Высокое искусство - Лев Фридланд

Самое интересное в том, что кусочек кожи не переносили, а он как бы сам совершал путешествие от места своего естественного нахождения до места пересадки.

В клинику был доставлен двадцатилетний железнодорожник. Хотя он был еще молод, но у него оказалась болезнь, которая обычно встречается только в пожилом возрасте. Он страдал так называемым варикозным расширением вен бедра. Варикозное – значит, мешкообразно расширенное и, в дальнейшем, склонное к изъязвлению.

В клинику железнодорожник попал из-за последствий операции, которая была ему сделана три года назад.

Тогда на правом бедре и колене у него вырезали кусок расширенной вены. Всё было сделано правильно, но послеоперационная рана плохо зажила, а на рубце образовалась большая язва, не поддававшаяся излечению. С этим незаживающим рубцом железнодорожника и приняли в клинику.

Врачи детально ознакомились с состоянием больного. Стало ясно, что обычные меры лечения не дали бы успеха.

Решено было вырезать рубец с язвой и закрыть рану свежей кожей, – прибегнуть к пересадке кожи. Рубец был значительных размеров; требовался, следовательно, и кожный трансплантат большой величины.

Конечно, его можно было взять с другой, с левой ноги. Однако и там были расширены вены, может быть, не в такой степени, как на правой ноге, но всё же достаточной, чтобы сказаться отрицательно на питании кожи. Если же питание кожи несколько ослаблено, то, конечно, использовать ее для пересадки нет смысла, так как на ней может развиться язва. Надо было брать такой трансплантат, который подходил бы для этой цели.

Тщательный осмотр больного показал, что наиболее подходящей является кожа спины. Оттуда и взяли трансплантат.

Вернее, не взяли, а заставили его самого передвинуться. Сделали это следующим образом.

Хирург наметил в подлопаточной области кожную площадку необходимого размера. Она представляла собой четырехугольник, имевший 12 сантиметров в длину и 5 сантиметров в ширину. Кожу, однако, не отрезали сразу, а только надрезали с двух длинных сторон. Затем тонким хирургическим ножом, помещенным в боковой надрез, отслоили, или, как говорят, отсепарировали эту площадку кожи от лежащих под ней тканей.

Получилась пластинка кожи. Однако она не была отделена от остальной кожи спины; ее связывали два других, неотрезанных, края – короткие края четырехугольника.

Затем хирург взял в руки иглу с продетой в нее шелковой нитью. Длинные отслоенные стороны кожной пластинки врач загнул раневой поверхностью внутрь и сшил их. Образовалось нечто вроде цилиндрика, круглого тяжа, похожего на ручку чемодана. Будучи сшитой именно в таком виде, внутренняя кровоточащая поверхность пластинки была защищена от попадания микробов, от инфекций.

Может этот тяж отмереть, ссохнуться? Нет. Кровеносные сосуды, проходящие через два коротких неотрезанных края, прекрасно питали его.

Если теперь пересечь один из этих краев, то длинный кожный тяж с этой стороны освободится и будет походить уже не на ручку чемодана, а на кругловатый стебель с одной ножкой. Он становится подвижным. Его можно согнуть на этой ножке в любую сторону.

Теперь «стебель» мог начать путешествовать. На коже спины отмерили по направлению к ноге расстояние, равное длине «стебля», и сделали насечку – надрезали кожу в этом месте. Свободный, отсеченный конец «стебля» наклонили и вшили в насечку. Через несколько дней он прирос, и получилась снова «чемоданная ручка», только переместившаяся в сторону ноги на расстояние, равное своей длине.

Так трансплантат сделал свой первый двадцатисантиметровый шаг.

Мог теперь отмереть кожный тяж? Тоже нет. Он питался по-прежнему через свою неотрезанную ножку. А для чего вшили отрезанный край в насечку? Чтобы из надреза кожи вросли в «стебель» новые кровеносные сосуды. Тогда питание трансплантата опять будет обеспечено с двух сторон. Это очень хорошее питание, которое не позволит трансплантату ссыхаться и отмирать.

Через некоторое время он снова мог передвинуться. Для этого отрезали вторую ножку и ее освобожденный конец, описавший дугу, вшивали в новую насечку, приготовленную опять на расстоянии длины «стебля». Это был второй шаг трансплантата к больному месту на ноге.

Так, передвигаясь, «стебель» совершал намеченное врачом путешествие. От лопатки он добрался до бедра и колена правой ноги. Теперь его свободный конец вшили в насечку, сделанную рядом с границей дефектного, изъязвленного участка кожи.

Трансплантат прибыл к месту назначения. Последний раз он стал похожим на ручку чемодана.

Предстояла заключительная операция. Задняя ножка была пересечена. «Стебель» держался на одной ножке, вшитой в границу дефектного участка кожи. Его разрезали по длине шва, и «стебель» расправился. Из круглого он стал плоским и уже походил не на ручку чемодана, а на развернутый лоскут. К этому моменту старый рубец с язвой был удален, на его месте образовалась раневая поверхность, на которую и наложили развернутый лоскут «стебля». Трансплантат занял свое место. Наложенные швы укрепили его здесь навсегда. Пересадка была закончена.

Что же стало с той раной на спине, которая образовалась на месте взятия трансплантата? Она к этому времени зажила.

Хорош этот способ пересадки? Да, конечно, очень хорош. И тот ученый, кто его придумал, заслуживает большой благодарности, так как он дал врачам оружие в борьбе против обезображивания и страданий.

Но и у этого способа имелся один довольно крупный недостаток. Пока «стебель» передвигался от пункта его образования до пункта назначения, приходилось много раз по дороге вшивать в кожу то одну ножку «стебля», то другую, много раз ждать приживления «стебля». Это делало путь трансплантата очень долгим и, следовательно, выполнение всей операции очень затяжным процессом. Иногда во время проведения этой операции наступали осложнения. Значит, надо было сократить продолжительность всей процедуры пересадки. Задача казалась трудной, сложной. И всё же мысль ученого, одушевленная желанием помочь больным, нашла решение.

«Стебель» делал «шаги», он был «шагающим стеблем», весь путь он проделывал «шаг» за «шагом».

Ускорить это движение можно было одним способом: посадить «стебель» на подвижную основу, дать «пешеходу» – стеблю – «транспорт». Транспортом могла быть рука.

Так и сделали. Полоску кожи, превращенную в круглый тяж, в «чемоданную ручку», переводили со спины на живот, что требовало сравнительно немного времени, или «стебель» сразу же образовывали из кожи живота. Отсюда, с живота, один конец круглого тяжа пришивали к руке, обычно к коже нижней трети предплечья, несколько выше кисти. Когда этот край таким образом приживал к руке и кровоснабжение тяжа обеспечивалось, второй конец трансплантата отрезали от кожи живота и «стебель» держался только на предплечье. Теперь руку можно было поднести сразу же к тому месту, которое нуждалось в пересадке: к голени, щеке, носу, почти к любому участку тела.

Итак, срок путешествия «стебля» резко сокращался. Вся операция облегчалась.

Опасность осложнений также уменьшалась.

Весь этот способ пересадки, и первоначальный и сокращенный, получивший признание во всем мире, носит название: пластика круглым мигрирующим кожным стеблем. Его ввел в хирургию ученый, окулист, профессор, академик Владимир Петрович Филатов.

Новый орган

В один из дней августа 1943 года во время ожесточенных боев в полевой госпиталь доставили раненого воина Петра Сигаева. Осколок снаряда не причинил ему смертельных разрушений, непосредственно угрожающих жизни, но это было очень тяжелое ранение по своему расположению и по своим последствиям.

Когда врачи разбинтовали голову раненого, то перед ними оказался человек с поврежденной половиной лица. Нижняя челюсть была переломлена в двух местах. Все зубы на ней, за исключением четырех, оказались выбиты, был размозжен язык. От языка остались обрывки тканей, которые тут же под новокаиновым обезболиванием пришлось отрезать вплоть до самого корня.

Раненого эвакуировали в Москву. Когда он прибыл в Центральный институт травматологии, то состояние раненого ухудшилось. И это вполне понятно. Отсутствие языка постепенно подкашивало силы раненого. Без языка человек не может говорить, но гораздо большая беда в том, что без языка человек не может есть. Прием пищи у Сигаева был резко затруднен, разжевывание и проглатывание пищи были почти невозможны. Еду, даже в ограниченной степени, можно было принимать только лежа.

В Институте травматологии раненого стали лечить. Прежде всего занялись его раздробленной челюстью. Через месяц после того, как удалось искусственным питанием несколько поднять силы больного, укрепить его, улучшить общее состояние, была произведена операция: все плотные рубцы в области перелома челюсти рассекли, челюсть вытянули вперед, чтобы она заняла нормальное положение, и наложили на нее гипсовую шину сроком на шесть недель.