Полководец. Война генерала Петрова - Владимир Васильевич Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ленинская школа держит высоко свои боевые знамена!.. Мы не сомневались, что и на осенней проверке по всем видам боевой и политической подготовки не сдадут свои позиции начсостав и курсанты Краснознаменной ленинской школы, как ведущая часть округа…»
В акте инспекторского смотра боевой подготовки школы отмечено: политическое обеспечение учебного процесса в школе поставлено образцово, боевая выучка оценивается отлично, стрельбы всех видов проведены на «отлично». Кто долго служил в армии, знает: такие оценки на инспекторских проверках заслужить трудно, да и пишутся они в актах очень редко.
Иван Ефимович всегда с большим уважением и пониманием относился к трудящимся республик Средней Азии. Для него официальный термин «национальный вопрос» в повседневной жизни выливался в доброе, теплое отношение к людям, желание помочь им преодолеть малограмотность, бедность и отсталость.
Петров был горячий сторонник подготовки командиров из местных национальностей, он кропотливо искал, подбирал способных пареньков и принимал их в училище, несмотря на отсутствие необходимого для поступающих аттестата об окончании средней школы. В училище доучивали этих ребят. И, как правило, они становились отличными офицерами. Вот рассказ одного из них — Махкама Саидовича Саидова, живущего сейчас в Андижане:
— Однажды, в тридцать четвертом году, после окончания второго курса иду по опустевшей казарме — все разъехались в отпуск по домам. Вдруг навстречу комбриг Петров. Я отдал честь. Он остановился, спрашивает: «Почему в отпуск не уехали?» Я смутился, замялся, но доложил: «Сирота, товарищ комбриг, не к кому ехать». Петров как-то особенно внимательно посмотрел на меня, голова его дернулась. Ничего не сказал, пошел дальше. На следующий день меня вызывают в штаб. Прихожу. Там еще двадцать таких, как я, курсантов бездомных собралось. И вот вышел к нам начальник училища, посмотрел добро и весело через стекляшки пенсне и сказал: «Поедете отдыхать как все. И у каждого из вас есть семья, большая, хорошая семья — Красная Армия. Поедете в Ленинград». Оказывается, он позвонил начальнику ленинградского училища, объяснил ему суть дела и договорился, чтобы нас приняли как гостей. И вот я, бездомный мальчишка, который, кроме кишлака своего, ничего не видел, еду с товарищами в Ленинград. Нас одели в курсантскую форму, снабдили едой на дорогу, купили билеты, проводили. Это было как в сказке. В Ленинграде тоже встретили. С цветами! Поселились в училище, питались в курсантской столовой! По сути дела, и расходов-то больших на нашу поездку не было. Но отцовскую заботу Петрова никогда не забудем. Он понял наше сиротство и сделал все, чтобы не только согреть нас, но и помочь нам прикоснуться к великой культуре, расширить кругозор. Мы осмотрели Петергоф, Эрмитаж, Петропавловскую крепость, Смольный и другие исторические места. Вернулись в училище окрыленные, счастливые, и каждый из нас всю жизнь считает Петрова Ивана Ефимовича родным отцом, и не только за эту поездку, он всегда не упускал нас из виду и чем-нибудь да старался помочь нам в учебе и в жизни вообще…
Прошло много лет, теперь Саидов уже полковник в отставке, он честно и добросовестно служил в армии, прошел через всю войну. Воевал храбро и умело, о чем свидетельствуют высокие награды: орден Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степени, два ордена Красной Звезды, медаль «За отвагу» и другие медали. Вот и такие есть подводящие итог слова в рассказе полковника-ветерана Саидова: «Всю жизнь меня согревало тепло генерала Петрова, и я не подвел дорогого Ивана Ефимовича — служил честно, воевал так, чтобы моему учителю не пришлось за меня краснеть».
Рассказ Саидова напомнил и мои курсантские годы.
Мне посчастливилось быть свидетелем очень важного события в жизни всей Советской Армии и, несомненно, в службе Ивана Ефимовича Петрова. В 1939 году Указом Президиума Верховного Совета СССР был введен новый порядок принятия военной присяги. Она отныне принималась всем личным составом Вооруженных Сил одновременно — 23 февраля, в День Красной Армии и Военно-Морского Флота. Каждый военнослужащий не только произносил присягу, но и ставил свою подписи под ее текстом.
В тот день утром курсанты училища были построены на стадионе перед фасадом здания заместителем начальника училища по учебно-строевой части А.З. Арзамасцевым. Пришел Иван Ефимович, худощавый, подтянутый, с неизменным пенсне, с орденами и медалью на груди, на петлицах один ромб — он был еще комбриг. Рядом с ним полковой комиссар Фейгин, небольшого роста, коренастый. Петров взволнован, но старается этого не показать. Он произносит короткую речь, первым подходит к столу, накрытому красной скатертью, и принимает присягу. Голос его звучит громко и четко, именно так и даются клятвы. Расписывается и, высоко подняв голову, смотрит на своих питомцев. Вторым дает присягу комиссар Фейгин.
Когда все курсанты произнесли заветные слова и поставили свои подписи, Петров сказал:
— Мы дали присягу своему народу. Мы пронесем эту присягу через всю нашу жизнь как самое дорогое, как самое сокровенное, как самое ценное из всего, что у нас есть. Мы сохраним ее в нашем сердце до самого последнего часа, дня, минуты, секунды, не отступая от нее ни на шаг. И если потребует от нас наша любимая Родина умереть за счастье ее на поле боя, то, умирая, пускай каждый из нас при последнем вздохе произнесет слова: «Я честно выполнил свой долг».
Курсанты отвечают на слова Петрова дружным «ура». Мы любили его безгранично и преданно. Позови он нас в любую минуту в бой — мы пошли бы за ним, как говорится, в огонь и в воду. Строгий, знающий военное дело до тонкости, он был в то же время по-отцовски добр к курсантам, любил нас, мы это всегда ощущали. Он говорил с нами всегда откровенно, шутил, иронизировал, но никогда не опускался до панибратства, был требователен, зная, что это нужно для нашей же пользы.
Помню последний день Петрова в училище. Его назначили командиром дивизии. Незадолго перед этим были введены генеральские звания. Петров сменил два ромба (он был перед аттестацией комдивом) на генеральские алые петлицы с золотыми звездами.
В этот день Иван Ефимович был каким-то неофициальным. Он смотрел на нас добрыми глазами и не начинал говорить, видимо опасаясь, чтобы голос его не пресекся. Было так тихо, словно вокруг не было ни души. Петров взял себя в руки, сказал нам несколько сердечных напутственных слов и закончил речь так:
— За восемь лет пребывания в училище я сроднился с вами как со своей
