа не присутствовали.

Начал я с описания характера местности, на которой нам предстояло укрываться. Приказ необходимо объяснять так, словно никто понятия не имеет о происходящем, — поэтому в данном случае я начал с того, что указал на карте Ирак и перечислил, с какими государствами он граничит. Затем надо переходить к особенностям места предстоящей операции, каковым для нас должен был стать поворот магистрали. Я описал местные условия и перечислил ту скудную топографическую информацию, которой располагал. Всем тем, что было известно мне, я должен был поделиться с остальными.