Замок Нейшванштейн (сборник) - Елена Федорова

– Нет, – улыбнулся юноша. – Возможно…

– Странно, – задумчиво проговорила Николь и медленно пошла прочь.

– Неужели вы так запросто уйдете? – сказал юноша, преградив ей путь.

Николь подняла на него глаза и, словно впервые увидев, воскликнула:

– Так ведь вы – именно тот, кто мне нужен! Пойдемте скорее к Алену Дитриху.

Юноша не успел произнести не слова, Николь схватила его за руку и увлекла за собой.

– Вот он! – радостно сообщила она, распахнув двери.

– Александр! – обрадовался режиссер, поднимаясь из-за стола.

– Я знал, что ты ей понравишься.

Ален Дитрих заключил молодого актера в свои крепкие объятия.

– Мне кто-нибудь объяснит толком, что здесь происходит? – поинтересовался Александр.

– О-о-о! – пробасил Ален Дитрих, усаживаясь вновь в свое кресло. – Мы наконец-то нашли исполнителя на главную роль в моем новом фильме!

– А кто эта девушка, которая насильно приволокла меня к тебе? – улыбнулся актер.

– О-о-о, – нахмурился Ален Дитрих, – это – безумная сценаристка Николь Эрхарт, которую несколько минут назад я чуть не удушил собственными руками. Но теперь, я готов принести ей свои извинения, потому что лучшей кандидатуры на роль Питера Палмера нам не найти.

– Значит, на главную роль в твоем новом фильме меня утвердила сама сценаристка? – проговорил Александр.

– Безумная сценаристка, – поправил его Ален Дитрих и добродушно рассмеялся.

– А где она сейчас? – оглянувшись на дверь, спросил актер.

– Не знаю, – пробасил Ален Дитрих. – Если честно, мне порой кажется, что она и в самом деле не вполне нормальная. Да ты прочти ее сценарий. Вряд ли нормальному человеку может та-а-а-кое прийти в голову. А ей, видишь ли, пришло, раздери меня комар.

– Может быть, ты предвзято к ней относишься, Ален? – усмехнулся Александр. – Порой наши фантазии так непредсказуемы, что…

– Не спорь со мной, – погрозил ему пальцем Ален. – Эта Эрхарт так подробно описывает мельчайшие детали, что начинает казаться, будто она сама принимает непосредственное участие во всех происходящих событиях. Но она утверждает, что никогда не видела ни тех мест, которые подробнейшим образом описывает, ни людей, о которых говорит с любовным восторгом. Короче, не буду больше тебе ничего рассказывать о нашей безумной сценаристке, потому что тебе еще не раз придется лицезреть ее. Да, кстати, как тебе удалось ее очаровать?

– Никак, – усмехнулся Александр. – Я остановился у афишной тумбы, она подошла ко мне вплотную и прошептала: «Я люблю вас!» Вот и все.

– Ты шутишь?! – расхохотался Ален Дитрих.

– Нет, Ален, я говорю серьезно, – сказал Александр. – Фройлен Николь сначала объяснилась мне в любви, потом спросила про коляску, запряженную тройкой вороных коней, а потом потащила меня к тебе.

– Она спросила тебе про коляску? – перестав смеяться, переспросил Ален.

– Да, да, она спросила, не видел ли я здесь кучера Марка, который управляет этот самой коляской, – сказал Александр, внимательно глядя на побледневшее лицо режиссера. – Что-то не так, Ален?

– Ты не читал сценарий? – строго спросил Ален Дитрих.

– Еще нет, – покачал головой Александр. – Но уже наслышан о нем. Все вокруг только и говорят о гениальной Николь Эрхарт. Её, наверное, уже узнают на улицах, а я чуть было не прошел мимо…

– Погоди, – воскликнул Ален. – Ты же сказал, что она подошла к тебе и…

– Да, Ален, – проговорил Александр. – Но теперь, выслушав твои слова о ней, я склонен считать, что она объяснялась в любви не мне, а кому-то невидимому, или видимому лишь ей одной. Потому что, когда я попытался пошутить, она вытаращила глаза и посмотрела на меня так, словно я привидение. Она повернулась и пошла прочь, а я, посчитав это неслыханной дерзостью, преградил ей дорогу…

– Значит, она не узнала в тебе известного актера Александра Штайна? – хлопнул актера по плечу Ален Дитрих. Александр кивнул.

– Но ведь это – и в самом деле неслыханная наглость с ее стороны.

– Да ладно, Ален, – улыбнулся актер, – давай не будем об этом. Главное, что она меня утвердила, и мы можем приступать к работе.

– Гениальные речи! – воскликнул Ален Дитрих. – Не будем терять временя, а приступим к главному. Пойдем же я введу тебя в курс дела.

Александр вернулся домой и принялся читать сценарий, пытаясь понять характер Питера Палмера, угадать чувства, которые движут этим человеком. Но чем больше он читал, тем больше вопросов возникало. Александр отложил сценарий и набрал номер телефона Алена Дитриха.

– Какого черта ты звонишь мне ночью? – заорал режиссер. – Я впервые уснул без снотворного…

– Прости, Ален, я совсем забыл про время, – смутился Александр, глянув на часы. Стрелки показывали без четверти три. – Ладно, спи, я позвоню утром.

– Нет уж, – грозно крикнул Ален, – выкладывай, что тебе от меня понадобилось?

– Скажи, кто будет играть главную героиню? – спросил актер.

– Мирра Сорвино, – зевнул Ален Дитрих.

– Кто? – Александр не смог скрыть раздражения. – Нет, только не она. Пусть уж лучше роль Элионоры играет сама Николь Эрхарт, но только не Мирра.

– Кто? – заорал Ален Дитрих, окончательно проснувшись. Он принялся топать ногами, сыпать проклятия в адрес избалованного актера Александра Штайна и его протеже, а потом вообще швырнул трубку.

Услышав беспомощные отрывистые гудки, Александр проговорил: «Спасибо» и улыбнулся.

– Значит, мне придется работать с истеричной актрисой Миррой Сорвино и эксцентричным режиссером Аленом Дитрихом. Весёленькая компания. Ах, да, я забыл еще прибавить сюда безумную сценаристку Николь Эрхарт, – проговорил Александр, почувствовав странное волнение. – Что это со мной? Неужели… да нет же, нет…

Александр подошел к окну и, глянув на просветляющееся небо, вспомнил испуганные зеленые глаза Николь Эрхарт, ее виноватую улыбку, нежный голос и букет разноцветных кленовых листьев, которым она прикрылась, как веером.

– Какое-то наваждение, – тряхнул головой Александр. – Мне не нужна эта девушка. Не нужна. Мне вообще никто не нужен. Я самодостаточен, талантлив, знаменит, любим… Вовсе нет, я несу какой-то бред, – усмехнулся Александр и, заложив руки за спину, принялся ходить по комнате из угла в угол.

– Нии-коль, – отзывались в тишине его шаги. – Нии-коль. Ни-и-и-и-коль.

– Все, хватит, – рассердился на себя Александр. – Что, собственно произошло? Да ничего особенного. Ровным счетом ни-че-го… Нет. Произошло что-то очень важное: я получил роль в фильме «Ночь в замке», права на прокат которого, по слухам, собирается купить Голливуд. Значит… – Александр улыбнулся, – значит, вас ждет мировая известность, господин Александр Штайн. А ваш трепет перед Николь Эрхарт вполне объясним: вы зависите от нее, вот и весь секрет.

Александр уселся в кресло, закинул руки за голову, закрыл глаза и принялся напевать веселый мотивчик. Дремота укрыла его своим невидимым покрывалом и увлекла в страну грез..

Жаркое солнце нещадно палило, обжигая тела танцоров и танцовщиц своим пламенным дыханием. То тут, то там взлетали вверх салюты и фейерверки. Грохотали барабаны, отбивая четкий музыкальный ритм. Глазам было больно смотреть на яркие карнавальные костюмы украшенные перьями, блестящими стразами и живыми цветами.

– Como està usted, señor?[4] – подмигнула Александру смуглая танцовщица и, прижавшись к нему своим горячим телом, прошептала:

– Vamos conmiqo.[5]

– Нет, нет, красавица, – отстранившись от нее, проговорил Александр. – Я никуда с тобой не пойду. Я жду здесь одну девушку, даму, сеньору…

– О! – понимающе закивала головой танцовщица. – Esperas una ermosa señiora? My biån. Asta lavista, señor.[6]

– Asta la vista, señiora[7], – помахал ей рукой Александр и рассмеялся. – Как прекрасно, что на самом деле я никого не жду, и поэтому любой красавице могу либо отказать, либо…

Среди яркой, движущейся, как широкая река, толпы появилась светловолосая девушка в простеньком светлом платье с кружевным белым зонтиком над головой. Её моментально окружили танцоры и увлекли вперед. Через мгновение белый кружевной зонтик скрылся из виду.

– Я должен догнать ее, – запоздало подумал Александр и бросился вперед.

Но преодолеть реку танцующих людей было совсем непросто. Пороги и водопады настоящих рек не шли ни в какое сравнение с бьющей через край необузданной людской энергией, вырвавшейся за пределы всех запретов и сметающей на своем пути любые преграды.

Александр не успел моргнуть глазом, как остался без рубахи, и его тело тут же залили разноцветной, сверкающей на солнце краской. Танцовщицы водрузили ему на голову венец из желто-оранжевых перьев, а на плечи серебряные пластины, похожие на крылья. Теперь Александр ничем не отличался от пестрой карнавальной толпы, и если бы кто-то захотел отыскать его здесь, то напрасно потратил бы время.

– Hola, Señor! Soy Mariya. Vamos conmiqo![8]

– Нет, нет, – замотал головой Александр.