Ход с дамы пик - Елена Топильская

— А у них есть методика определения — серия это или не серия? — спросил заинтригованный Андрей.

— У них все есть. Вот ты, надеюсь, знаешь, что такое «почерк» преступника?

— Тоже мне, бином Ньютона. Конечно, знаю.

— Ну, и что же это, по-твоему?

— Да хоть по-моему, хоть по-твоему, то, как преступник ведет себя на месте преступления.

— Да нет, то, как преступник ведет себя на месте преступления, — это «модус операнди», способ действия.

— По-моему, что в лоб, что по лбу. У них — «модус операнди», у нас — почерк.

— А разница-то на самом деле принципиальная. Способ действия — это то, каким путем преступник обеспечивает свою безопасность при совершении преступления, возможность скрыться с места преступления и скрыть свою причастность. При этом способ действия может меняться. В одном случае он в окно влезет, а в другом, поняв, что более безопасно будет позвонить в дверь, так и сделает. И поведение-то основано на опыте преступника, раз за разом он совершенствуется и, если не пойман сразу, находит все более безопасные для себя способы совершения преступления.

— Ты меня запутала. А что же тогда почерк?

— Понимаешь, способ действия — это то, что может меняться. А вот почерк преступник как раз изменить не в силах. У него есть определенные черты характера, которые диктуют ему определенные поступки, и он их совершает независимо от опыта.

— Приведи пример.

— Хорошо. Совершены три убийства. Первое — путем нанесения ножевых ранений, второе — с применением огнестрельного оружия, третье — с использованием в качестве орудия камня и досок, иными словами, долго бил жертву камнями и всем, что попалось под руку. Это серия?

— Да ну! — отмахнулся Синцов.

— Промашка, господин хороший. Делаешь выводы по неполной информации.

— Гони полную!

— Гоню. Во всех трех случаях лица жертв были закрыты — подолом платья, картонкой, платком, а в полости тела введены посторонние предметы. Это серия?

— Хм! Теперь я бы сказал, что да. А в чем фокус?

— А в том, что сначала ты оценивал серийность по способу действия, а во втором случае — по почерку. Каким бы способом преступник ни совершал убийства, он не может изменить «почерк».

— Ха! Интересно! Давай тогда посмотрим на наши убой с точки зрения достижений бихевиористики.

— Давай! — согласилась я.

— Значит, способом действий будет нападение на жертву в парадной, нанесение ей ножевых ранений и стремительный уход с места происшествия, — рассуждал Синцов.

— Так. При этом надо иметь в виду, что способом действий могло бы быть и применение огнестрельного оружия, и сбрасывание с лестницы.

— Ты меня не запутывай, — попросил Андрей. — А почерком что будет в наших случаях? Отсутствие видимого мотива?

— Подумай.

— А что еще?

— Андрей! Напрягись!

— Ты хочешь сказать… — начал он и замолчал.

— Вот именно!

— То, что у них похищают какие-то мелкие предметы, несмотря на возможность похитить действительно реальные ценности?

— Похоже, что да. Но я не удивлюсь, если мы еще что-то проглядели в почерке.

— То есть? — удивился Синцов.

— То есть похищение незначительных фетишей — это еще не все. По этому акту мы преступника не найдем. Я думаю, что примета почерка тут лежит глубже, в чем-то другом, чего мы пока не заметили.

— Так давай заметим, — предложил разохотившийся Синцов.

— Давай, — согласилась я. — Поэтому пошли-ка пройдемся по местам происшествий.

— А проехаться тебя не устроит? Бензин наш, идеи ваши.

— Отлично, — сказала я, с трудом поднявшись со стула и осознав, что пройтись и не смогу — так ныла коленка. Может быть, именно из-за этого до меня вдруг дошло, что именно нужно искать в сводках, какие происшествия. Американские психологи сказали бы, что моя личность подсознательно противилась необходимости двигаться, так как движения причиняли боль, поэтому мой разум постарался найти выход на месте.

Синцов уже направился к двери, но я остановила его:

— Подожди, Андрей. Давай еще посмотрим сводки.

Синцов обернулся и наверняка уже хотел сказать что-то язвительное, но удержался.

— Что, нога болит? — спросил он участливо. — Давай я тебя отведу к доктору, а на места происшествий съездим завтра.

— Дело не в этом, — сказала я ему, напряженно думая о том, что я буду искать сейчас в сводках. — Я неправильно смотрела.

— Машунь, — Синцов подошел ко мне и заглянул в глаза. — Ты мне не нравишься, к доктору бы тебе, и срочно.

— Синцов, ты что, думаешь, что у меня белая горячка? Или что суставная жидкость в голову ударила? Я не то искала в сводках.

— Хорошо, хорошо. — Он подвел меня к стулу и бережно усадил. — Вот тебе твои сводки, смотри то. Только мне расскажи, что будешь искать. А то я курсов ФБР не кончал…

Я схватилась за толстенную кипу сводок и быстро нашла два нужных дня — те две субботы, которые зияли отсутствием интересующих нас убийств. Конечно. Маньяк выходил на охоту и в первую субботу сентября.

— Вот! — Я ткнула пальцем в неровные телетайпные строчки. — Конечно. Вот куда нам надо ехать сначала.

Синцов глянул мне через плечо и недоверчиво хмыкнул.

— А может, все-таки суставная жидкость в голову ударила? — саркастически спросил он. — Или я чего-то недопонял? Труп Шик Ц. А., 1917 года рождения, обнаружен в квартире по месту проживания, в качестве подозреваемого задержан племянник потерпевшей. И что тут общего с нашими дамами?

— Андрюша, — радостно сказала я. — Все-таки это серия! Мы не ошиблись. Поехали туда, на место. Только сначала позвони в этот район, спроси, племянник все еще сидит?

У Синцова сделалось такое озадаченное лицо, что мне даже стало его жалко. А во мне, как пузырьки в шампанском, фонтанировал адреналин, я даже забыла про больную ногу и готова была пешком нестись на место происшествия, чтобы проверить свою догадку. Тем не менее Андрей проявил потрясающую выдержку, не приставая больше ко мне с вопросами, а покорно набрал номер убойного отдела района, где убили старушку Шик Цилю Абрамовну, и выяснил, что старушку нашли в запертой изнутри квартире, в прихожей, на полу, с ножевой раной спины. По горячим следам был задержан племянник — единственный родственник, которому была завещана трехкомнатная квартира, хоть и загаженная, но весьма дорогостоящая, и у которого, как установило следствие, была острая нужда в жилплощади. Племянник просидел трое суток как задержанный, а затем еще неделю, будучи арестованным по подозрению в совершении убийства тетки, но затем выпущен без предъявления обвинения, и к настоящему моменту о нем уже забыли как о возможном фигуранте.

— Ну и что из этого? — сообщив мне полученные сведения, продолжал недоумевать Синцов. — Понятно, что убийство Базиковой он совершить не мог, поскольку сидел. И что нам этот племянник дает? Мы так опять выбиваемся из серии!

— Поехали, Андрюша, — сказала я, но Синцов теперь жаждал пояснений.

— Куда мы поедем? У нас все равно нет ключей от квартиры потерпевшей. Следователь нам их не даст — на каком основании?

— Если все так, как я думаю, нам не нужны ключи.

— А зачем мы тогда едем? На дверь посмотреть?

— И на дверь тоже. Да, кстати, пока мы не ушли, покажи каталог с платком, который похитили у Анжелы Погосян.

Андрей вытащил из сейфа толстенный французский каталог и открыл нужную страницу на закладке. Я внимательно рассмотрела фотографию шелкового шейного платка с набивным изображением карточных фигур — королей, дам и валетов. Андрей спрятал каталог, и мы поехали, куда собирались.

Хоть это и нехорошо, но я мучила Андрея неведением до самого подъезда, в котором когда-то проживала Циля Абрамовна Шик. Ее квартира располагалась на третьем этаже старого дома с широкими лестничными площадками, гулким лифтом и обкусанной лепниной на потолке. Мы зашли в парадную и сразу почувствовали на своих лицах прохладный ветер, гуляющий по старым домам. Немножко пахло помойкой, слышался шум трамваев.

— Пешком? — спросил Андрей, но я покачала головой.

— Вряд ли Циля Абрамовна ходила пешком на третий этаж. Здесь потолки четыре метра, это тебе не новостройки. В лифт!

Мы открыли решетчатую дверь старого лифта и вошли в кабину. Андрей нажал на кнопку третьего этажа, а я стала осматривать стенки лифта и в своем рвении, забыв о больном колене, даже присела на корточки и осмотрела пол и углы.

— Что-то потеряла? — нагнувшись, поинтересовался Синцов.

— Наоборот, нашла кое-что, — согнувшемуся в три погибели Андрею я показала на бурые пятна в виде брызг и потеков на стенке кабины напротив входа и на каплю бурого вещества на полу лифта в углу.

— Надо приезжать сюда с судмедэкспертом и изымать эти следы. Если я еще на что-то гожусь, то это кровь Цили Абрамовны.

Выйдя из лифта на третьем этаже, я направилась к квартире Шик и на изразцовом полу перед дверью увидела аналогичную каплю, с грустью отметив, что следователь, осматривавший место «глухого» убийства старухи, не счел нужным осмотреть лестничную площадку, уж про лифт я не говорю, а вместо этого наверняка с радостным гиканьем помчался задерживать несчастного племянника.