О психоанализе - Карл Густав Юнг

путь к новой деятельности. Первичная модель ритмического движения, порождающая чувство удовольствия и удовлетворения, теперь переносится в область других функций. Конечной целью, безусловно, является сексуальность. Значительная доля «алиментарного либидо» должна преобразоваться в «сексуальное либидо». Данная трансформация происходит не внезапно в период полового созревания, но постепенно, в течение всего детства. Либидо в состоянии лишь с большим трудом и крайне медленно освободиться от модальности питательной функции с тем, чтобы влиться в функцию сексуальную.

В этой переходной стадии, насколько я могу судить, следует различать две отдельные фазы: фазу сосания и фазу смещенной ритмической деятельности. Сосание по самой своей природе относится к сфере питательной функции, но перерастает ее; выйдя за рамки функции питания, оно становится ритмической деятельностью, направленной на получение удовольствия и удовлетворения, не связанных с приемом пищи. С этого момента в качестве вспомогательного органа начинает выступать рука. Особенно ярко это проявляется в фазе смещенной ритмической активности, которая затем покидает оральную зону и переходит в другие области. Как правило, первыми объектами либидозного интереса становятся другие отверстия тела, позже – кожа или ее особые участки. Соответствующие движения, принимая форму растирания, тыканья, щипания и т. д., следуют определенному ритму и служат для получения удовольствия. Задержавшись некоторое время на этих промежуточных станциях, либидо продолжает свой путь, пока не достигнет сексуальной зоны, где может дать повод для первых попыток мастурбации. В ходе своих миграций либидо переносит элементы питательной фазы в новое поле для деятельности, что легко объясняет многочисленные тесные связи между питательной и сексуальной функциями. Миграция либидо происходит на дополовой стадии: в этот период либидо постепенно отказывается от характера питательного инстинкта и принимает характер полового инстинкта[37]. Стало быть, на стадии питания еще нельзя говорить об истинном сексуальном либидо.

Как следствие, мы обязаны иначе квалифицировать так называемую полиморфно-перверсивную сексуальность раннего детства. Полиморфизм либидозных влечений в этот период можно объяснить постепенной миграцией либидо, шаг за шагом, из сферы питательной функции в сферу сексуальной. Таким образом, термин «перверсивный», на который столь яростно нападают наши критики, можно отбросить, ибо он производит ложное впечатление.

Когда химическое вещество распадается на составляющие его элементы, эти элементы – в данных обстоятельствах – являются продуктами распада. Однако нельзя описывать все элементы вообще как продукты распада. Перверсии – это продукты нарушения развитой сексуальности. Они отнюдь не начальная стадия сексуальности, хотя существует несомненное сходство между начальной стадией и продуктом распада. По мере развития сексуальности ее инфантильные стадии, которые следует рассматривать уже не как «перверсивные», а как рудиментарные и временные, разрешаются в нормальную сексуальность. Чем легче либидо отклоняется от своих временных приложений, тем быстрее и полнее происходит формирование нормальной сексуальности. Сущность нормальной сексуальности состоит в том, что все те ранние инфантильные тенденции, которые еще не являются сексуальными, должны быть отброшены. Если это не удается, сексуальность становится перверсивной (извращенной). Здесь определение «перверсивный» вполне уместно. Таким образом, основным обусловливающим фактором перверсии является инфантильное, недостаточно развитое состояние сексуальности. Выражение «полиморфно-перверсивное» было заимствовано из психологии невроза и спроецировано обратно в психологию ребенка, где оно, конечно, совершенно неуместно.

4. Невроз и этиологические факторы в детстве

Теперь, когда мы выяснили, что следует понимать под инфантильной сексуальностью, мы можем продолжить обсуждение теории невроза, которое мы начали в первой лекции и затем на время оставили. Мы проследили теорию невроза вплоть до утверждения Фрейда, что предрасположенность, придающая травматическим переживаниям патогенный аспект, носит сексуальный характер. Наши предыдущие рассуждения подсказывают нам, как трактовать эту сексуальную предрасположенность: это задержка, остановка процесса высвобождения либидо от деятельности на досексуальной стадии. Подобное нарушение следует рассматривать прежде всего как временную фиксацию: либидо слишком долго задерживается на промежуточных станциях в процессе своей миграции от питательной функции к сексуальной. Это порождает состояние дисгармонии, поскольку предварительная и, так сказать, устаревшая деятельность все еще сохраняется в тот период, когда от нее следовало бы отказаться. Данная формула может быть применена ко всем инфантильным чертам, которые так распространены у невротиков, что ни один внимательный наблюдатель не может их не заметить. При dementia praecox инфантилизм настолько бросается в глаза, что даже дал характерное название одному конкретному синдрому – гебефрении (буквально: «подростковый ум»).

Проблема, однако, не исчерпывается задержкой либидо на предварительных стадиях. Пока либидо застаивается, время не стоит на месте, и развитие индивида продолжается быстрыми темпами. Физическое созревание усиливает несоответствие между устойчивой инфантильной активностью и требованиями более поздних лет с их изменившимися условиями жизни. Таким образом, закладывается фундамент для диссоциации личности, а следовательно, и для конфликта, который и составляет подлинную основу невроза. Чем больше либидо вовлечено в отсталую деятельность, тем более интенсивным будет конфликт. Наиболее подходящие условия для проявления этого конфликта – травматический или патогенный опыт.

Как показал Фрейд в своих ранних работах, легко представить себе невроз, возникающий таким образом. Данная концепция вполне согласовывалась со взглядами Жане, который приписывал невроз некоему дефекту. С этой точки зрения невроз можно рассматривать как продукт задержки аффективного развития. Предполагаю, что эта концепция должна показаться самоочевидной любому, кто склонен выводить неврозы более или менее непосредственно из наследственного изъяна или врожденной дегенерации. К сожалению, реальное положение дел гораздо сложнее. Чтобы дать вам некоторое представление об этих осложняющих обстоятельствах, приведу самый обычный пример истерии, который показывает, насколько они характерны и насколько чрезвычайно важны теоретически.

Вы, вероятно, помните случай с молодой истеричкой, о которой я упоминал ранее. Как ни странно, женщина не отреагировала на ситуацию, которая должна была произвести на нее глубокое впечатление, и все же проявила неожиданную и патологически бурную реакцию на совершенно обычное событие. Мы воспользовались этим случаем, чтобы выразить наше сомнение относительно этиологического значения травмы и более тщательно исследовать так называемую предрасположенность. Результаты этого исследования привели нас к заключению, изложенному выше: не исключено, что возникновение невроза связано с задержкой аффективного развития.

Вы спросите, в чем состояла задержка эмоционального развития пациентки. Больная жила в мире фантазий, который нельзя охарактеризовать иначе, как инфантильный. Подробно описывать эти фантазии мне нет необходимости: будучи неврологами или психиатрами, вы, несомненно, ежедневно выслушиваете детские предрассудки, иллюзии и эмоциональные требования невротиков. Нежелание смотреть в лицо суровой действительности – отличительная черта таких фантазий; в них есть какая-то несерьезность, игривость. Иногда они маскируют реальные трудности, иногда делают из мухи слона – все ради того, чтобы невротик мог уклониться от требований реальной жизни. Мы немедленно распознаем в них свойственные ребенку несдержанность по отношению к действительности, шаткость суждений, нелюбовь к неприятным обязанностям. На такой инфантильной почве всевозможные фантазии и иллюзии, выдающие желаемое за действительное, могут пышно