Большая книга семейной мудрости - Коллектив авторов

Дж. С. Копли. Мичман Огастес Брайн. 1782

Не обязательно быть могучим воином или правителем империи, можно остаться в памяти детей и внуков добрым, приятным в общении, внимательным к окружающим человеком – тоже весьма достойные качества. Таким предстает перед нами отец Николеньки Иртеньева в «Детстве» Толстого.

«…Он был человек прошлого века и имел общий молодежи того века неуловимый характер рыцарства, предприимчивости, самоуверенности, любезности и разгула. На людей нынешнего века он смотрел презрительно, и взгляд этот происходил столько же от врожденной гордости, сколько от тайной досады за то, что в наш век он не мог иметь ни того влияния, ни тех успехов, которые имел в свой. <…>

Он умел взять верх в отношениях со всяким. tie быв никогда человеком очень большого света, он всегда водился с людьми этого круга, и так, что был уважаем. Он знал ту крайнюю меру гордости и самонадеянности, которая, не оскорбляя других, возвышала его в мнении света. Он был оригинален, но не всегда, а употреблял оригинальность как средство, заменяющее в иных случаях светскость или богатство. Ничто на свете не могло возбудить в нем чувства удивления: в каком бы он ни был блестящем положении, казалось, он для него был рожден. Он так хорошо умел скрывать от других и удалять от себя известную всем темную, наполненную мелкими досадами и огорчениями сторону жизни, что нельзя было не завидовать ему. Он был знаток всех вещей, доставляющих удобства и наслаждения, и умел пользоваться ими. Конек его был блестящие связи, которые он имел частию по родству моей матери, частию по своим товарищам молодости, на которых он в душе сердился за то, что они далеко ушли в чинах, а он навсегда остался отставным поручиком гвардии. Он, как и все бывшие военные, не умел одеваться по-модному; но зато он одевался оригинально и изящно. Всегда очень широкое и легкое платье, прекрасное белье, большие отвороченные манжеты и воротнички… Впрочем, все шло к его большому росту, сильному сложению, лысой голове и спокойным, самоуверенным движениям. Он был чувствителен и даже слезлив. Часто, читая вслух, когда он доходил до патетического места, голос его начинал дрожать, слезы показывались, и он с досадой оставлял книгу…»

В.-А. Бугро. Идиллия в античном семействе. Ок. 1860-х

«Истинное мужество готово встретиться с любой опасностью и остается непоколебимым, какое бы бедствие ни угрожало».

Классика XIX столетия: дворянин, военный, «богатого отца любимый сын»… Подобных судеб – множество. Но тогда многие видели особое достоинство не в индивидуализме, а в поддержании традиций своего сословия, в исполнении долга.

…Его отец – симбирский дворянин,Иван Ильич NN-ов, муж дородный,Богатого отца любимый сын.Был сам богат; имел он ум природныйИ, что ума полезней, важный чин;С четырнадцати лет служил и с миромУволен был в отставку бригадиром;А бригадир блаженных тех временБыл человек, и следственно умен.Иван Ильич наш слыл по крайней мереЛюбезником в своей симбирской сфере…

Большинство персонажей Гомера сочетают в себе все идеальные мужские черты: это непобедимые воины, непримиримые и жестокие по отношению к врагу, ответственные государственные деятели. В то же время они добры к своим близким, привязаны к дому и нежно любят детей. Сцена прощания главного защитника Трои, царевича Гектора, с супругой – один из самых известных сюжетов в мировой литературе.

…Рек – и сына обнять устремилсяблистательный Гектор;Но младенец назад, пышноризой кормилицык лонуС криком припал, устрашася любезногоотчего вида,Яркою медью испуган и гребнемкосматовласатым,Видя ужасно его закачавшимся сверху шелома.Сладко любезный родитель и нежная матьулыбнулись.Шлем с головы немедля снимаетбожественный Гектор,Наземь кладет его, пышноблестящий,и, на руки взявшиМилого сына, целует, качает егои, поднявши,Так говорит, умоляя и Зевса, и прочихбессмертных:«Зевс и бессмертные боги! о, сотворите,да будетСей мой возлюбленный сын, каки я, знаменит среди граждан;Так же и силою крепок, и в Троеда царствует мощно.Пусть о нем некогда скажут, из боя идущеговидя:Он и отца превосходит! И пусть онс кровавой корыстьюВходит, врагов сокрушитель, и радуетматери сердце!»Рек – и супруге возлюбленной на руки онполагаетМилого сына…[7]

Почему герой восточной притчи считал себя непобедимым, пока отец был на его стороне? Потому, что его отец был могучим воином, или просто потому, что поддержка и защита родных – бесценна и придает нам силу независимо от их могущества и стратегических способностей?

Однажды могучий воин подошел к своему сыну и спросил:

– Кто самый сильный воин в нашем государстве?

– Я! – ответил тот.

Отец очень обиделся – как это, сын считает себя заведомо сильнее? Он надел доспехи, вооружился и снова отправился к сыну.

– Иди-ка сюда! – потребовал воин. – Давай в бою решим, кто из нас сильнее – ты или я!

– Зачем? – спросил сын. – Ты гораздо сильнее.

Удивился отец и спросил:

– Но почему полчаса назад ты утверждал, что являешься самым могучим воином в государстве?

– Да потому, – ответил сын, – что я знал: мой отец – на моей стороне. А значит, никто победить меня не сможет. Но если ты предлагаешь мне сразиться с тобой – я уже не так уверен в своей непобедимости…

«Отцы и дети не должны дожидаться просьбы друг от друга, а должны предупредительно давать потребное друг другу причем первенство принадлежит отцу»

Чего можно пожелать в праздничный день любимому отцу? Наверное, именно того, о чем говорится в стихотворении Ф. И. Тютчева: долгой и счастливой жизни в окружении родных и близких людей! Ведь, как известно, настоящие мужчины большую часть жизни проводят, спасая мир от бед и невзгод. Но это не значит, что они не ценят спокойствие!

Ф. Б. Дикси. Рыцарство. 1885

В сей день счастливый нежность сынаКакой бы дар принесть могла!Букет цветов? – но флора отцвела,И луг поблекнул и долина.Просить ли мне стихов у муз?У сердца я спрошусь.И вот что сердце мне сказало:В объятьях счастливой семьи,Нежнейший муж, отец-благотворитель,Друг истинный добра и бедных покровитель,Да в мире протекут драгие дни твои!Детей и подданных любовью окруженный,На лицах вкруг себя радость узришь ты.Так солнце, с горней высоты,С улыбкой смотрит на цветы,Его лучами оживленны.

П. П. Рубенс. Полководец, готовящийся к битве. Нач. XVII в.

Мужчины, как известно, не плачут. И многие стараются казаться суровыми даже тогда, когда никто не осудил бы их за проявленные чувства. Можно понять это желание, но главное, чтобы напускная строгость отца не означала и на самом деле душевной черствости. Впрочем, к отцу Евгения Базарова – Василию Ивановичу – это не относилось ни в какой мере.

«…Базаров высунулся из тарантаса, а Аркадий вытянул голову из-за спины своего товарища и увидал на крылечке господского домика высокого, худощавого человека, с взъерошенными волосами и тонким орлиным носом, одетого в старый военный сюртук нараспашку. Он стоял, растопырив ноги, курил длинную трубку и щурился от солнца.

Лошади остановились.

– Наконец пожаловал, – проговорил отец Базарова, все продолжая курить, хотя чубук так и прыгал у него между пальцами. – Ну, вылезай, вылезай, почеломкаемся.

Он стал обнимать сына… „Енюшка, Енюша“, – раздался трепещущий женский голос.

Дверь распахнулась, и на пороге показалась кругленькая, низенькая старушка в белом чепце и короткой пестрой кофточке. Она ахнула, пошатнулась и наверно бы упала, если бы Базаров не поддержал ее. Пухлые ее ручки мгновенно обвились вокруг его шеи, голова прижалась к его груди, и все замолкло. Только слышались ее прерывистые всхлипывания.